Бодхи - Майя: Форс-минор

• Название: Майя: Форс-минор
• Автор: Бодхи
• Издательство: Бодхи
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-98417-002-7

Неурядицы на работе и обычная жажда впечатлений привели Майю из Москвы в Индию, но неожиданная череда событий буквально вырвала ее из неторопливого осмотра достопримечательностей, превратив ее туристическую поездку в удивительное путешествие сознания. Пожалуй, самое удивительное в этой повести — это ее документальность. Перед читателем предстают реальные люди, реальные описания необычных для нас нравов и ландшафтов Индии, и если бы не красная нить поразительной духовной практики, то книгу можно было бы отнести к категории прекрасных путеводителей по древней культуре. Невозможно остаться равнодушным к пронзительной ноте отчаянного поиска смысла своей жизни, которая звучит в словах и поступках героев этой повести. Когда открываешь эту книгу, то на несколько дней перестаешь существовать для мира, и лишь добравшись до последней точки, ты переводишь дух и возвращаешься в этот мир. Но сила этой книги не в том, что она дает временный всплеск впечатлений, после чего бросает читателя в серую обыденность. Эта книга пробуждает яркие творческие инстинкты, а идеи и практики, описанные в ней, открывают новые горизонты, придают жизни совершенно новый вкус — тот вкус, который чувствовали на своих губах Колумб и Будда.

---

— Теперь я начинаю чуть-чуть понимать, что же со мной произошло там, …в доме сновидений… А может ли человек быть экспертом в нескольких Переживаниях?

— Конечно! Но если в том, что ему свойственно, то есть в том, что проявляется спонтанно само собой в первую очередь, он достигает успеха относительно быстро и легко, то в другом ему может потребоваться значительно больше труда, поэтому зачастую мы прибегаем к обмену, к взаимообучению. Например я могу помочь «настроиться» на чистое звучание известного мне Переживания другому человеку — вот например так, как я сделал такой подарок тебе только что, а он, в свою очередь, может помочь мне воспринять то, что проявляется в нем. В этом одна из функций эксперта — передавать свою настройку другим практикующим.

— Под функцией ты понимаешь ведь не какую-то обязанность? Слово какое-то … функция..:)

— Конечно, ни о каких обязанностях нет и речи. Слово «функция» возможно и в самом деле неудачное, скорее ближе слова «дар», «возможность». Я имею в виду, что у носителя определенного Переживания зачастую возникает озаренное желание передать свое искусство другому ищущему, у которого есть встречное желание научиться.

— Какие еще функции у эксперта?

— Их несколько, и они довольно очевидны. Например, эксперт занимается исследованием разных оттенков данного Переживания — они легче ему открываются, ему проще освоить точную настройку на эти оттенки, а каждый оттенок таит в себе тайну, полноту жизни, поскольку его переживание, во-первых, самоценно, как самоценно любое проявление Переживание, а во-вторых каждый оттенок — это путь к другим восприятиям, путь в новые измерения Переживаний, и искусство настройки опять таки могут быть переданы другим практикующим.

Я уже полюбила и этот поезд, и индусов, коров, толкающихся в очереди, тех сумасшедших дикарей, которые навели на меня такой страх в общем вагоне, полюбила тех, кто подсаживался ко мне на полку в слиппере, в конце концов согнав меня оттуда своей назойливостью, полюбила и острый омлет, выгнавший меня прогуляться по коридору. Казалось, я готова всю жизнь просидеть в этом купе. Но вопросов было больше, чем времени, и я отдавала себе в этом отчет.

— В буддизме есть такой термин — «посвящение», и я слышала, что некоторые монахи имеют, по их словам, кучу этих самых «посвящений», и мне кажется, что если интерпретировать эти посвящения в смысле искусства настройки на определенные Переживания, как ты об этом говоришь, тогда, наконец, слово «посвящение» приобретает смысл, но смысл вполне конкретный, в котором нет никакой мистики…

— Да, пожалуй такую параллель можно провести, и среди тех, кто занимается практикой прямого пути, есть немало буддистов, точнее есть немало тех, кто формально принадлежит к той или иной школе буддизма.

— А ты знаешь Лобсанга?

Вместо ответа он посмотрел на меня так, что я сначала заткнулась, и только через несколько секунд, оправившись от его взгляда, как от хорошей пощечины, поняла, что опять спросила то, что не имеет для меня никакого значения, что вызвано к жизни исключительно любопытством.

— Какие еще функции есть у эксперта?

— Ты коллекционируешь информацию, Майя?

Похоже, мой собеседник больше не собирался ничего рассказывать, да и в самом деле — я должна была признать, что мой интерес к этой теме слишком отвлеченный, ведь сама-то я … что я сама сделала в этой практике? Ничего — совершенно ничего…

— Да, ты прав, я просто начала получать впечатления вместо того, чтобы сосредоточиться на самой практике… надо начать… мне все время кажется, что недостаточно информации, недостаточно инструкций, но в самом деле — какие собственно мне нужны инструкции, когда известно буквально все! Мне известно, что сейчас я испытываю, например, беспокойство. Мне известно также, что такое спокойная уверенность — я испытывала ее много раз. Мне известно, что первое для меня нежелательно — то есть я не хочу это испытывать. Мне известно, что второе для меня желательно — я хочу это испытывать… так что же еще надо в самом-то деле? Почему тогда я отделываюсь сама от себя отговорками?

— Потому, что у тебя нет еще привычки совершать усилия. Начни совершать усилия по замене восприятий, и у тебя начнет появляться эта привычка, это можно делать прямо сейчас — я имею в виду, что это можно делать всегда «прямо сейчас», для этого не надо никаких условий, любые условия подходящие, поэтому практика прямого пути столь и эффективна, что ее можно осуществлять непрерывно, всегда, везде.

— Я попробую… я непременно буду пробовать.

В этот момент я вспомнила разговор с учителем йоги в Ришикеше. Было бы интересно задать этому человеку те же самые вопросы. Как он отреагирует на них? Хотелось не столько проверить его, сколько увидеть, впитать в себя разницу между искренностью и ложью.

— А ты когда-нибудь испытываешь блаженство? Или пустоту?

Его взгляд ни на секунду не дрогнул, не попытался ускользнуть в сторону или вверх, он задумался на несколько секунд, но в этом не было признаков судорожного поиска «правильного» ответа.

— Да, я испытываю эти переживания.

— Что, прямо сейчас?

Снова пауза на несколько секунд.

— Да, прямо сейчас.

— А о чем ты задумываешься, когда я тебя спрашиваю, ведь если ты это переживаешь прямо сейчас, то можешь и ответить сразу же, ведь ты не станешь задумываться, если я спрошу тебя — есть ли у тебя рука? На этот вопрос ты сразу ответишь.

Я решила до конца занимать позицию честного исследователя, хотя поймала себя на том, что боюсь заметить на его лице признаки недовольства. Но недовольство не проявилось, лицо его осталось спокойным, излучающим симпатию и серьезность, он не ускорил своих ответов, по-прежнему делая паузы в несколько секунд перед ответом.

— В случае с рукой мы оба прекрасно знаем, что мы имеем в виду, говоря о «руке». В случае с блаженством и пустотой это не так — во-первых я не знаю, что ты имеешь в виду под этими словами, а во-вторых у этих переживаний есть множество градаций, оттенков, и я, когда задумываюсь, просто выбираю такую форму ответа, которая была бы наиболее адекватна твоему вопросу.

Я почувствовала некое насыщение, даже перенасыщение этим разговором, захотелось пойти к себе и лечь спать, тем более, что уже наступила ночь, и впервые у меня не возникло спазматического желания ухватиться за этого человека и не отпускать его. Меня наполняла странная уверенность, уверенность сама по себе, а не в чем-то конкретном. Возможно, это было связано с тем, что я впервые так ясно увидела, что я сама являюсь творцом своей жизни, своих состояний, и какой смысл хвататься за этих людей, когда сама по себе я просто клоака всевозможных омрачений? С меня довольно того, что эти люди есть, а уж когда я уберу все свои тухлые восприятия, я непременно найду путь и к этим людям — не знаю как, но найду, это точно.

— Ты тоже едешь в Варанаси? — прощаться не хотелось, но встать и уйти молча тоже было как-то неудобно.

— Нет, я еду дальше — в Бодхгайю, там я встречаюсь с друзьями, и надеюсь, что и наша с тобой встреча не последняя.

— Я тоже очень на это надеюсь! Если я приеду в Бодхгайю — где я могу тебя там найти?

— Поищи где-нибудь на полянках вокруг дерева Бодхи — мы там встречаемся и валяемся на травке.

— Знаешь, что я хочу тебе сказать? То, что есть ты, твои друзья, такая практика и такие практикующие — на данный момент это самое главное в моей жизни.

Это понимание пришло мне в голову только что, и захотелось высказать его без всяких ожиданий и беспокойств. Возникло ощущение начала чего-то нового, по настоящему нового, никак не перекликающегося с прежней жизнью. Сейчас я чувствую себя новорожденным существом, перед которым наконец открылся огромный, непознанный мир, и пока я шла к себе в купе, с каждым шагом усиливалась та самая игристая радость, льющаяся симпатия. Наверное, это я от него заразилась? А может это его подарок? В любом случае, я чувствовала настоящую, а не тухло-сентиментальную, благодарность, нежность, которая шла через меня из ниоткуда в никуда, и предвосхищение, завораживающее в каждом движении.

Глава 27

Ни в одной заднице мира больше нет такой ужасной вони, как в Индии. Я всегда была чувствительна к запахам, как чуткое животное. Метро, тесные маршрутки, лифты, — места моих обонятельных мучений: этот мужик сегодня утром ел горький сыр, а эта тетка вылила на себя весь флакон дешевых духов, у соседа справа, по-видимому, больной желудок, а слева — серый как асфальт курильщик… А нафталиновые пенсионеры! Их запах которых наводит на меня просто могильный ужас. Неужели моя чувствительность к запахам еще более обострилась? Вряд ли… но все-таки прежде такого не было. Может дело в том, что раньше я не высовывалась за пределы районов, где тусуются туристы, а с места на место переезжала в закупоренных автобусах. А может быть гималайские районы Индии более чистые, чем континентальная часть? Замерзает там все дерьмо, что ли?