Виталий Забирко - Пришествие цивилизации (сборник)

• Название: Пришествие цивилизации (сборник)
• Автор: Виталий Забирко
• Издательство: Отечество
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: ISBN: 5-7707-7404-5

---

По насыпи спустился Кирилл и сел рядом с ним. В руках он держал обломок ветки и аккуратно обстругивал его резаком.

— Ну, и куда мы дальше? — спросил он.

— Туда, — Льош махнул рукой. — К Слепой дороге. Меньше вероятность, что именно возле нее нас будут искать.

Кирилл привстал и посмотрел в ту сторону, куда указал Льош.

— Ты уверен, что Слепая дорога именно там? — недоверчиво переспросил он.

— Уверен. Чувство ориентации меня никогда не подводило. Километров двадцать пять… — Льош прикрыл глаза и зашевелил губами, словно что-то подсчитывая. — Точнее, двадцать семь с хвостиком.

— Верю, — кивнул Кирилл. — Теперь я тебе верю.

Льош усмехнулся.

— Что это будет? — в свою очередь поинтересовался он, кивнув на обстругиваемую Кириллом палку.

— Трубка, — коротко ответил Кирилл и снова принялся за работу. — А почему бы нам не остановиться здесь? Место неплохое, обзор хороший, спрятаться есть где — рытвины, что твои окопы! Если погоня выйдет на нас, то здесь смержей встречать лучше, чем в лесу.

— Насчет окопов — это ты верно, — кивнул Льош. — Мысли у нас сходятся… А ты уверен, что драйгеры и василиски — это все, что есть у смержей?

Кирилл удивленно поднял брови.

— Вроде бы ничего другого я у них не замечал, — осторожно ответил он.

— Тогда ты, может быть, объяснишь мне, каким образом ты попал сюда? Не святым же духом?

Кирилл прекратил вырезать трубку и настороженно смотрел на Льоша.

— И вообще, откуда у тебя такая уверенность, что именно смержи будут организовывать за нами погоню? Что именно они являются нашими хозяевами? Потому что они нас охраняют и ты больше никого не видел? Но тогда, может быть, ты объяснишь, почему смержи тоже застывают на месте, когда в лагере звучит Голос?

— Черт его знает! — зло сплюнул Кирилл. — Задаешь ты задачи… В наше время встречу с другими цивилизациями представляли совсем по-другому. Они — такие же, как мы: цветы, объятия, обмен делегациями, достижениями и черт егo знает чем еще, но только непременно высокогуманным; гигантский скачок науки, техники, культуры… И вот оно — Братание!

— Ты из двадцатого века? — спросил вдруг Льош. — Где-то из середины?

— Да, — подтвердил Кирилл. — Год гибели — тысяча девятьсот шестидесятый. Сель… У нас в горах это часто бывает…

— Мечтали вы тогда, прости, однобоко. Но и понять вас было можно. Человеку всегда хотелось, чтобы его будущее было светлым, чистым и добрым. А о том, что могут быть не-гуманоидные цивилизации, или, как эта, паразитические…

— Я не совсем понимаю твою терминологию, — перебил Кирилл. — Да и мне — лично мне! — наплевать на то, как называть смержей или тех, кто стоит за ними. Пока у меня есть василиск, пока у меня есть руки, кулаки, зубы, я буду драться за свою свободу до последнего вздоха!

И тут внезапно все сместилось перед глазами Льоша. Он еще видел Кирилла, который продолжал что-то гневно выкрикивать, но уже не слышал его. Острое чувство близкой опасности охватило его, он почувствовал; что через мгновение сердце остановится и сознание померкнет. И еще он понял, как озарение на него нашло, что есть от этой опасности странный, нелогичный способ защиты, но им он воспользоваться не успеет…

Льош упал лицом прямо в щебень, но затем с трудом приподнял голову. И у него было уже другое лицо — набрякшее, посиневшее; тусклые глаза невидяще смотрели на Кирилла.

— Ку… кур… — прохрипел он, пытаясь протянуть к Кириллу ставшую чужой, непослушной руку.

Гигантская тень пронеслась над поляной, на мгновение закрыв солнце, и ушла за лес.

* * *

Кирилл вскочил на ноги. Огромный серебристый диск скользнул над лесом, накренился, вошел в вираж и снова стал разворачиваться для нового захода над поляной.

«Вот оно, — екнуло сердце. — Атака!»

Он бросился за василиском, но не удержался на крутой насыпи и съехал вниз, в рытвину. Да так и остался стоять на коленях.

В импровизированном окопе стояла непонятная, застывшая — без единого движения — тишина. Люди и пины, скорчившись, вперемешку лежали на дне рытвины там, где их застала тень серебристого диска. И только Испанец, согнувшись в три погибели, с василиском на изготовку напряженно следил за маневром диска над лесом.

«Что же это делается? — отрешенно подумал Кирилл. Его охватила апатия. — Значит, все насмарку… Наш побег, мытарства по лесу… Завтра — снова лагерь, Головомойка и все вернется на круги своя».

Казалось, все чувства оставили Кирилла, кроме зрения. С каким-то тупым безразличием он видел, как из окопа медленно, страшно медленно встает Испанец, с ощерившимся в беззвучном крике ртом, так же медленно, с василиском на-перевес, взбирается по откосу и бежит навстречу надвигающемуся из-за леса серебристому диску.

Замедлив скорость, диск проплывал над поляной, но вдруг, словно споткнувшись обо что-то невидимое в воздухе, накренился и устремился навстречу бегущему Испанцу. Они встретились метрах в десяти от окопа. Смяв выставленный вперед василиск, диск ударил Испанца в живот, и его тело, согнувшись пополам, скользнуло по ободу диска и тряпичной куклой отлетело в сторону. А диск, пролетев еще несколько метров, всей своей многотонной мощью вонзился в бруствер окопа. Волна щебня с грохотом обрушилась в рытвину.

Этот грохот вырвал Кирилла из состояния небытия. Точно пружиной вышвырнуло его из окопа, и он, до боли в пальцах давя на спуск василиска, бросился к диску.

— Гад! — орал Кирилл, судорожно притиснув приклад василиска к бедру и поливая диск невидимым огнем. — Гады! Братья по разуму! Я покажу вам братство! Я покажу вам контакт! Ага, шелушишься? Получай еще! На!

Серебристая поверхность диска сползала с него лоскутьями тонкой кожицы, открывая другую, бурую и пористую. Наконец, задняя часть диска, торчавшая над землей, дрогнула и грузно шлепнулась на щебень, согнув диск пополам.

Кирилл опустил василиск. Над поляной звенела тишина. Немилосердно палило солнце, и не было ни ветерка, ни малейшего движения, только пыль, поднятая падением диска, медленно оседала на щебень.

«Вот и все», — устало подумал Кирилл. Он взобрался на гребень рытвины и остановился. Он уже знал, что там увидит, но все равно содрогнулся.

На дне рытвины, полузасыпанные щебнем, покрытые желтой пылью, лежали трупы. И никого живого…

«Почему они все?.. Почему?! И почему я остался?»

Все лежали на дне, странно скрючившись, и только Льош лежал на откосе раскинув руки.

«Льош… Почему же и ты умер? Ты, на которого не действовали ни Голос, ни психоэкраны смержей; ты, который чувствовал опасность за милю, лечил только прикосновением рук; ты, который мог разобраться в любой вещи, лишь мельком взглянув на нее; который знал больше нас, больше всех нас, всех нас вместе взятых, человек нашего будущего, какими мы хотим стать и какими мы в конце концов будем, несмотря ни на что! И ты… Ты умер?!»

Кирилл спустился по откосу к Льошу, грузно, устало сел на щебень и закрыл глаза. «Так почему же ты все-таки умер, а я живу?» Он вспомнил последние минуты перед атакой диска: они сидят с Льошем и беседуют, и вдруг Льош падает, лицом в щебень, затем приподнимается, но уже не Льош, а другой какой-то человек, синий, опухший, не человек — слепок человеческий, и тянет к нему такую же синюю, набрякшую руку, и что-то хрипит. Что же он хотел? Перед глазами встала другая картина: он стоит на коленях на дне рва, все уже мертвы, лежат на щебне, скрючившись, и только Испанец напряженно, на корточках, весь собравшись перед прыжком, наблюдает за виражом диска, затем срывается с места и, с василиском наперевес, бежит навстречу диску, раздирая горло страшным атакующим воплем.

Кирилл вскочил на ноги. Курить, вот что просил Льош! Значит, не только слабительное было в сухих листьях…

Кирилл снова поднялся на гребень рытвины и увидел Испанца. Испанец лежал на боку сломанной пополам, одеревенелой статуей, правая рука, неестественно вывернутая за спину, продолжала сжимать искореженный василиск.

«А ты в это время спокойненько сидел на дне рытвины и только хлопал глазами», — стиснув зубы, укорил себя Кирилл. Он вспомнил, как они с Испанцем вышли из леса, сели здесь на щебне друг напротив друга и закурили. И как он, улыбнувшись Испанцу, поднял к виску зажатую в кулак руку и, подмигнув, сказал: «No pasaran!.. », но Испанец только скользнул по нему холодным взглядом, и тогда он, подумав, что Испанец там, на Земле, мог быть отнюдь не республиканцем, а, вполне возможно, фалангистом, тоже одарил его холодным взглядом и, встав, пошел вырезать себе трубку.

Кирилл приблизился к Испанцу, осторожно поднял окровавленное тело, взвалил на себя и понес в рытвину. Зря он его тогда так — Испанец был из соседнего барака, латиноамериканского, и, может быть, понятия не имел о гражданской войне в Испании. В Латинской Америке во все времена было достаточно своих проблем. Кирилл положил Испанца рядом с Ларой и, выпрямившись, окинул поле брани скорбным взглядом.