Игорь Бунич - Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске

• Название: Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске
• Автор: Игорь Бунич
• Жанр: Публицистика

Новая книга Игоря Бунина приоткрывает завесу над тайной возникновения и развития «чеченской проблемы». Автор в присущей ему захватывающей манере описывает и анализирует обостряющиеся противоречия в правящих кланах, которые выплеснулись морем крови и миллионами искалеченных душ на нашу страну.

---

Российское общество, как с ним это часто случалось в прошлом, стало к этой бойне привыкать, как к чему-то далекому и не очень его касающемуся. Газетные сводки и телерепортажи с театра военных действий воспринимались как вполне естественный фон российской действительности.

Православная церковь, глядя на братские могилы, набитые трупами русских солдат и чеченских женщин с детьми, искромсанными шариковыми бомбами или обугленными напалмом, хранила торжественное молчание. Патриарх Алексий не командировал ни одного священника на театр военных действий. Возможно, и правильно, поскольку быстро замолчали те, кто хотел объявить эту войну религиозной христианства с исламом. Ничего не получилось, поскольку было очевидно, что это война мусульман с безбожниками: если на одной стороне был коран, то на другой безраздельно царствовала водка без закуски. Войска постоянно забывали снабжать продовольствием, а то, что посылалось, разворовывалось по пути.

С самого начала бойни все ждали, что скажет Александр Солженицын, чей громкий голос некогда, как Иерихонская труба, немало способствовал крушению коммунистического режима. Ждали, но совершенно напрасно. Солженицын либо молчал, либо говорил что-то невнятное и неубедительное и невразумительное. Обласканный по возвращению на Родину президентом Ельциным (и удостоенный жить с ним в одном доме) Солженицын, видимо, добился предела мечтаний в своей сорокалетней борьбе.

Между тем, он еженедельно появлялся на телеэкране с разными аспектами темы «Как нам обустроить Россию», рассказывая сладкие истории о великих деятелях земского движения и благороднейших сельских учителях конца прошлого века, совершенно игнорируя тот факт, что в конце века нынешнего на территории России развязана крупномасштабная война. Когда же через «Литературную газету» великому писателю был задан прямой вопрос о его более чем странном поведении, Солженицын с запальчивостью былых времен воскликнул: «О какой Чечне может идти речь, когда русская школа в таком плачевном положении!» Впрочем, беспощадное время и судьба, идущая зигзагом, делают с людьми еще и не такое.

Заткнули рот и Сергею Ковалеву, пытавшемуся, рискуя жизнью, остановить очередную вспышку державного бешенства, добивающего страну. Начал компанию по шельмованию уполномоченного по правам человека, как мы уже говорили, сам Президент, чьи слова были правильно поняты как директивное указание. Начал Президент, а продолжил руководитель Центра общественных связей МВД полковник Владимир Ворожцов.

Собрав пресс-конференцию и поигрывая глумливой усмешкой, полковник провел аналогию между пребыванием Сергея Ковалева в Грозном, где тот пытался наладить переговоры между Дупаевым и командованием федеральных войск, и любым русским человеком, который бы в годы Великой Отечественной войны вдруг вздумал бы отправиться в Берлин и вести какието переговоры с Адольфом Гитлером. Высокоинтеллектуальный полковник то ли уже забыл, что война идет на территории России, то ли явочным порядком уже признал Чечню иностранным государством, напавшим на Россию, как некогда «сделала» Финляндия.

Как бы вы отнеслись к такому человеку, коллеги? — продолжая улыбаться, вопрошал полковник Ворожцов. «Коллеги» присмирели. Конечно, с Гитлером мог вести переговоры только очень плохой человек и изменник Родины.

Разъяснительную работу с журналистами провела и армия. Причем, на очень высоком уровне. Неожиданно собрал корреспондентов командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник Леонтий Кузнецов.

Речь шла о прискорбном непонимании, которое сложилось между армией и прессой. Особенно генерал скорбел по поводу той острой критики, которой средства массовой информации подвергают министра обороны Грачева. Тут генерал оторвал свой взор от бумажки, поднял глаза на журналис тов и с солдатской прямотой брякнул: «Этих хамлюг, которые нашего министра обороны поливают, я бы собственными руками расстрелял!»

Журналисты притихли, видимо, не без оснований полагая, что генерал Кузнецов пригласил их именно для этого сейчас в прямом эфире и свершится справедливое возмездие за поношение министра обороны. Убедившись, что его отеческие слова дошли до аудитории, командующий столичным округом продолжал поучать прессу:

Вы понимаете, что Грачев наш министр обороны! Вот снимите его сначала с должности, и можете что угодно о нем говорить. А сейчас он же в должности! У него же ядерная кнопка в руках! Если его сильно рассердить, он же и долбануть может!

Генерал сделал паузу и обвел взглядом своих лихих светлоголубых глаз перепуганных журналистов. А затем уверенно добавил:

— И долбанёт!

Со столь ярким посланием к журналистской общественности собственной столицы не обращались, наверное, и генералы Чингизхана. Обещая подвергнуть ядерному удару всех, кто плохо отзывается о его любимом начальнике, генерал-полковник Кузнецов был просто великолепен, напоминая античного героя, угрожавшего уничтожить Рим за «повреждение нравов».

Справедливости ради, нужно заметить, что Грачев более других тогда нуждался в поддержке. Даже его заместители предпочли демонстративно уйти в отставку, нежели разделять со своим начальником ответственность за чеченскую войну. Многие генералы рангом пониже публично и наотрез отказались выполнять приказы министра обороны, полемизируя с ним через средства массовой информации.

Подобного тоже ещё не знала ни одна армия мира. Задерганный подчиненными, прессой и солдатскими матерями Грачев редко показывался на людях, и наиболее яркими событиями в его несколько потускневшей жизни было то, что генерал сначала вспомнил о Боге, а затем о Жириновском. Находясь с визитом в Грузии, генерал принял святое крещение, а через неделю произвел Владимира Вольфовича из капитанов в подполковники с правом ношения военной формы.

Бойня в Чечне зримо стала разлагать российское общество. Люди постепенно начали привыкать к преступлениям, непрерывно творящимся от их имени. Вместе со своими солдатами, воюющими в Чечне, разлагались в тылу и невоюющие генералы, упивающиеся собственной безнаказанностью и возвращением былого милитаризма. Общество начало привыкать к войне и похоронкам, как оно привыкло к инфляции и к деньгам с многими нулями. Реакция населения на войну напоминала средневековую реакцию на чуму: не в нашем городе, и слава Богу! Будем молиться, чтобы до нас она не дошла.

А секретные сводки с театра военных действий, поступающие в Министерство Обороны (но почемуто нечитаемые Грачевым), уже бьют тревогу, что никакая другая война (даже афганская) не давала такого количества психозов у военнослужащих. Видимо, потому, что такой войны еще не было. Солдаты, даже отведенные в тыл, не могут уснуть. Почти поголовная алкоголизация армии. Солдаты, не колеблясь, меняют оружие и боеприпасы на водку и наркотики. Разложение коснулось уже и элитарных войск. Почти полностью истреблена морская пехота Северного флота, дважды сменился личный состав балтийцев, трижды тихоокеанцев. Число дезертиров превысило самые худшие прогнозы.

Но еще большую тревогу била военная контрразведка. Оказывается, чеченцам известны поименно все противостоящие им на данном участке российские военнослужащие. Известны их фамилии и имена, откуда они родом, имена родных и их адреса. Через боевые громкоговорители противник сообщает об этом войскам, грозя вырезать оставшихся в глубоком и как-бы безопасном тылу родных и близких. Это самым подавляющим образом действует на и без того низкий боевой дух личного состава.

Откуда противнику становятся известными эти данные? Откуда он узнает о решениях, принятых командованием, а то и правительством, раньше, чем о тех же решениях узнают в штабах собственных войск? Не проникли ли чеченцы в секретнейшую компьютерную систему управления и связи Министерства Обороны? Или их обслуживает мощнейшая «пятая колонна», орудующая во всех силовых министерствах? Эти вопросы хотя и ставились, ни у кого не вызывали ровным счетом никаких эмоций. Особенно у генерала Грачева. Ему было приказано готовиться к помпезному празднованию 50-летия со дня победа!» над Германией в 1945 году.

Весь мир собирался праздновать 50-летие окончания войны в Европе, но в Москве, раздираемой комплексами неполноценности, решили праздновать победу, и весь праздник прошел под знаком небывалого психоза. Как у солдат, контуженных в Чечне. Ветераны взрывались аплодисментами при упоминании имени Сталина и требовали от Грачева приструнить прессу. Грачев благосклонно кивал. Самым молодым участникам второй мировой войны было уже под семьдесят. Этих старых, больных и смертельно усталых людей решили надуть в очередной раз те же номенклатурные вожди с той же внешностью, с теми же повадками и с теми же аппетитами.