Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2

• Название: Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Сказка
• Год: 1984

В издании афанасьевских сказок, вышедшем в академической серии «Литературные памятники», сохраняются текстологические принципы издания 1957 г. Тексты сверены с изданием 1873 г. По сохранившимся рукописям из архива Всесоюзного географического общества уточнены паспортные сведения о записях сказок, имевшиеся в прежних изданиях сборника А. Н. Афанасьева. В «Дополнениях» к третьему тому печатаются предисловия Афанасьева к 1-му, 2-му и 4-му выпускам первого издания. К основному корпусу сказок присоединены тексты лубочных сказок из примечаний Афанасьева, напечатанные в IV книге издания 1873 г., а в «Дополнениях» — «Заметка о сказке „Еруслан Лазаревич”», сказки, изъятые цензурой, ряд текстов из сборника «Русские заветные сказки» и из рукописи «Народные русские сказки не для печати» с предисловием к женевскому изданию «Русских заветных сказок». Подстрочные пояснения Афанасьева к отдельным словам и выражениям в настоящем издании воспроизведены полностью. В примечаниях указан сюжетный тип каждой сказки по международному указателя Аарне — Томпсона (АТ); в тех случаях, когда сюжетный тип сказки не полностью соответствует номеру по AT, номер сопровождается пометой «отчасти».

Во второй том вошли сказки с №179 по №318, а также список сокращений.

Текст книги взят с сайта Фундаментальной электронной библиотеки «Русская литература и фольклор» (http://feb-web.ru/).

---

Взяла от сына сердца́, приказала сжарить и отнесла в темницу к Пану Плешевичу. Пан Плешевич съел, царица и спрашивает: «Что — станет ли теперь силы с моего сына?» — «Станет-то станет, да все опасно; а слышал я, что когда богатырь в баню сходит, то много у него силы убудет; пошли-ка наперед сына в баню». Царица побежала к Ивану-царевичу. «Чадо мое милое! Надо тебе в баню сходить, с белого тела кровь омыть». Иван-царевич пошел в баню; только что омылся — а Пан Плешевич тут как тут, размахнулся острым мечом и срубил ему голову. Повестил о том царицу — она от радости запрыгала, велела Ивана-царевича зарыть в могилу, а сама стала с Паном Плешевичем в любви поживать да всем царством заправлять.

Осталось у Ивана-царевича двое малых сыновей; они бегали, играли, у бабушки-задворенки оконницу изломали. «Ах вы, собачьи сыны! — обругала их бабушка-задворенка. — Зачем оконницу изломали?» Прибежали они к своей мамке, стали ее спрашивать: почему-де так неласково обзывают нас? Отвечает мать: «Нет, дитятки! Вы не собачьи сыны; был у вас батюшка, сильный и славный богатырь Иван-царевич, да убил его Пан Плешевич, и схоронили его во сырой земле». — «Матушка! Дай нам мешочек сухариков, мы пойдем оживим нашего батюшку». — «Нет, дитятки, не оживить его вам». — «Благослови, матушка, мы пойдем». — «Ну, ступайте; бог с вами!» Того часу дети Ивана-царевича срядились и пошли в дорогу. Долго ли, коротко ли шли они — скоро сказка сказывается, не скоро дело делается; попался навстречу им седой старичок: «Куда вы, царевичи, путь держите?» — «Идем к батюшке на могилу; хотим его оживить». — «Ох, царевичи, вам самим его не оживить. Хотите, я помогу?» — «Помоги, дедушка!» — «Нате, вот вам корешок; отройте Ивана-царевича, этим корешком его вытрите да три раза перевернитесь через него». Они взяли корешок, нашли могилу Ивана-царевича, разрыли, вынули его, тем корешком вытерли и три раза перевернулись через него — Иван-царевич встал: «Здравствуйте, дети мои малые! Как я долго спал». Воротился домой, а у Пана Плешевича пир идет. Как увидал он Ивана-царевича — так со страху и задрожал. Иван-царевич предал его лютой смерти; попы его схоронили, панихиду отпели и отправились поминки творить; и я тут был — поминал, кутью большой ложкой хлебал, по бороде текло — в рот не попало!

Чудесная рубашка

№208 [119]

Служил в полку бравый солдат, получил из дому сто рублей. Проведал про то фельдфебель, занял у него деньги; а когда пришло время рассчитываться, то вместо всякой уплаты дал ему сто палок в спину: «Я-де твоих денег не видал, а всклепал ты на меня затейкою[120]!». Солдат осердился и бежал в темный лес; лег было отдохнуть под дерево, глядь — летит шестиглавый змей. Прилетел, расспросил солдата про его житье-бытье и говорит: «Чем тебе по́ лесу таскаться, наймись ко мне на три года». — «Изволь!» — отвечает солдат. «Ну, садись на меня». Солдат стал навьючивать на змея весь свой скарб. «Эх, служивый, зачем берешь с собою эту дрянь?» — «Что ты, змей! Солдата и за пуговицу больно бьют, так как же ему свой скарб покинуть?»

Змей принес солдата в свои палаты и наложил на него такую службу: «Сиди у котла три года, огонь разводи да кашу вари!» А сам улетел на все это время по свету странствовать. Работа нетрудная: подложит солдат дров под котел и сидит себе — водочку попивает да закусками заедает, а водка у змея не то что нашенская — из-под лодки[121], а куда забористая! Через три года прилетел змей. «Что, служивый, готова ли каша?» — «Должно быть, готова! Огонь у меня во все три года николи не погасал». Змей съел весь котел за единый раз, похвалил солдата за хорошую службу и нанял его на другие три года.

Прошло и это время; змей съел кашу и оставил солдата еще на три года. Два года варил солдат кашу, а на исходе третьего вздумал: «Что же я живу у змея девятое лето, все ему кашу варю, а какова она, и не попробовал. Дай отведаю!» Поднял крышку, а в котле фельдфебель сидит. «Хорошо же, — думает, — уж я тебя, дружок, потешу; удружу за твои палки!» И ну таскать дрова да под котел подкладывать как можно больше; такой огонь развел, что не только мясо, все косточки разварил! Змей прилетел, съел кашу и похвалил солдата: «Ну, служивый! Прежде была хороша каша, а теперь и того лучше уварилася! Выбирай себе в награду что полюбится». Солдат глянул туда-сюда и выбрал богатырского коня и рубаху из толстого холста. Рубаха была не простая, а волшебная; только надень ее — богатырь будешь.

Солдат едет к одному королю, помогает ему в тяжелой войне и женится на его прекрасной дочери. Только королевне было не по́ сердцу, что выдали ее замуж за простого солдата; свела она шашни с соседним королевичем и, чтобы дознаться, в чем заключается богатырская сила солдата, стала к нему подольщаться; выведала, улучила минуту, сняла с сонного мужа рубашку и отдала королевичу. Тот надел на себя волшебную рубаху, ухватил меч, изрубил солдата на мелкие части, поклал их в кулек и приказал конюхам: «Возьмите вот этот кулек, прицепите к какой-нибудь кляче и гоните ее в чистое поле!» Конюхи пошли приказ выполнять, а солдатский богатырский конь обернулся клячею и сам к ним на глаза лезет. Взяли они — прицепили к нему кулек и погнали коня в чистое поле. Богатырский конь быстрей птицы пустился, прибежал к змею, остановился у его дворца и три дня, три ночи без устали ржал.

На ту пору змей крепко-крепко спал, насилу проснулся от конского ржанья и топота, вышел из палат, заглянул в кулек и ахнул! Взял изрубленные куски, сложил вместе, обмыл мертвою водою — солдатское тело срослося; взбрызнул живою водою — и солдат ожил. «Фу, — говорит, — как я долго спал!» — «Долго бы спать тебе, если б не добрый конь!» — отвечал змей и выучил солдата хитрой науке принимать на себя разные виды. Солдат обернулся голубем, полетел к королевичу, с которым его неверная жена стала вместе жить, и уселся на кухонное окошечко. Увидала его молодая стряпка. «Ах, — говорит, — какой хорошенький голубок!» Отворила окно и впустила его в кухню. Голубок ударился об пол и стал добрым молодцем: «Услужи мне, красная девица! Я тебя замуж возьму». — «Чем же тебе услужить?» — «Добудь с королевича толстого холста рубашку». — «Да ведь он ее никогда не сымает! Разве тогда сымает, когда в море купается».

Солдат расспросил, в которое время королевич купается, вышел на дорогу и сделался цветочком. Вот идут королевич с королевною на́ море, а за ними стряпка с чистым бельем. Увидал королевич цветок и любуется, а королевна сейчас догадалася: «Ах, ведь это проклятый солдат перекинулся!» Сорвала цветок и давай его мять да листочки обрывать; цветок обернулся малою мушкою и спрятался незаметно у стряпки за пазуху. Как только королевич разделся да полез в воду, мушка вылетела и обернулась ясным соколом, сокол подхватил-унес рубашку, а сделавшись добрым молодцем, надел ее на себя. Тут солдат взялся за меч, предал смерти и жену-изменщицу и ее любовника, а сам женился на красной девице — молодой стряпке.

№209 [122]

В некотором царстве жил богатый купец; помер купец и оставил трех сыновей на возрасте. Старшие два каждый день ходили охотничать. В одно время выпросили они у матери и младшего брата, Ивана, на охоту, завели его в дремучий лес и оставили там — с тем чтобы все отцовское имение разделить меж собой на две части, а его лишить наследства. Иван купеческий сын долгое время бродил по́ лесу, питаясь ягодами да кореньями; наконец выбрался на прекрасную равнину и на той равнине увидал дом. Вошел в комнаты, ходил-ходил — нет никого, везде пусто; только в одной комнате стол накрыт на три прибора, на тарелках лежат три хлеба, перед каждым прибором по бутылке с вином поставлено. Иван купеческий сын откусил от каждого хлеба по малому кусочку, съел и потом из всех трех бутылок отпил понемножку и спрятался за дверь.

Вдруг прилетает орел, ударился о землю и сделался молодцем; за ним прилетает сокол, за соколом воробей — ударились о землю и оборотились тоже добрыми мо́лодцами. Сели за стол кушать. «А ведь хлеб да вино у нас початы!» — говорит орел. «И то правда, — отвечает сокол, — видно, кто-нибудь к нам в гости пожаловал». Стали гостя искать-вызывать. Говорит орел: «Покажись-ка нам! Коли ты старый старичок — будешь нам родной батюшка, коли добрый мо́лодец — будешь родной братец, коли ты старушка — будешь мать родная, а коли красная девица — назовем тебя родной сестрицею». Иван купеческий сын вышел из-за двери; они его ласково приняли и на́звали своим братцем.

На другой день стал орел просить Ивана купеческого сына: «Сослужи нам службу — останься здесь и ровно через год в этот самый день собери на стол». — «Хорошо, — отвечает купеческий сын, — будет исполнено». Отдал ему орел ключи, позволил везде ходить, на все смотреть, только одного ключа, что на стене висел, брать не велел. После того обратились добрые мо́лодцы птицами — орлом, соколом и воробьем — и улетели.