Никколо Амманити - Как велит бог

• Название: Как велит бог
• Автор: Никколо Амманити
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-389-00394-1

Никколо Амманити (р. 1966) — один из самых ярких писателей современной Италии, лауреат нескольких престижных наград. Вот и за последний роман "Как велит Бог" (2006) он получил знаменитую премию Стрега (аналог французского Гонкура), а теперь эта книга легла в основу фильма, который снимает культовый режиссер Габриеле Сальваторес.

Герои романа — обитатели провинциального итальянского городка, одиннадцатилетний Кристиано Дзена и его безработный отец Рино, жестокий, озлобленный и сильно пьющий человек. Рино, как умеет, любит сына и воспитывает в соответствии со своим пониманием того, каким должен быть настоящий мужчина.

Однажды старший Дзена и двое его друзей — такие же неприкаянные забулдыги, как и он, — решают ограбить банкомат и наконец зажить по-человечески. Но планам их сбыться не суждено — в грозовую ночь, на которую они наметили ограбление, происходят страшные события, переворачивающие всю их жизнь...

---

— Вот уж этого я не понимаю. Ведь Фабиана была твоей подругой.

— Начнем с того, что кто тебе сказал, будто Фабиана была моей подругой? Мы с ней были едва знакомы. Дружба — это другое. И потом, на эти похороны люди явятся, только чтобы показаться перед другими и показать, какие они хорошие. Будут притворяться, что плачут. Все ложь. Никому нет никакого дела до Фабианы Понтичелли. Ты что, не понимаешь?

— Слушай, если твой отец умрет, ты огорчишься?

— Что за вопросы ты задаешь? Конечно.

— А Четыресыра огорчится?

— Конечно.

— А Данило, если бы был жив, не огорчился бы?

— Конечно.

— А я огорчился бы?

Кристиано хотел ответить "нет", но не решился:

— Да... Думаю, да.

— А родители Фабианы не огорчены тем, что их дочь избили, изнасиловали и убили? Огорчены они, как ты думаешь?

— Да.

— А ее братишка, ее родственники, друзья, да вообще всякий, у кого не черствое сердце, не испытает боли от того, что невинная девочка, единственная оплошность которой состояла в том, что она слишком поздно возвращалась домой, была зверски убита — хуже, чем скотина на бойне?

Кристиано не ответил.

— Твой отец прикован к больничной койке. Данило из-за выпивки умер, врезавшись в стену. Уж ты бы должен знать, что значит страдание, и должен уметь сочувствовать. Знаешь, что такое сочувствие? Послушать тебя, так возникает ощущение, что тебе оно совсем незнакомо. Ты всех ненавидишь. Готов взорваться от злости. Кристиано, сердце-то у тебя есть?

— Нет. Я его потерял... — только и сумел сказать Кристиано.

236.

Голоса из телевизора продолжали толочь лихорадящий мозг Человека-падали. Какая-то неразборчивая каша из музыки, выпусков новостей, кулинарных рецептов и рекламы. Однако одна фраза отделилась от этой мешанины звуков и достигла его понимания: "Мы беседуем об ужасном преступлении в лесу Сан-Рокко с профессором Джанни Калькатерра, известным криминологом, ведущим передачи "Преступление и наказание".

Человек-падаль повернул голову к телевизору со скоростью лабораторной обезьянки, которой вкололи опиум, зажмурился и с трудом попытался сосредоточиться.

На экране в белых креслах сидели два человека. Одного, сухопарого, он знал — тот каждое утро появлялся на первом канале. Другой был толстяк с острой бородкой и длинными седыми волосами, немного смахивавший на Данило. Серый костюм в полоску, в зубах — потухшая трубка.

— Итак, профессор Калькатерра, что вы думаете насчет убийцы или убийц несчастной Фабианы? Начнем по порядку: первые данные говорят о том, что действовал одиночка или несколько человек?

Профессор выглядел раздраженным, как будто его силком затащили на передачу.

— Сразу хочу предупредить: учитывая, что в моем распоряжении совсем мало фактов, все, что я скажу, не имеет никакой научной ценности, это всего лишь мои догадки, чтобы помочь зрителям разобраться.

— Вы правы. Обращаем внимание зрителей на то, что сказанное профессором не имеет никакой научной ценности.

Профессор Калькатерра взял трубку и скривил лицо, словно проглотил свежее дерьмо.

— Начнем с того, что насилие всегда порождается непростыми отношениями с собственной сексуальностью.

Человек-падаль был уверен, что тип в телевизоре — это Данило, притворяющийся профессором Калькатеррой. А если не он, то какой-нибудь его родственник.

— Насилие порождается ощущением беспомощности и неполноценности по отношению к миру и в особенности к миру женщин. Вероятно, в случае с Фабианой Понтичелли насильник убил девушку, потому что не смог получить удовлетворение при изнасиловании...

Ведущий перебил Калькатерру:

— То, что вы говорите, профессор, очень, очень интересно, вы, несомненно, открываете новые перспективы в понимании этого ужасного убийства, которое потрясло всю Италию. Жаль, что у нас остается мало времени. Последний вопрос, профессор. Как продвигается расследование?

— В поисках убийц Фабианы Понтичелли уже достигнуты определенные результаты, следственная комиссия и полиция, хотя пока и не делают официальных заявлений, настроены умеренно оптимистично относительно шансов отыскать виновного в короткие сроки. Кое-кто кое-что знает, и он заговорит.

Тьма спустилась на Человека-падаль, и новый, безмерный, неведомый до сих пор страх овладел им. Из головы улетучились все мысли, и голоса тоже внезапно замолкли.

Он сидел, пригвожденный к креслу, тяжело дыша и пристально глядя в потолок. Из тьмы медленно всплыла одна мысль, одно имя.

"Рино. Рино Дзена".

Только Рино мог на него показать. Это он знает и заговорит. Он увидел, как рука Рино поднимается и тычет в него указательным пальцем.

Но ведь Рино уже должен был умереть. Человек-падаль видел, как Смерть крутится вокруг него.

А если она явилась туда за кем-нибудь другим? Каждый день в больнице умирает куча народу.

Шатаясь, он поднялся, взял с комода пистолет, который забрал у Рино в лесу, и крепко сжал его в ладони.

На этот раз его не остановят.

237.

Они оставили машину на стоянке у спортивного центра.

— Что здесь делают все эти люди? — спросил Кристиано, показывая на колонну автобусов.

Беппе нацепил жуткие темные очки в поллица.

— Школьники, приехали на похороны.

Кристиано подумал, что или Фабиана Понтичелли знала полсвета, или люди приехали на похороны, не будучи с ней знакомы.

В центре улицы перекрыли, везде стояли наряды муниципальной полиции, так что, не имея специального разрешения, въехать было нельзя.

— Мессу отслужат в церкви Сан-Бьяджо, — напомнил Беппе.

Кристиано шел впереди.

Трекка, не спуская глаз, следил за ним.

"Как за собакой, которую первый раз спустили с поводка.

Наверное, что-то учуял".

Толпа молчаливо двигалась к церкви на пьяцца Болонья. По пути Кристиано обратил внимание, что все магазины на улице закрыты, а на опущенных ставнях висят черные банты.

Он не видел такого скопления народу даже прошлым летом, когда приезжал Габиббо [58] и его дивы, но когда вышел на площадь, то и вовсе обомлел.

Площадь превратилась в сплошной живой ковер, из которого торчали крыши телевизионных микроавтобусов с тарелками антенн, мраморная конная статуя и фонари, на которых гроздьями были развешаны громкоговорители. В окнах многоэтажных зданий вокруг площади тоже теснились люди. Вдоль балконов тянулись наспех расписанные белые полотнища: "ФАБИАНА, ТЫ НАВСЕГДА ОСТАНЕШЬСЯ В НАШИХ СЕРДЦАХ", "ФАБИАНА, НАУЧИ НАС БЫТЬ ДОБРЕЕ", "ФАБИАНА, ТЕПЕРЬ ТЫ ЖИВЕШЬ В ЛУЧШЕМ МИРЕ".

— Дай руку, а то потеряемся в этой сутолоке. — Трекка протянул ему ладонь, и Кристиано пришлось подчиниться.

Они кругом обошли площадь и наконец приблизились к церкви — современной постройке из серого бетона с остроугольной крышей, крытой широкими листами позеленевшей меди. В центре фасада — громадный витраж с тощим Христом. На ступенях толпился стремящийся попасть внутрь народ.

— Пошли отсюда. Нас не пустят, — бросил Кристиано, пытаясь высвободить руку.

— Погоди... Ты же учился с ней в одной школе. — Трекка что-то сказал сотрудникам охраны, и их пропустили. Они пересекли правый неф, с трудом протискиваясь в давке. В воздухе стоял сильный запах ладана, цветов и пота.

Кристиано столкнулся нос к носу с Кастардином, владельцем мебельной фабрики, тем самым, чью собаку он прикончил.

Кастардин вгляделся в него:

— Если не ошибаюсь, ты сын Рино Дзены.

Кристиано собирался сказать "нет", но рядом стоял Трекка.

Он кивнул головой.

— Мне рассказали про твоего отца. Мне очень жаль. Как он?

— Спасибо. Хорошо.

Тут вмешался социальный работник:

— Он еще в коме. Но врачи настроены оптимистично.

Кастардин надрывал голос, словно они были на дискотеке в Римини.

— Хорошо. Хорошо. Ну, как только он придет в себя, передавай от меня привет, понятно? Как только отец выйдет из комы, скажи ему, что старик Кастардин передает ему большой-пребольшой привет. — И он дважды щелкнул Кристиано по затылку.

Кристиано представил себе, как отец приходит в себя и ему говорят, что Кастардин шлет ему большой-пребольшой привет. Да он от такого как минимум опять навсегда впадет в кому.

Рядом в нескольких метрах стояла Марианджела Сантарелли, парикмахерша, у которой с отцом был роман, когда Кристиано был совсем маленький. Она надела мини-юбку, а лицо закрыла вуалью. И Макс Маркетта, хозяин "Евробилда", тоже был тут. Разоделся, как жених на свадьбу, и разговаривал по сотовому. В инвалидном кресле, которое толкал филиппинец, сидел Маркетта-отец.

Они добрались до рядов, где сидели ученики школы. Те, как только увидали Кристиано, стали перешептываться и пихать друг друга локтями, показывая на него.