Паулина Гейдж - Проклятие любви

• Название: Проклятие любви
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-Классика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-639-1

«Проклятие любви» – новый роман Паулины Гейдж, известной читателям своими великолепными египетскими романами «Искушение богини», «Искушение фараона», «Дворец наслаждений», «Дворец грез».

Эхнатон… Властный, благочестивый, порочный. Выросший в душной атмосфере дворцового гарема, ставший супругом прекрасной, но коварной сестры Нефертити, молодой фараон, чья судьба была предначертана свыше, вскоре воспылал страстной любовью к небесам. Любовь к богу солнца Ра поглотила ею без остатка и заставила забыть земные заботы. В своем стремлении к божественному, Эхнатон встал на порочный путь кровосмешения. К концу правления фараона Египет находился на краю пропасти, а проклятие, которое он навлек на свое семейство, привело к гибели целой империи. Драматичная история о любви и трагедии власти не оставит читателей равнодушными.

---

Через несколько дней Аменхотеп отправился в традиционное путешествие вниз по Нилу, чтобы посетить каждое святилище и заслужить подтверждение своего царствования от каждого местного божества. Памятуя об отсутствии его интереса к другим обрядам коронации, Тейе подозревала, что он предпринял эту поездку исключительно для того, чтобы снова побывать в Оне. Он отчалил из Малкатты на ладье, подаренной Ситамон, за которой вереницей потянулись ладьи его свиты, как золотые бусины на серебряной нити. Его сопровождали Ситамон и Нефертити, и Тейе не могла не заметить, что он взял с собой малышку Тадухеппу и еще нескольких молодых жен отца. Он не теряет времени даром, присваивая женщин гарема, которые ему нравятся, – размышляла она, глядя вслед каравану судов, и удивилась, что эти мысли вызвали у нее тревогу.

В отсутствие Аменхотепа двор с удовольствием предавался привычной неге и безделью. Управителям и мелким чиновникам больше не приходилось путаться в море религиозных двусмысленностей, в страхе обидеть кого-нибудь своим явным невежеством. Тейе тоже спокойно вернулась к многолетней рутине. Поскольку Аменхотеп отказался въехать в покои фараона и предпочел остаться в крыле, которое он занимал в бытность царевичем, до тех пор пока не будет готов его прекрасный новый дворец на восточном берегу, она решила занять их сама, оставив свои прежние покои Нефертити или Ситамон – любой из девушек, которая сможет вынудить фараона отдать ей пышные покои императрицы. На своем ложе, которое она перевезла из своей прежней спальни в роскошную опочивальню мужа, она желала мужчине, которого любила, вечного продолжения земных радостей в обители богов.

Тейе также воспользовалась временным затишьем в делах двора, чтобы обратить свои взоры к делам семьи, которые она забросила в последнее время. Теперь, когда стабильное благополучие семьи и ее принадлежность к высшей знати Египта были подтверждены замужеством Нефертити, которая уже доказала свою плодовитость, Тейе решила заняться устройством будущего Мутноджимет. Девушке было уже почти семнадцать – она давно перешагнула возраст помолвки и пользовалась дурной славой при дворе из-за фривольного обращения с молодыми колесничими в Фивах. Мутноджимет удалось найти не сразу, но через несколько дней она, наконец, появилась в царской опочивальне, вольной походкой прошла по синим блестящим плитам, беспечно похлопывая по колоннам, и поклонилась с привычной прохладной невозмутимостью. Тейе велела ей подняться и сесть в приготовленное для нее кресло. Некоторое время Тейе оценивающе разглядывала девушку. Загорелая кожа головы была по-прежнему гладко выбрита, за исключением дерзкого детского локона, теперь отросшего ниже стройной талии девушки и перетянутого алой лентой. Стройные, необычно длинные ноги, талия, как всегда, туго затянутая ремнем, на котором висели крошечные золотые колокольчики. В ушах покачивались крупные, усыпанные яшмой кольца, а запястья схвачены змейками с красными яшмовыми глазами. Ее огромные миндалевидные глаза были сильно подведены сурьмой, веки покрыты темно-зеленой краской, а полные губы – семейная черта – выкрашены оранжевой хной. На ней было гофрированное узкое платье, едва доходившее до колен, грудь прикрывал небрежно наброшенный плащ.

– Без хлыста ты выглядишь голой, – сказала Тейе.

Мутноджимет улыбнулась.

– Тот болван у двери отнял его у меня, – ответила она, жеманно растягивая слова. – Тетушка, прошу прощения, что ответила на твой зов только три дня спустя. Мы с Депет ходили на вечеринку в дом Бека. Он был уполномочен внести свой вклад в строительство нового храма фараона, как ты знаешь, и на следующий день ему предстояло отбыть в каменоломни Асуана. Мы с Депет тоже решили поехать. Забрали рыбацкую ладью какого-то младшего управителя вместе с командой и почти все вино из его погребов. Но до Асуана мы не добрались.

– Я не удивлена. Ладьи частных лиц могут быть реквизированы служащими фараона только в исключительных случаях, и подразумевается, что за их использование потом будет заплачено, ты это знаешь.

– Я знаю, но все так делают. Бедняге заплатили, не бойся.

– Золотом?

Мутноджимет обворожительно улыбнулась:

– Нет.

Тейе указала на груду сваленных на столе свитков.

– Я только что прочитала отчеты о твоем поведении за последние два года, Мутноджимет. Мои осведомители сообщают, что ты торговала собой в домах терпимости в Фивах.

– Значит, ты платишь им за неверные сведения. Я оказывала свои услуги бесплатно. Что бы я стала делать с этими деньгами? Кроме того, взять деньги – значит бросить ужасную тень на семью.

Тейе изобразила серьезность, которой на самом деле не испытывала, подавляя желание рассмеяться, глядя, как Мутноджимет покачивает ножкой в изящной сандалии.

– Это серьезный вопрос, потому что твое поведение теперь бросает тень на фараона. Ты – сестра царицы. Я решила выдать тебя замуж за Хоремхеба.

Мутноджимет пожала плечами.

– Думаю, это разумный выбор. Он сделает все возможное, чтобы держать меня подальше от казарм. Он очень хороший солдат, тетушка, уважаемый военачальник. Я тоже отношусь к нему с уважением. Если он не станет требовать от меня безоговорочного повиновения, то нам удастся притерпеться друг к другу. Я посвящу себя управлению слугами и покупкам модной одежды.

Теперь Тейе рассмеялась. Она и не ожидала другого ответа от своей племянницы.

– Тогда я подготовлю договор и переговорю с Хоремхебом. Скажи мне, Мутноджимет, – она вдруг сменила тему, – что говорят в Фивах о новом фараоне?

Мутноджимет выпрямила ноги и откинулась на спинку кресла.

– Думаю, люди уже успокоились. Слухи о том, что дядюшка брал мальчишку в свою постель, возмущали и злили их. Они живут по древним законам, эти крестьяне. Они поклоняются древним богам – Осирису, Исиде, Гору, и «Исповедь отрицания»[37] для них не просто кусок пергамента, которым после смерти можно самодовольно помахать перед носом у богов. Фараон, который попирает законы богов, навлекает проклятие на своих подданных.

– Они верят, что это проклятие снято с них со смертью моего мужа?

– Не знаю. Но от вступления на престол брата они действительно ждут возвращения к благочестию. Однако с каких это пор фараонов интересует мнение невежественной толпы?

Мутноджимет подавила зевоту, и Тейе поняла, что разговор, принявший новый оборот, стал наводить на нее скуку. Мило улыбнувшись, она отпустила девушку и, когда Мутноджимет выскользнула из комнаты, пожалела о том, что, отдавая ее Хоремхебу, теряет ту, что, возможно, могла бы стать лучшей осведомительницей в Фивах.

Когда через несколько недель Аменхотеп, бледный, но возбужденный, сошел по сходням на причал в Малкатте, весь двор собрался встречать его. Прозвучали приветственные речи, зажглись благовония, но внимание Тейе было приковано к Нефертити и Ситамон. Одна была бледной и молчаливой, другая более оживленной, чем обычно, ее звонкий, мелодичный голос привлекал внимание, а движения были полны очарования. Аменхотеп ласково улыбался ей, часто касался ее руки и один раз даже неожиданно поцеловал ее в губы, но среди придворных не пробежал ропот удивления, они уже начинали привыкать к необъяснимым публичным проявлениям чувств фараона. Тейе перехватила взгляд брата, и он понимающе поднял темные брови.

Собравшиеся для официальной встречи вскоре разделились на небольшие группы, которые стали постепенно перемещаться к месту празднования, приготовленному у фонтанов перед дворцом. Тейе, подходя к столикам позади Аменхотепа, услышала голоса племянницы и дочери, выделявшиеся на общем фоне. Их слуги стояли, неловко отводя глаза, а некоторые придворные останавливались послушать, о чем идет речь.

Тейе замерла.

– Царевна, ты визжишь и галдишь, как дворцовая мартышка, но твое глупое позерство напрасно, – шипела Нефертити. – Ты не только уже распрощалась со своей юностью, но к тому же еще и бесплодна.

Ситамон самодовольно улыбалась.

– А ты надменная выскочка. Диск и перо – мои. Знай свое место и попытайся произвести на свет еще дочерей, чтоб тебе было чем себя занять. Или научись ткать, чтобы скоротать часы, которые ты будешь проводить в гареме.

Это было намеренное оскорбление, потому что ткали только мужчины, так же как только мужчины выпекали хлеб. Слушатели ахнули. Ситамон опомнилась, пристально оглядела собравшихся и ринулась мимо фонтанов, чтобы занять свое место рядом с рассеянным Аменхотепом. Нефертити стояла, кусая губы, ее серые глаза сверкали. Когда она, наконец, заметила на себе задумчивый взгляд Тейе, ей удалось выдавить вежливую улыбку, после чего она повернулась и со всем достоинством, на которое была способна, грациозно проплыла к своему месту слева от фараона и опустилась на подушки. Заинтригованные слушатели быстро разбежались, бросая испуганные взгляды на Тейе. Когда заиграла музыка и фараон поманил ее к себе, она смолчала.