Хамза Есенжанов - Яик – светлая река

• Название: Яик – светлая река
• Автор: Хамза Есенжанов
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1971

Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.

Роман «Яик – светлая река» в 1968 году получил Государственную республиканскую премию имени Абая.

---

И, не будучи в силах вынести взгляда Абдрахмана, Хаким низко опустил повинную голову…

– Рассказывай все, – тихо сказал Абдрахман.

И Хаким поведал о событиях, происшедших в Олетти.

– Дайте мне людей, – горячо сказал он, – и я вырву из лап проклятого клятвопреступника наших – Мендигерея и Амира! Если мы не можем освободить наших руководителей из тюрьмы, то этих-то двоих я вырву, чего бы то ни стоило!

– Потерпи, дорогой, – спокойно сказал Абдрахман. – Амир жив-здоров. Он находится сейчас на своем посту вон там, на горке. А потеря Мендигерея – это, конечно, очень тяжелая утрата. Ведь только вчера я просил его изменить место явки, уехать из Олетти… А сейчас даже времени у нас нет, чтобы заняться его освобождением…

Хаким вскочил.

– Ночью сожгли Алексеевку, – продолжал Абдрахман. – Вон, гляди… Еще горит.

Хаким посмотрел туда, куда указывал Айтиев. Словно туча, низко над землей стелился беловатый дым. Но языков пламени уже не было видно.

– Враг идет сюда, чтобы сжечь и Богдановку. Не только головорезы из Джамбейты, но и казачий отряд, прибывший из Уральска, вот за теми холмами. Нападение хотят вести с двух сторон. Но и мы не отступим ни на шаг, пока души многих из них не отправим прямиком в ад!

И Абдрахман невесело улыбнулся. Потом внимательно прочел бумагу и передал ее Сахипгерею.

Члены Совдепа знали заранее о том, что из Джамбейты выехал карательный отряд под предводительством Аруна-тюре. Все вооруженные силы собрали большевики под Богдановкой. Со вчерашнего дня из соседних прибрежных деревень стекались джигиты, крестьяне. Каждому было вручено оружие. В обоих концах длинного глубокого оврага установили по пулемету, канавы были превращены в траншеи, где ждали стрелки. Всю ночь Иван Белан распределял своих воинов в нужных местах отдельными небольшими отрядами.

Вскоре в штаб прибыли Иван Белан, Парамонов, Довженко и командующий джигитами-казахами Мырзагалиев. Все они прочли слова Дмитриева и приписку, сделанную Зубковым.

– Туговато… приходится… атаманам, – сказал Парамонов, выделяя каждое слово, точно вколачивая гвоздь. – Надо сделать так, чтобы им стало еще хуже. Пусть каратели умоются собственной кровью! Мы не отступим. Как твои ребятки, Иван? Казаки ведь мастера рубить шашками – помчатся во весь дух… Так что будь начеку!

– Я обошел только что траншеи, Петр Петрович, – отдав честь, доложил Белан. – Точь-в-точь как в Пруссии. Ни один хлопец не попятится назад. А около пулеметчиков буду я сам…

Хаким был взволнован. Мужественный вид этих людей, готовых к большой битве, спокойная организованность действий произвели на него сильное впечатление. Он забыл усталость, рану, хотел сейчас только одного – быть вместе с товарищами, помочь им.

– Товарищ командир! – горячо обратился он к Белану. – Примите меня в свой отряд. Направьте к Амиру, и я разведаю расположение врага!

Иван поглядел на бледное лицо юноши, на его взмыленную кобылу и медленно покачал головой:

– Нет, пока отдохни, товарищ. Много и других дел будет. Вот сейчас прискачет и сам Малыш – на самом краю плоскогорья, видишь, стоит он на посту…

Белан взглянул на восток и вдруг воскликнул, сверкнув глазами:

– Товарищи! Уже показались головы незваных гостей! Ну, я пошел, подготовлю своих ребят!

Все вскочили.

Белан поскакал по краю оврага к самым дальним стрелкам, не отрывая зоркого взгляда от всадника, который приближался к вершине большого холма. Он разглядел, что вслед за ним мчались во весь опор двое, а немного дальше еще трое всадников.

Ярость овладела Беланом.

– А-а-а… Сукины сыны! – проговорил он, задыхаясь от гнева. – Гонитесь за Амиром, а? Я вам покажу!..

Всадников заметили все, кто был на краю Теренсая. Каждый быстро занял свое место. Мырзагалиев присоединился к своим джигитам на восточной стороне, Парамонов с Абдрахманом приблизились к отрядам, стоявшим возле запруды.

«Кто этот всадник, что убегает от погони? – мучимый беспокойством, думал Хаким. – Казаки догонят его и зарубят на куски… Помешать… Помешать…

Он быстро привязал коня и, не отдавая себе отчета, стал карабкаться на четвереньках вверх.

Да, это был Амир…

Хаким не знал, что юноша давно рвался на разведку. Амир злился, что всю весну он был вынужден просидеть возле больного отца, точно старая бабка. И теперь он был рад, как молодой беркут, с которого сняли томагу[110]. Работа в овраге казалась ему скучной, лишенной романтики. На рассвете этого дня он выклянчил у Капи Мырзагалиева его быстроногого вороного скакуна и помчался в степь, чтобы разведать, до какого места дошли уже ненавистные каратели.

Большой холм находился в семи верстах от Богдановки. Амир поднялся на вершину, когда всходило солнце. В чистом и свежем утреннем воздухе его взгляду открылась необъятная даль степи, чуть подернутая легкой дымкой. Небольшие селения по берегам Яика казались грудами мелких пестрых камешков, лежащих на дне прозрачной воды. Амир спешился и направился к сенокосу, полной грудью вдыхая пряный запах полыни и сайгачьей травы. Юноша лег в траву. Первые лучи солнца коснулись его разгоряченного лица. Неизвестно, сколько он пролежал, о чем думал.

Вдруг он поднял голову и увидел, как недалеко, прямо в лощине, словно волки, вереницей двигались всадники.

– Казаки!

Сердце Амира сильно забилось. Не от страха, нет! Он ждал, когда враги совсем приблизятся… Тогда…

Казаки остановились. Поговорив о чем-то, они выхватили из ножен шашки и помчались прямо к Амиру. Юноша выжидал, вдев ногу в стремя… Он чувствовал, что конь ловит каждое его движение, готов в любую секунду броситься как ветер вперед…

– …Еще поближе… На расстояние выстрела… – шептал Амир, – а потом я выведу вас прямо к нашим пулеметчикам, и вы растянетесь в овраге точно толстые быки… Вы найдете там свою смерть, шакалы…

И Амир, вскочив в седло, гикнул. Конь рванулся с места вперед, но Амир натянул поводья, и животное, сразу поняв, перешло на мелкую играющую рысь…

Расчет оказался правильным – казаки помчались вслед с ругательствами и криками. Ближе всех шла лошадь с широкой, как дверь, грудью. Чернобородый казак, размахивая горящей в лучах солнца шашкой, весь склонился вперед, и огромная папаха его раскачивалась, точно крыша юрты на ветру. Амир уже слышал за спиной храп лошади, тяжелое дыхание грузного всадника.

– Теперь выручай, Черныш! – склонившись к уху коня, проговорил Амир, пришпоривая его тугие бока.

И только воздух засвистел в ушах! Амир смутно видел землю, в лицо яростно бросался ветер, а глаза заволокло слезами…

– Не стрелять! – приказал Белан. – Пусть подъедут на сто пятьдесят шагов! Тогда мы и без пулеметов покажем им кузькину мать! Верно, Науменко?

Бешено скакавшие казаки приблизились к оврагу Теренсая.

– Пропустите Малыша! По казакам огонь! – закричал Белан.

Стрелки дали залп. В облаках дыма было видно, как черный казак нырнул вниз, высоко задрав длинные ноги в широченных шароварах, а хозяин второй лошади, скорчившись, упал на землю. Третий казак испуганно заметался на месте, но тут же стрелок, лежавший рядом с Беланом, метко подстрелил его лошадь.

– Черные кобели, я покажу вам могилы ваших отцов, – стиснув зубы, повторил Белан.

Тут в лог спустился Амир, дав большой круг, точно участник байги. Еще не остыв от быстрой езды, он с недоумением уставился на Хакима.

– Хаким! – только мог выговорить он пересохшими губами.

…А казачья конница приближалась. Она стремительно мчалась вперед. Это были отряды султана Аруна и казачья сотня. Уничтожив и спалив дотла деревню Алексеевку, каратели думали, что так же беспрепятственно они сметут с лица земли и Богдановку.

– Эти негодяи, хохлы, видимо, попытаются оказать нам сопротивление, – насмешливо проговорил Арун, обращаясь к сотнику, когда кони их пошли рядом. – Надо атаковать их вашими шашками. Нагонят на них страху казаки, а остальное довершат мои доблестные джигиты.

– Не только босоногие хохлы, а и войско самого кайзера не устоит перед казачьими шашками! – высокомерно ответил сотник. – Моя сотня может изрубить на шашлык целый батальон.

И казаки помчались вперед.

В овраге быстро разгадали намерение врагов. Пулемет перетащили с края лога ближе к Науменко, сгруппировали возле него бойцов. И все притихло, точно в лесу перед бурей.

– Главное, чтоб не было паники! – повторяли Абдрахман и Парамонов, обходя траншеи. – Слушайте только приказ командира Белана. Или смерть, или жизнь!

Казаки не видели замаскированных бойцов, а о существовании пулеметов не могли и подозревать. Ослепительно сверкая шашками, казаки с гиканьем бросились в лог.

– Слушать команду! – закричал Белан. – Науменко, Кобец, поворачивайте пулеметы! Стрелки – огонь!

Грянули выстрелы, часто застучали пулеметы. Все смешалось в дыму и пыли, поднятой копытами коней. Казаки валились как снопы, бились в предсмертных судорогах кони.