Паулина Гейдж - Проклятие любви

• Название: Проклятие любви
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-Классика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-639-1

«Проклятие любви» – новый роман Паулины Гейдж, известной читателям своими великолепными египетскими романами «Искушение богини», «Искушение фараона», «Дворец наслаждений», «Дворец грез».

Эхнатон… Властный, благочестивый, порочный. Выросший в душной атмосфере дворцового гарема, ставший супругом прекрасной, но коварной сестры Нефертити, молодой фараон, чья судьба была предначертана свыше, вскоре воспылал страстной любовью к небесам. Любовь к богу солнца Ра поглотила ею без остатка и заставила забыть земные заботы. В своем стремлении к божественному, Эхнатон встал на порочный путь кровосмешения. К концу правления фараона Египет находился на краю пропасти, а проклятие, которое он навлек на свое семейство, привело к гибели целой империи. Драматичная история о любви и трагедии власти не оставит читателей равнодушными.

---

Она поначалу не помышляла восстанавливать против себя племянницу, надеясь договориться с ней мягко и тактично, возможно, переиграть ее, разоружить, заверив, что ее ревность была беспочвенна. Очевидно, Нефертити сочла такой стиль беседы невозможным, и Тейе пришлось отказаться от видимой задушевности и занять совершенно иную позицию, которая не предполагала снисхождения и уступок.

– Не могу представить, зачем ты обеспокоилась этим делом, если, конечно, не имеешь прежнего вожделения к телу своего сына и не хочешь управлять очередью женщин к его постели, – заявила Нефертити. – Полагаю, что женщине твоих лет не пристало такое откровенное проявление дурных наклонностей. Ты не можешь больше соперничать за ложе фараона.

Тейе улыбнулась в ее угрюмое лицо.

– Я совершенно не имею желания отстаивать свои супружеские права в опочивальне, – твердо ответила она. – Если тебе невдомек, почему я так скоро решила проявить интерес к делам гарема, ты более глупа, чем я предполагала. Меня беспокоит Мекетатон.

Нефертити отвела взгляд.

– С Мекетатон не происходит ничего дурного. Ее немного лихорадило этим летом, только и всего.

Тейе захотелось встряхнуть ее.

– Вижу, мне придется говорить с тобой, как с младенцем, чтобы ты понимала. Ты не возражала, когда фараон взял свою дочь к себе в гарем?

– Нет. Почему я должна возражать? Это его право.

– Но Мекетатон еще ребенок, хрупкая и нескладная, как мальчик.

– Нет. Она стала девушкой шесть месяцев назад. Фараон повелел, чтобы она не срезала детский локон. Ему так нравится.

Безразличие, прозвучавшее в словах Нефертити, заставило Тейе вздрогнуть.

– Она твоя дочь, и в ней течет моя кровь! Тебе не приходило в голову, что, если она забеременеет, она может умереть? Посмотри на нее, Нефертити! Разве может неоформившееся детское тельце выносить ребенка?

Нефертити принялась нервно теребить льняные полоски, которыми были обмотаны ее руки.

– Она уже беременна.

Теперь Тейе уже не пыталась сдерживать себя. Удар пришелся Нефертити в висок, и та глухо вскрикнула. Тейе потерла костяшки пальцев и положила руку на свое колотящееся сердце, пока Нефертити стонала и раскачивалась.

– Прекрати! – зашипела Тейе. – Я не больно тебя ударила. Похоже, Киа – лучшая подруга для твоей дочери, чем ты. Она хотя бы пытается утешить девочку.

Некоторое время Нефертити сидела неподвижно, потом откинула голову на подушку.

– Мекетатон понимает, что это семя Атона, – огрызнулась она. – Бог должен брать в жены тех, кто близок ему по крови. Это его долг.

– Ты веришь в это не больше, чем я! Долг священного Гора – порождать свое воплощение, но ведь не так же! Почему он не выбрал Мериатон?

Нефертити настороженно посмотрела на нее.

– Правда, тетушка, я не знаю. Но ты еще не понимаешь, к чему приводят споры с твоим сыном. Он начинает плакать, демоны одолевают его голову, и я ничего не могу с этим поделать.

– Ты – самая прекрасная женщина, какую когда-либо видел Египет, – горько сказала Тейе. – Но у тебя сердце гадюки.

– Нет, – сверкнула глазами племянница. – Кобры! Королевской кобры,[45] тетушка. Весь Египет поклоняется мне. Не вставай у меня на пути.

Тейе начала окутывать пелена усталости.

– На твоем месте было бы мудрее впредь не враждовать со мной открыто, Нефертити. Потому что, как бы ты ни царапалась и ни плевалась, я куда безжалостнее, чем ты. От меня не так легко избавиться, как от Ситамон. Я пришла к тебе сегодня, чтобы попытаться убедить тебя помочь мне доказать фараону необходимость безотлагательной войны против Сирии. Но теперь я не убеждаю, я требую. Зарони сама эти слова в уши фараону, иначе ты увидишь Египет на коленях.

– Это просто смешно. – Глаза Нефертити сверкнули в темноте. – Ни один народ не смеет бросить нам вызов.

– Это ты не смеешь бросить вызов фараону, сказав ему правду. Не его правду, а жестокую правду действительности. Тебе по нраву его милость, его богатые дары. Но все это закончится, и скорее, чем ты думаешь, если окончательно иссякнут подати и доказательства преданности иноземцев.

– Ты забыла об одном, – зловеще прошептала Нефертити. – Эхнатон обожает меня. Если я решу хранить молчание, ты бессильна что-либо сделать.

– О, думаю, ты сделаешь, как я сказала. В противном случае одному скульптору перережут его прекрасное горлышко.

Тейе с удовлетворением увидела, как побледнело безупречно гладкое накрашенное лицо Нефертити. Это был случайный выстрел, стрела, пущенная при внезапном воспоминании о коротком замечании Хоремхеба, и сама Тейе удивилась, что попала в цель.

Фараон знает, в чью сторону устремлены помыслы его прекрасной жены? Очевидно, нет. Мне, конечно, не нужно убивать его. Стоит только начать распространять некие пикантные слухи. Но я бы предпочла убить его, дорогая племянница, и убью, если ты не прекратишь заботиться только о своем личном благополучии.

– Ты демон, – прошептала Нефертити. Льняные полоски валялись на простынях, изорванные в клочья, ее натертые маслом руки дрожали от ярости. – Ты отвратительная старая ведьма. Забери тебя Себек!

Тейе поднялась.

– Как? Ты не доверишь отмщение Атону? Как был бы разочарован фараон, услышав о том, что тебе недостает благочестия. Подумай об этом, Нефертити, когда успокоишься. Наслаждайся тем, что у тебя осталось. – Она поклонилась, слуги тотчас широко распахнули перед ней дверь.

Ну вот, основные линии прочерчены, и гораздо быстрее, чем я того хотела, – думала Тейе, уходя. – Надеюсь, Нефертити не хватит ума сообразить, что она всегда может одержать верх, изобретя подходящую ложь. А теперь я должна встретиться с Туту. Угрожать племяннице и запугивать слюнтяя-управителя – совсем не тот стиль дипломатии, который мне так нравился и за которым ты наблюдал с таким удовольствием, о муж мой, Аменхотеп. Так небрежно, походя, на бойне режут быков, и мне это претит. Какие ничтожные настали времена!

Палата внешних сношений в Ахетатоне располагалась в конце дороги, между Большим и Малым храмами, неподалеку от лабиринта дворов, обнесенных стенами, отгораживающими поместья управителей, которые не имели права селиться на берегу реки. Пока Тейе несли по пыльной улице в закрытых носилках, ее ноздри даже сквозь плотные занавеси улавливали сильный запах фимиама, висящего в воздухе, смешанного со зловонием отбросов и прочего мусора с улицы. С территории храма доносились размеренные песнопения и звон систр, чистый и прекрасный, паривший в воздухе над хриплыми криками торговцев и грубым смехом крестьянок. Услышав барабанную дробь, Тейе поняла, что движется мимо танцовщиц. Она слегка приоткрыла занавеси, ожидая увидеть нагих блудниц, выставляющих напоказ свои прелести, но женщины оказались храмовыми танцовщицами, гибкими и непорочными, увешанными гирляндами цветов. В танце они торжественно поднимали вверх руки, обращая лица к солнцу. Ахетатон – это определенно не Фивы, – размышляла она, опустив занавеси. – И как это похоже на моего сына – разместить палату внешних сношений так ужасно далеко от дворца.

В палату доносились звуки улицы, хотя она и была защищена стенами с воротами и высоко прорезанными окнами и окружена кустарником. Лари и сундуки были забиты свитками. Повсюду валялись дощечки писцов. В одном углу она увидела группу людей, которые стояли, что-то обсуждая, и, наконец, отыскала глазами самого Туту, склонившегося над плечом писца, он что-то ему диктовал. Тейе подождала, стоя в окружении молчаливых носителей балдахина, пока вестник вошел в палату и объявил ее титулы, и, когда она шагнула через порог, все присутствующие уже распростерлись на полу лицом вниз. Тейе медленно оглядела комнату, давая возможность людям в полной мере осознать ее присутствие, потом приказала:

– Туту, на колени!

Молодой человек приподнялся и встал на колени, склонив голову.

– Я – твой раб, императрица, – взволнованно промямлил он.

Тейе сделала несколько шагов вперед, пока ее ноги с кроваво-красными ногтями, позолоченные ремешки сандалий и кайма украшенного драгоценными камнями одеяния не оказались у него перед глазами.

– Скажи мне, – спросила она вкрадчиво, – сколько раз ты был персоной золота?

В замешательстве Туту резко дернул головой.

– Четыре раза, священная богиня.

– Тогда ты получил больше, чем тебе причиталось, потому что определенно ты не нуждаешься в золоте фараона. – Она сделала ударение на слове «фараона», внимательно наблюдая за реакцией. – Так сколько тебе платят иноземцы за то, чтобы ты скрывал от ушей фараона правду об их хищениях? Азиру платит тебе рабами или серебром? А Суппилулиумас, должно быть, сыплет золото тебе в руки, как песок, в обмен на то, чтобы ты незаметно уничтожал послания от его врагов. Удивительно, что ты еще не поселился у реки, но, полагаю, тебе не стоит хвастаться своим богатством. Твоя гробница богата? Отвечай!