Хамза Есенжанов - Яик – светлая река

• Название: Яик – светлая река
• Автор: Хамза Есенжанов
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1971

Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.

Роман «Яик – светлая река» в 1968 году получил Государственную республиканскую премию имени Абая.

---

Несколько человек вполголоса поддержали Савенко.

– Если в деревню придет казачья сотня, – уныло сказал кто-то, – от нас перья полетят.

– Не дай господи.

– И малого и старого – всех перерубят.

– Сельчане! – крикнул Довженко. – Поймите, что мы – сила. Если все вместе встанем, то и казаки с нами ничего не смогут сделать.

– Это все пустые слова.

– Ведь народ поднялся на борьбу, Савенко.

– Твоя борьба – всех под пули, самому в кусты!

– Ты действуешь как провокатор, Савенко.

– Ты сам провокатор.

Парамонов вытянул шею и замахал руками.

– Стойте! – закричал он. – По-твоему, не следует бороться?

– Иди к своим заводским, агитируй их, – зло ответил Савенко. – А мы живем здесь. Казачий атаман с нас спросит, нас и расстреляет. А ты в бегах. Тебя он не словит.

Сельчане уважали грамотного и бойкого на язык Савенко и прислушивались к нему.

– Давай-ка лучше не будем спорить, а посоветуемся, – обратился к нему Абдрахман. – Мы и думаем о том, чтобы вооруженной силой встретить карателей, если они сюда сунутся. Так что зря не пугай. Или ты, может быть, жалеешь, что мы отбили коней, хлеб и фургоны, что не дали угнать людей? Хочешь, чтобы весь этот народ был голый и голодный?

– А ты, киргиз, молчи, – грубо оборвал его Савенко. – Киргизы хотят выселить всех русских и жить тут сами. А нам не нужно киргизского правительства. Понятно?

– Понятно, – подступил к нему Белан, сжав кулаки. – Это контра. Я его понял полностью.

– Дурак безграмотный, – спокойно ответил Савенко. – Ты за три года выучил только два слова: революция да контрреволюция, и то не до конца.

– Ах ты… Я сейчас тебя зарублю…

Ивана едва удержали сильные руки товарищей.

– Не горячись, Иван, – сказал Парамонов. – Все слышали, что ему никакая власть не нужна. Только ложь все это. Он хочет стравить Парамонова и Кисляка, Белана и Айтиева. Царь или толстопузый бай даст ему свободу? Пусть ждет. А у нас один путь – с оружием в руках поддержать Советы. Всем известно, сколько деревень передушил Белов. Ему с хорунжим одна дорога. А солдат отпустим, они обмануты, пусть идут к себе домой и не воюют с народом.

Все одобрительно закивали.

Савенко выбрался из толпы и пошел прочь.

– А этот получит благодарность атамана! – крикнул ему вслед Белан.

Глава вторая

1

По дороге от Анхаты на Теректы ехали трое. Байес и Хажимукан – в телеге. Хаким сидел верхом.

Когда уже вдали показался поселок, пронесся шумный, но непродолжительный дождь. Мягкая дорожная пыль сразу стала похожа на шершавое решето.

Когда в воздухе засверкали быстрые струйки, Хаким снял свою мерлушковую шапку и расстегнул ворот рубахи, подставив дождю грудь.

От приятной влаги стало легко дышать, с пахнущим водой ветром, казалось, унеслась прочь усталость.

Хаким с наслаждением дышал всей грудью. Знойный воздух степного полдня, будто испуганный шумом и блеском дождевых струй, поспешно уползал куда-то в степь.

– Посмотрите, Байеке, как высохла земля, – сказал Хажимукан своему спутнику. – Такой дождь ее не насытит, только прибьет ненадолго пыль. Если бы вон та повернула сюда, – показал он на огромную сизую тучу, тяжело клубившуюся вдали.

– Эта сюда не повернет, – ответил Байес. – У нее свой путь. Это речная тучка. Она пойдет вдоль Яика, над лесом, над лугами, а в степь ее не заманишь.

Хаким, ехавший верхом, осмотрел небо. Его поразили слова Байеса – «речная тучка».

Действительно, там, где протекал Яик, плыли дождевые тучи, а над степью простерлось чистое белесо-голубое небо.

«Говорит так, будто оставил на туче свою метку, – усмехнулся Хаким. – А ведь верно. Тонко подмечено. Степные облака от горячего степного воздуха поднимаются ввысь и рассеиваются как пух, никогда не собираясь в одном месте. А холодная вода Яика, леса и рощи тянут их к себе. Вот почему тучи льнут к сырым болотистым местам. Чего только он не знает!»

– Посмотри-ка, – воскликнул Хажимукан, – льет над самим Яиком, будто в нем мало воды.

В самом деле – от тучи потянулась вниз дымчатая неровная бахрома.

– По-моему, – продолжал Хажимукан, – хохлы сеют так много хлеба потому, что у них на восточной стороне земля хорошая и дожди обильные. Посмотри, какая возле села пшеница – колос к колосу.

– Не только потому, что земля хорошая, – ответил Байес. – Есть и другая причина… – Он не договорил. Путники подъехали к окраине села. – Хорошо, если Карпыч дома. Как бы не уехал куда.

Деревня находилась в двадцати пяти верстах от Уральска. Здесь жили русские и украинцы.

Навстречу им вышел сам Петр Карпыч Фроловский, средних лет мужчина, богатырского сложения, с черной окладистой бородой.

– Здравствуйте, Байеке, как здоровье, как жена, дети? – спросил по-казахски Фроловский, распахивая ворота.

– Хорошо. Все живы, здоровы. А как вы? Жаркие дни наступили. И дождь стороной прошел.

– Ваша правда, Байеке. Выгорают посевы.

– Как дела, Карпыч, б городе все спокойно? – спросил Хаким.

– Спокойно? – переспросил Фроловский. – Какое там спокойствие…

Хаким почувствовал в словах Петра Карпыча какую-то затаенную горечь.

Байес и Хажимукан распрягли лошадей, отвели их под навес в тень. Хозяин пригласил гостей посидеть на скамейке возле дома.

Хажимукан достал из кармана насыбай. Насыпал на ладонь щепотку табаку, понюхал его и несколько раз чихнул.

Хаким в это время умывался. Шумно отфыркиваясь, он лил себе на шею и на голову воду из чайника.

Хажимукан сунул обратно в карман сверток с табаком и взял из рук Хакима чайник.

Фроловский, ковыряя хворостиной землю возле скамейки, говорил:

– Пшеница хорошо поднялась. Дали бы только убрать ее вовремя, обмолотить и засыпать в закрома. Вот та сторона, – показал он по направлению на Уральск, – хуже засухи для нас.

Хажимукан никогда раньше не встречал этого человека, не знал ничего о нем и про себя решил: «Наверное, из богатых крестьян. А как радушно он встретил Байеке, – видно, они друзья».

Хаким же по-своему охарактеризовал Фроловского: «Степенный и самостоятельный человек. А глаза – видать, умен. И речь ведет складную. Неспроста Абеке сказал: «Будете искать меня – зайдете к нему. Он покажет».

Хозяин не стал больше докучать гостям своими расспросами, он и сам не рассказывал ничего.

Байес, видимо почувствовав неловкость от продолжительного молчания, познакомил Фроловского со своими спутниками:

– Это Хажимукан – рыбак из нашего аула. Вы ведь знаете, что у нас много рыбы. И вот все беднейшие наши рыбаки объединились в артель. Артелью как раз и руководит Хажимукан. Мы с ним повстречались по дороге сюда, он тоже направлялся в вашу сторону за солью. А у этого джигита, – показал он на Хакима, – к тебе дело есть. Сам я, как и прежде, езжу всюду и собираю шкурки. Мы решили остановиться у вас.

– Я и сам знаю, Байеке, зачем крестьянин приезжает в город: соль, спички, мыло. Не пообедаете ли у нас с дороги? Жена сегодня сготовила борщ. Обычно летом все едят окрошку, а я вот люблю борщ в любое время года.

Хажимукан, никогда до этого не евший борща, ел небольшими глотками, подозрительно деликатно. Кашлял, чихал. Не съев и половину тарелки, он отодвинул ее к краешку стола. А к жареному мясу, поданному с квашеной капустой, даже не притронулся, опасаясь, что оно свиное. Байес и Хаким, боясь обидеть хозяина и в то же время понимая состояние Хажимукана, сказали, что у того, видно, «голова разболелась от жары». Сами же они с удовольствием съели свой борщ до дна и поблагодарили хозяина за угощение.

После обеда все вышли во двор. Байес отозвал Петра Карповича в сторону, под навес, и начал разговор издалека. Коснулся событий в Уральске, рассказал о новых налогах, недовольстве населения и, наконец, спросил:

– Карпыч, нам надо увидеться с Абдрахманом Айтиевым. Сто лет вам буду благодарен, если сведете с ним.

Фроловский внимательно слушал и глядел куда-то в сторону, лишь изредка бросая быстрый взгляд на Байеса. Он давно знал этого человека, был уверен в его честности и благородстве.

Ответил Петр Карпович медленно, взвешивая каждое слово:

– Байес Махмедович, я знаю, что в торговых делах ты человек сведущий. И тебе и мне, хроме земли и торговли, ничего не надо. Верно я говорю? Так вот, не достанете ли вы мне в городе машинного масла? Позарез нужно.

Байес понял это как упрек: «Ты торговец, тебе нельзя доверять».

– Карпыч, не виляй хвостом, как лиса, – тихо сказал Байес, – Абдрахман мой друг. Он был у меня дома и ушел из нашего аула недели две назад. Уходя, сказал: «Если понадоблюсь, обратись к Карпычу». Нужно, чтобы ты устроил свидание с ним или с близким ему человеком. Надо посоветоваться насчет школы.

Из осторожности Байес не говорил о том, ради чего в действительности приехал сюда.

Фроловский прищурился, ухмыльнулся в бороду и почесал затылок.