Лазарь Бронтман - Дневники 1932-1947 гг

• Название: Дневники 1932-1947 гг
• Автор: Лазарь Бронтман
• Жанр: Биографии и Мемуары

Лазаря Бронтмана современники называли «королём московских журналистов» — и за ироничным звучанием этого неофициального титула скрывалось весьма много настоящего. Бронтман четверть века жил и работал в самой, что ни на есть, гуще событий, бесперебойно поставляя советскому читателю передовицы (псевдоним Лев Огнев). Во время «бума рекордов» 30-х годов Бронтман, по долгу службы и, как можно понять из дневников, из-за собственной любознательной натуры, побывал везде — освещал строительство первых линий метро, участвовал в знаменитом автопробеге Москва-Каракумы-Москва, был в экспедиции под руководством Ушакова в Арктике, искавшей земли Джиллиса и Санникова, потом — посетил Северный полюс, дрейфовал на одной льдине с Папаниным (а до того принимал участие в спасении седовцев); тесно дружил с лётчиками-испытателями ЦАГИ, с Коккинаки, Чкаловым, освещал стратосферную эпопею. Перед войной Л. Бронтман был назначен начальников информационного отдела «Правды». Потом — четыре года войны, без прикрас отображённые в дневниках. Масса интереснейших малоизвестных деталей об интереснейших известных событиях. И, на протяжении всего этого времени, описания встреч со знаменитыми людьми, в т. ч. Сталиным, Калиныным, Молотовым, Головановым, Василием Сталиным, Чкаловым, Громовым, Папаниным и многими другими. Эти дневники — ранее не публиковавшиеся замечательный документ эпохи.

---

26-го февраля у нас была очередная беседа партактива с Майским. Он напомнил, что прошлый раз сказал, о встрече пяти министров в Лондоне, что ее провал — еще ничего не показывает. Это просто нащупывание и прощупывание друг друга. Тогда в Лондоне мы дали урок американцам. И действительно, говорит Майский, в конце ноября тот же самый Бирнс, который так агрессивно держал себя на Лондонской конференции, предложил созвать конференцию трех министров в Москве.

На заседании Ассамблеи объединенных наций мы дали урок англичанам (на этот раз американцы держали себя в обще осторожно).

Сейчас идет процесс усаживания держав за послевоенным столом. Понятно, что это всегда сложное дело, с давкой, а иногда кое-кто пускает в ход и локти.

Майский на этот раз не дал исчерпывающего обзора международного положения. Он решил отойти от стрых вопросов и показать зато глубоко экономическую базу этих взаимоотношений. Доклад был чрезвычайно насыщен, т. к. он отлично знает экономику запада.

Все проблемы вытекают из экономического малокровия Англии. Баланс у них всегда был отрицательный, и они его выравнивали до войны за счет, так называемого, невидимого экспорта (вложения + фрахт). Но после войны инвестиции Англии сократились вдвое, резко уменьшилась и роль торгового флота (до войны в мировом тоннаже флот Англии занимал 18 %, США — 9 %, сейчас Англия — 17 %, США — 55 %).

Проблема вывоза стала основной. Но что вывозить и куда? Англия очень заинтересована в Советском рынке — рынок большой, организованный, надежный. Но мы хотим получить кредиты, и притом — долгосрочные, а у них — туго, им надо сейчас и сразу. Но, в общем, торговые перспективы СССР-Англия — неплохие.

Другое дело — США. Оттуда мы можем многое получить, но чем им платить? Пшеница — есть канадская, лес — тоже. Видимо, пушнина, марганец, редкие металлы. Трудности большие, но преодолимые.

Проблема США — это полнокровие. Отсюда — империалистическая экспансия. Тем не менее, у нас есть все возможности установить добрые деловые отношения с США, особенно через 2–3 года, когда у них начнется экономический кризис. Тогда они будут сговорчивее.

Американцы лезут сейчас всюду. Они прикрываются флагом баз. Нам, мол, не нужно земель, территорий, дайте нам базы и пусть свободно конкурируем. А там-то они и задавят своей техникой, товарами. Особенно они полезли в Китай, где до войны плавали по экономике страны (все их вложения определялись в 400 млн. долларов, а сейчас — уже около 2–3 млрд.), а ныне лезут вглубь ее. Это, естественно, определяет и нашу политику в Китае.

Резюме Майского: в ближайшие годы мы будем свидетелями гигантских сдвигов в экономических взаимоотношениях между народами, и основную роль в этом будут играть СССР и США.

После доклада мы разговорились с Майским в комнате Сиволобова. Накануне была напечатана заметка об экспедиции американского флота в Арктику — «для испытания поведения кораблей во льдах, работы приборов в арктических условиях и т. д.» Я спросил, что это должно значить?

— Американцы нахально лезут всюду, — ответил он. — Всюду, куда можно.

— Но на севере у них единственный сосед — мы?

— Да. Поэтому мы должны отвечать тем же и в таких же масштабах, с американским размахом, — сказал он.

25-го февраля у меня дома собрались друзья по случаю 17-ой годовщины моей семейной жизни. Были Гершберги, Мержановы, Верховские, Блинов, Марина с мужем, Решетниковы, Аккуратовы, Галаи, явился Погосов с пятью родственниками. Галлай сказал, Что наш проект, видимо, пока неосуществим. Мы расчитывали, что Месищев сделает для нас машину. Но сейчас принято решение о ликвидации конструкторского бюро Месищева.

Пока что Галлай садится испытывать немецкий ракетный самолет. Должен был сесть раньше, но изучает.

— Я предпочитаю, чтобы говорили: какой Галлай острожный летчик, чем какой Галлай был безумно храбрый летчик, — смеясь, сказал он.

Аккуратов сообщил, что наконец решили отправить воздушную экспедицию в район полюса недоступности. Проект был выдвинут еще до войны Черевичным и Аккуратовым, а за последние два годя я непрерывно долбил об этом Папанину. Вот, наконец, взялись. Вылет — в апреле. Получили два самолета. Пилоты Черевичный и Задков, начальник — Минеев. На льду — несколько посадок, серия промеров и проч.

А вчера позвонил мне Новиков (нач. ПУ ГУСМП) — «хочу посоветоваться по нашим делам, что делать дальше»

Приехал, сидел у меня часа три.

Долго говорили о профиле работы, о направленности деятельности ГУСМП. Я вижу ее — научно-транспортной организацией, а не хозяйственной. Коротко говоря, я предложил ему следующее:

— Добиться круглогодового плавания по Сев. морскому пути.

— До предела изучить весь бассейн, не оставить ни одного пятнышка и обязательно найти еще землю.

— Разведать обходные, запасные пути по СМП, в частности — вокруг Северной земли, севернее Новой Сибири, и Врангеля.

— Создать мощные научные базы — плавучие и земные (на островах) в Арктике.

— Выдвинуть новые научные имена.

— Экспедицию Черевинчого сделать не частной ГУСМП, а правительственной, послать 10–15 самолетов, кооперировавшись с НКАП, и навсегда закрыть полюс недоступности.

— Надо, чтобы Папанин попросил т. Сталина принять полярников и побеседовать с ними о дальнейшем ГУСМП.

Новиков со всем этим согласился.

Вчера уехал на восток Князевский. Дал ему ряд поручений корреспондировать нам.

Граудин сообщил, что Латвийское издательство постановило издать мою книгу «На вершине мира» на латышском языке. Но придется ехать туда, заключать договор и проч.

Черненко предложил мне издать ее в «Молодой Гвардии» и ГУСМП. Но все руки не доходят даже до переговоров. Вот работа!

14 марта.

В пятом номере «Огонька» опубликована моя беседа со Збарским о сохранении и эвакуации тела Ленина. Редакция «Огонька» посылала текст Берии, оттуда он попал Маленкову, потом был у Сталина, и вернулся в редакцию перепечатанным, сокращенным до 4-х страниц, в этом виде. Но важнейшее то, из-за чего я и писал (об эвакуации) оставлено. Выкинуты только детали и пункт.

Сегодня вечером около полуночи позвонил мне в редакцию Кокки.

— Сколько стоит воздухом билет до Владивостока?

— Не знаю.

— Ну примерно, тысячи три стоит?

— Может.

— А сколько лететь транспортным аэрофлотом?

— Так туда не ходят. Только до Хабаровска.

— Ну до туда?

— Собираются укладываться в три дня.

— Так. От Хабаровска до Владивостока 560 км. Значит, стоит пассажиров доставлять до Владивостока за стуки?

— Ты что, контору открываешь?

— Да так, для смеху хочу прошвырнуться. На первый раз могу взять липовых пассажиров — журналистов. Покатаю на высоте в 8000. Хочешь?

— Нет, я стал важный.

— А коньяк пить ты тоже важный?

— Нет, коньяк — демократ.

— Ну, приходи, за коньяком все обсудим.

Вчера звонил Водопьянов.

— Завтра утром улетаю в Берлин. Хочу побывать на Нюренбергском процессе. Поручений нет?

— Погляди за меня на эту заразу.

— Я для того и лечу. А то только на том свете с ними свижусь.

— Как дела с нашим письмом?

— Лежит у самого Хозяина. Держит у себя на столе. Даже Поскребышеву на возвратил.

Несколько раз за последние дни у меня был Новиков. Готовил выступление Папанова на сессии. Дал ему идеи, план, консультировал текст. Все, что я ему говорил 5 марта, он накачивает в Дмитрича, выступал с этим на коллегии, встретил сочувствие.

8 апреля.

Несколько редакционных новостей. Во-первых, с приходом Сиволобова на пост секретаря редакции, начали почти ежедневно выходить вовремя. Во-вторых, на минувшей неделе создали два новых отдела: отдел выездных редакций и массовой работы (задача его — возродить рабселькоровское движение, по этому вопросу Поспелов нас срочно созвал в прошлый наш выходной понедельник, и мы после театра гутарили до трех утра), зав — Саша Дунаевский. Второй отдел транспортный, зав — Иван Кирюшкин, зам — Шульгина. Вместо нее на отдел кадров сел Маша Шишмарев, вместо него на местную сеть — его зам Петр Синцов. Место Кирюшкина в отделе писем пока вакантное.

У меня в отделе туго. Даем много, причем, все время с выдумкой. Это требует много времени на организацию. Дали подборки: рождение новых рек и озер (ирригация), выходной день по стране, дальние рейсы советских кораблей, электрификация сел, жилье в новой пятилетке, восстановление городов и т. д.

Марты Мержанов уехал в командировку, Шабанов заболел. Парюсь вдвоем с Капыриным. Завтра приедт новый помощник — Иосиф Иткин (Павловский).

В мире — шухер, вызванный нашим соглашением с иранским правительством и созданием смешанного советско-иранского нефтяного общества (соглашение опубликовано сегодня в «Правде», сидели из-за него до 8 ч. утра — оно поступило около 4 ч. утра).