Кэрол Берг - Сплетающий души

• Название: Сплетающий души
• Автор: Кэрол Берг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34061-3

Долгие месяцы Герик, сын чародея Кейрона, провел в мрачной крепости лордов Зев'На, которые решали, как именно покарать его, а главное — сделать таким же, как и они сами. Кейрону и его жене леди Сериане удается освободить лишь тело Герика. Часть его души по-прежнему остается в плену — та часть, которая, как боится Герик, может предать и его семью, и все, что ему дорого в жизни. Измученный ночными кошмарами, Герик борется, чтобы разобраться, что реально, а что нет, что правда, а что ложь. Верные ему люди готовятся вступить в схватку с лордами Зев'На. После того как раненую леди Сериану находят при смерти, Герику удается разорвать путы зла и найти источник собственной магии — силу "Сплетающего Души"…

---

А вместе с тьмой пришел огонь — огонь, швырнувший меня на грань безумия… от которого кровь вскипела у меня в жилах. Удушливый, едкий дым опалил мои легкие, еще ужаснее оттого, что горела моя собственная плоть. Мое видение оборвалось, когда глаза обуглились у меня в глазницах.

От пламени Трое взвыли. Они не ощущали боли с самого перерождения, они только поглощали ее, вожделели ее, поскольку она питала их силу. Но этот огонь стал их болью, как и моей, и моего отца. Ни настоящая плоть, ни кровь, ни глаза не были нужны, потому что весь ужас жил в отцовской памяти, наконец став настоящим для виновных в нем — и для меня, ведь мне пришлось быть там, чтобы заманить туда лордов.

Держись, сын мой. Я не прекращу этого… Что бы ни произошло, Трое должны вкусить того, что они делали в обоих мирах.

Десять лет мой отец жил, храня память об этом смертельном пламени. Я никогда этого по-настоящему не понимал.

Самым трудным поступком, какой я только совершил в жизни, стало это прикосновение к руке моего отца — труднее, чем уйти из Зев'На, труднее, чем терпеть огненные бури в Пределье или огонь Д'Арната в тюремной камере, труднее даже, чем позволить Нотоль, Парвену и Зиддари снова проникнуть в мое тело и сознание. Когда они оказались во мне, заглушая все ощущения жизни, поглощая каждую каплю человечности, которую я обрел, моя жажда силы возросла тысячекратно. Прикоснуться к руке отца означало вновь отказаться от нее. И кто знает, что бы еще я мог натворить. Его меч был далеко, но его чары уже десятки раз приводили меня к порогу смерти. И хотя я изо всех сил пытался убедить себя, что молчание отца мешало лордам выведать у меня его планы, было почти невозможно отказаться от холодного спокойствия Троих ради чего-то, о чем я не имел и понятия. Я должен был довериться ему, а я даже не мог с точностью сказать, кто он.

* * *

Он принял решение в ту ночь в Львином гроте, когда связал наши сознания целительными чарами. Сначала его голос был мягок — именно таким я и помнил своего настоящего отца. Он рассказал мне об уверенности Вен'Дара в том, что я — Сплетающий Души, а значит, сделанное мною с ним и Паоло было не большим злом, чем его собственное заклинательство или отцовское целительство. И хотя я рад был услышать это вместо рассказов о том, какое я чудовище и как он жаждет меня убить, их теориям я не поверил все равно. Я знал, кто я такой.

Когда он исследовал все, известное мне, и поверил в Пределье, в историю о моих снах и всех моих сомнениях, он ужаснулся тому, что посчитал собственной неудачей.

Непростительно, что я не увидел этого, — утверждал он. — Что я позволил этому продолжаться. Мне следовало чаще бывать в Вердильоне, тогда, возможно, я понял бы, что произошло — и происходило — с тобой.

Всякий раз, когда он начинал злиться, мне приходилось отвлекать его, потому что его прикосновение становилось менее уверенным, а присутствие — менее вещественным, а мне очень нужна была его помощь. Однако он вскоре пришел к выводу, что разорвать мою связь с Предельем невозможно. Его первая слабая попытка, кажется, оставила дыру в моей памяти, касавшейся кого-то по имени Об, и отец сказал, что если он продолжит, от меня не останется ничего — но никакой уверенности, что лорды при этом не смогут каким-либо образом мной воспользоваться.

Тогда Паоло должен вернуться в Пределье и увести одинокое через портал в Валлеор, — сообщил я. — Я предупредил их перед тем, как уйти. Они ждут моего приказа.

Это станет величайшей загадкой для короля Эварда, но, к несчастью, я сомневаюсь, что этим одинокам лучше будет жить в Четырех королевствах, нежели связав судьбу с тобой, — так говорил мой отец, и я знал, что он все еще со мной.

Роксана присмотрит за ними, — ответил я.

Ты так беспокоишься об этих людях.

Я просто… Я не позволю им умереть из-за меня. Они не злые.

Как и ты, Герик. И никогда не был злым. Если этот новый мир — твое отражение, значит, ты должен понимать, что не только око определяет твою суть, но и доброта, и сила, и стойкость Пределья. Этот океан света — что за чудо! — это тоже часть тебя.

Именно тогда он сказал мне, что должен узнать больше о том, как лорды управляют мной. Возможно, что-то помимо моей смерти сможет разорвать с ними связь. Он попросил меня открыть дверь в моем сознании.

Я не хотел, чтобы он видел. Если бы смотрел Д'Натель, а не мой отец, меня бы это, наверное, не заботило.

Ты ничего не можешь с этим сделать, — возразил я. — Просто дай Паоло один день, а потом делай то, что должен. Слишком опасно тебе копаться у меня в голове. Они узнают.

Но он объяснил мне, как важно для него и для матушки, чтобы мы не пропустили ни одного возможного решения. И если мы хотим найти другой ответ, ему потребуется знать все — кто я сейчас и кем я был. Кем я был всегда.

Если я позволю… ты не расскажешь ей? Я не хочу, чтобы она знала.

Обещаю. Она знает, каково твое истинное сердце, Герик. Она всегда знала, и ничто на свете не заставит ее передумать. Никто ни в одном из миров не сравнится упрямством с твоей матерью. Но ей нет нужды знать все, что было сделано с тобой. То, что сейчас происходит между нами, между нами и останется.

Все это так хорошо звучало. Кажется, он сам верил тому, что говорил. Но у меня не было иллюзий насчет того, что произойдет, когда я открою дверь и познакомлю его с Диете.

И в самом деле, все, что он смог сделать, — это остаться со мной. Ярость и отвращение грозили уничтожить моего отца, оставив только Д'Нателя, мечтающего воткнуть нож мне под ребра. Вместо этого он отстранился от моих мыслей, как тогда казалось, на очень долгое время. Когда он заговорил снова, его внутренний голос был холодным и суровым, и теперь я мог слышать только слова, а не его намерения или чувства.

Ты был прав во всем. Тебе придется умереть. Другого выхода нет.

И ни слова больше о том, что я не злой. Он увидел правду — почему я скорее умер бы, чем вернулся назад.

Всегда приятно, когда с твоим суждением соглашаются те, кто мнил себя мудрее, а принятое решение приносит облегчение. Но я думал, он мог бы и сказать мне, как он это сделает… или что это будет быстро… или, может, даже на что это похоже… после. Но он так и не заговорил со мной "снова, пока не оставил меня вовсе.

Я открыл глаза и увидел, как он перебинтовывает лоскутом кровоточащую руку. Паоло с озабоченным видом стоял в дверном проеме, а Роксаны нигде не было видно.

Затем события принялись развиваться стремительно. Я велел Паоло возвращаться в Пределье. Он знал, что это означает, и пообещал «присмотреть там за всем». Принц встал у дверей, глядя наружу, словно нас тут и вовсе не было.

Паоло присел рядом со мной, водя пальцем по земле.

— Это нечестно, — пробормотал он тихо. — Никогда бы не подумал, что он это сделает. Никогда.

Я взглянул на неподвижную спину отца.

— Он пытался найти другой путь. Честно, пытался. Береги себя, Паоло.

Я был признателен, что Паоло не пытается убедить меня сбежать. Мы уже обсуждали это в Пределье. И хотя он не хотел, чтобы я умер, он не мог предложить мне другого выхода. Но он покачал головой.

— Еще не все потеряно. Даже и не думай. Госпожа найдет, что сказать про все это.

— Где она? С ней все хорошо?

— Она…

— Убирайся отсюда, Паоло! — Принц быстро шагнул к нам, дернул Паоло за руку и оттащил от меня. — Еще мгновение, и наши гости узнают о твоем переходе.

Стук копыт в долине известил нас о приближении всадников. Десятка или больше.

Подняв руку в прощании, Паоло снова шагнул в портал — немногим сложнее, чем «думать о себе по ту сторону» каменного выступа в самом сердце развалин. Я забыл спросить его о Роксане.

Отец больше не говорил со мной, пока мы ждали, когда подъедут всадники. Понимая, что он увидел внутри меня — и что должно произойти днем позже, я тоже не знал, что ему сказать. Конечно, ничто уже не изменило бы его решения. Так что я просто сел в углу и принялся ждать, размышляя о том, кто сейчас приедет, даст ли отец Паоло время, чтобы спасти одиноков, и как он убьет меня: мечом, кинжалом или каким-нибудь заклинанием.

«Гости»: Радель, его отец Мен'Тор и несколько их людей — все были за то, чтобы казнить меня прямо здесь, в развалинах, и по тому, как принц с ними разговаривал, я подумал, что он так и собирается сделать. Но потом он сказал, что решил сделать публичное зрелище из провозглашения преемника и моей казни, чтобы дар'нети своими глазами увидели происходящее. Так что они просто надели на меня кандалы, мешающие пользоваться магией.

Вспоминая всех тех, на ком я запечатывал рабские ошейники, я не мог пожаловаться на оковы. Заговоренные серебряные кандалы, из-за которых казалось, что вместо костей мне в руку и спину вставили раскаленные железные прутья, были и вполовину не так ужасны, как ошейники. Но мне казалось странным, что отец, которого я освободил от ошейника в Зев'На, поступает так со мной. Должно быть, ему это тоже пришло в голову, поскольку, когда меня привязали к лошади и он подошел, чтобы запечатать цепи собственными чарами, он избегал смотреть мне в глаза. И в тот самый миг, когда его заклинание пронзило мой разум и тело стало напоминать пылающий топор, я мог поклясться, что услышал его шепот: «Прости меня». Но тогда я заходился криком, а после еще долгое время не мог ни о чем думать.