Кэтрин Сатклифф - Единственная моя

• Название: Единственная моя
• Автор: Кэтрин Сатклифф
• Жанр: Исторические любовные романы

До Майклза Уорвика доходили разные слухи об Оливии Девоншир – рождение ею внебрачного ребенка, которого она предпочла оставить себе, а не скрывать от общества, необузданные пляски с цыганами из Румынии, походы по трущобам Сингапура без компаньонки, и даже – какой позор! – татуировки на теле! И вот эту взбалмошную леди и осмелились предложить ему в качестве жены! Однако выбора у Майлза особо и не было – кредиторы преследовали его по пятам, он был вынужден топить свой камин предметами мебели, но что самое страшное, за невнесение очередного вклада, его мать грозились выпустить из сумасшедшего дома!

---

– Если вы пытаетесь запугать меня...

– Не думаю. Просто дружеское предостережение. Мы ведь друзья, не так ли, мисс Девоншир?

Она попробовала кивнуть.

Позади нее отец вышел из кабинета и остановился как вкопанный при виде Оливии и Майлза.

– Эй, – послышался его встревоженный голос. – В чем дело?

Не отрывая глаз от Оливии, Майлз сказал:

– Просто поцелуй на прощание. Полагаю, у меня есть на это право, милорд. Как вы считаете? В конце концов, что за жених я был бы, если б не продемонстрировал своей сердечной привязанности моей единственной любви?

Оливия наблюдала за ним с легким оттенком страха, отражающимся на ее лице. О, да, она была напугана он преуспел в этом. И неуверенна, хотя и не испытывала враждебности, которую он мог бы ожидать от более слабой женщины.

Она удерживала его взгляд своими непроницаемыми глазами, казалось, целую вечность, пока его гнев на нее и ее коварного отца не обратился на себя самого.

Он наклонился и поцеловал ее в губы – как раньше, открывая свои и пробуя на вкус кончик ее языка.

Дыхание его перехватило.

Он оторвался.

Резко повернувшись, Майлз вышел из дома.

* * *

В субботу утром Оливия проснулась с ощущением пустоты в желудке. Это был день ее свадьбы, а она не получала никаких известий от своего жениха с тех пор, как он ушел из дома пять дней назад.

Накануне вечером она приготовила свой свадебный наряд, скромный, как весь ее гардероб: платье домашнего пошива без кружев, обычно украшающих платье невесты, простые чулки, которые она носила всегда, а не тонкие шелковые с вышитыми на лодыжках цветочками. Служанка хорошенько начистила ее туфли и заменила испачканные кружевные ленточки новыми. Утром ее несколько раз охватывал соблазн спросить Эмили, нельзя ли одолжить у нее пару туфель из ее внушительной парижской коллекции, но она не решилась. Такая просьба только расстроила бы сестру. Эмили легла в постель, сославшись на сильную головную боль. Она просто не смогла бы вынести эту пытку – стоять в качестве свидетельницы Оливии на церемонии. Оливии пришлось попросить об этом Беатрис.

Часть утра Оливия провела с сыном. Они совершили свою традиционную прогулку по дорожкам поместья, затем спустились к пруду. Когда они сидели обнявшись на мраморной скамейке, Оливия попыталась объяснить сыну, какая перемена в жизни ожидает их.

– Мы будем там счастливее? – спросил мальчик.

– Да, – ответила она. – Мы будем очень счастливы.

– У меня будет папа.

– Совершенно определенно.

– А он тебя любит?

Оливия улыбнулась, наблюдая, как заяц бежит по снегу.

Брайан обхватил ее лицо своими маленькими ручками. Глаза его были большие и испытующие, и много умнее, чем полагалось в его возрасте.

– Он любит тебя, мамочка?

– Да.

– А меня?

– Конечно. Он любит нас обоих... иначе он бы не женился на нас, верно?

Эти слова преследовали ее все утро, пока она мылась и одевалась. Сидя перед зеркалом, Оливия глядела на свое отражение, пока Беатрис причесывала и укладывала ей волосы. Щеки ее были мертвенно-бледными, глаза пугающе безжизненными.

Словно прочитав ее мысли, Беатрис успокаивающе обняла ее.

– Это вполне естественно, дитя мое. Это называется предсвадебной лихорадкой. Ты же не передумала выходить за Уорвика, нет? Нет?

– Конечно, нет. Просто... – Оливия пожала плечами и отвела глаза. – Думаю, мне только немного себя жаль.

Взяв Оливию за руку, Беатрис подвела ее к кровати, где они сели рядышком. Сегодня у Беатрис было полное просветление.

– Расскажи Беатрис, что случилось, девочка. Оливии не хотелось вдаваться в подробности, ведь все равно Беатрис через час забудет.

– Как забавно, что все так вышло, – задумчиво произнесла она со слабой улыбкой. – И все же... – Она повернулась к Беатрис, которая все так же вглядывалась в ее лицо. – И все же, если когда-то я бы выбрала брак с Майлзом при любых обстоятельствах, то теперь...

– Что теперь, милая? Скажи Беатрис, что тебя тревожит?

Оливия вздохнула.

– Теперь я бы предпочла, чтобы он любил меня.

* * *

Проведенная в другую комнату в помещении магистрата, Оливия сидела на стуле и смотрела на фарфоровые часы, сделанные в форме колокольчиков. Комната была украшена специально для свадеб. Окно, дверь и картины с изображением влюбленных пар на стенах обрамляли гирлянды из листьев, переплетенные белыми лентами. Обычно свадебные банты раскладывались здесь, а потом переносились в комнату для гостей. Не зная, пригласил ли Майлз кого-то в качестве свидетеля, Оливия сделала всего дюжину бантов, состоящих из белой ленты, кружева, цветов и серебряных листьев. И без пятнадцати двенадцать прибыл только один гость, брат Майлза, граф Уорвик, который поздравил ее и извинился за то, что его жена не смогла прийти. Графиня Уорвик ожидала появления на свет третьего ребенка.

Церемония была назначена на полдень. Брайан забрался на пуфик у окна и заверил ее, что сообщит сразу, как только его новый папа прибудет.

Часы пробили двенадцать. Гости, сидящие в свадебной комнате, ждали прибытия жениха, а жених все не появлялся.

В четверть первого Оливия все так же сидела на краешке стула, время от времени поигрывая рукавами платья, а Майлз все не появлялся.

Двенадцать тридцать. Брайан продолжал глядеть в окно, ерзал на сиденье и то и дело спрашивал: «Мама, когда же он придет? «.

– Скоро, – отвечала она голосом, от которого в горле и в груди делалось так больно, что она не могла вздохнуть.

– Мамочка, – позвал Брайан, своими маленькими пальчиками сжимая ее руку. – Почему ты плачешь, мамочка?

* * *

Таверна «Пес и очаг» была на редкость переполнена для такого раннего часа. Мужчины теснились поближе к бару, время от времени поднимая кружки в шутливом тосте за жениха и невесту Брайтуайта.

– За этого ублюдка Кембалла, который за всю свою никчемную жизнь палец о палец не ударил. Пусть теперь они со своей женушкой пожинают плоды его труда!

– Старик Кембалл знает, как их собирать, а?

Они опять разразились оглушительным хохотом.

– Давненько не видал я эту девку Девоншир, но слыхал, она страшна, как крокодил.

– Да еще и с пацаненком, которого прижила, говорят, от румынского цыгана.

– Говорят, у нее вытатуирована пара драконов на заднице. По одному на каждой половинке. Когда она идет, то кажется, будто они пляшут ирландскую джигу.

Снова хохот, сотрясающий стены прокуренной таверны.

Мало-помалу смех затих, когда головы, одна за одной, стали поворачиваться к двери, где стоял граф Уорвик, великолепный в своем дорогом, прекрасно сшитом сером смокинге и брюках в полоску. Персикового цвета галстук, однако, был завязан немного косо, черные волосы растрепаны.

Тишина упала камнем, когда Дэмиен перевел недобрый взгляд с раздосадованных физиономий бражников на Майлза, который сидел, ссутулившись, в темном углу комнаты, обхватив горлышко бутылки виски.

Послышались приглушенные возгласы: «Почему мне никто не сказал, что он здесь?» и «Я и сам не знал». Майлз наградил разинувших рты завсегдатаев тонкой усмешкой и приветственно поднял свою бутылку. Затем он поднял глаза на брата, который подошел и остановился возле столика.

– Вы только поглядите, кто здесь, – протянул Майлз. -Какими судьбами, Дейм?

– Уверен, ты прекрасно знаешь, который час.

Он вытащил карманные часы из кармана жилета и открыл крышку.

– Половина первого.

– Ты ничего не забыл?

Майлз налил себе еще стакан и оттолкнул бутылку.

– Вообще-то, милорд, я сижу здесь и вспоминаю многое.

Дэмиен начал было говорить, Майлз отмахнулся и поерзал на стуле, взглянув на открытый циферблат часов, которые положил на стол возле бутылки.

– Надо признать, что решения, которые я принимал в молодости, не отличались мудростью. И теперь, когда я не так молод, я могу оглянуться на свои ошибки с некоторым пониманием и сказать себе, что не повторил бы их... будь у меня такая возможность.

– И какое отношение все это имеет к Оливии? – поинтересовался Дэмиен.

Майлз провел рукой по волосам и устало потер глаза. Наклонившись над столом, Дэмиен сурово заглянул в лицо Майлза.

– Кажется, я знаю. Ты считаешь, что она недостаточно хороша. Теперь, когда ты из кожи вон лезешь, чтобы стать настоящим джентльменом, возможно, ты чувствуешь, что, учитывая ее прошлое, она будет напоминанием о твоем. В этом дело, да, Кембалл? Как можно завоевать уважение, когда у тебя на шее сидит жена с таким же сомнительным прошлым, как и твое? Несомненно, она будет постоянным напоминанием того, что тебе снова пришлось довольствоваться объедками.

Майлз нахмурился.

Дэмиен отодвинул стул и опустился на него.

– Не возражаешь? – спросил он и, схватив бутылку, поднес ее ко рту. – Может, ты и прав, Кембалл. То есть я не могу представить вас двоих вместе.