Майкл Грубер - Книга воздуха и теней

• Название: Книга воздуха и теней
• Автор: Майкл Грубер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23256-7

Ал Крозетти и Кэролайн Ролли, подрабатывающие реставрацией редких старинных книг, под переплетом книжного раритета обнаруживают письма 1642 года, написанные рукой некоего Ричарда Брейсгедла, человека, которого наняли следить за Шекспиром. Расшифровка писем оборачивается настоящей сенсацией — в них сообщается о существовании оригинала рукописи неизвестной пьесы великого Барда о Марии Стюарт. Профессора Булстроуда, специалиста-шекспироведа, привлеченного к поискам драгоценной рукописи, находят мертвым в номере отеля в Нью-Йорке, и тогда в охоту за сокровищем отправляется нанятый им юрист, сын нью-йоркского гангстера…

Майкл Грубер один из самых необычных и талантливых авторов в современной американской литературе. Книги его не просто захватывающие триллеры, это еще и образцы стиля, поэтому каждый новый роман писателя становится культурным событием.

---

— Альберт, ты нашел ее!

— Ма, откуда ты?..

— Твоя подружка только что была здесь и рассказала нам.

— Только что?

— Да. Она приехала на такси, обняла своих детей, поговорила с ними десять минут и уехала на том же такси.

— Что? И не взяла детей?

— Нет. Сказала, что сначала ей нужно закончить какое-то дело, и пообещала, что через пару дней пришлет за ними. Альберт, они очень милые дети, но я надеюсь, у тебя не войдет в привычку…

— Ты не заметила номер такси?

— Вот уж чего нет, того нет. Ты что, хочешь попросить Патти отследить машину?

— Нет, — неубедительно соврал Крозетти.

— Нет, ты хотел, и тебе должно быть стыдно. Нужно прекратить преследование, дорогой. Она, конечно, интересная женщина, но совершенно ясно, что она хочет жить собственной жизнью и ты частью ее жизни не являешься.

Ну да, ничего тут не поделаешь; хотя не слишком приятно слышать такое от собственной матери. Крозетти неоправданно резко оборвал разговор и весь остаток пути пытался выкинуть из головы Кэролайн Ролли, но тщетно.

Один из друзей Крозетти, успешно занимавшийся коммерцией, купил классный лофт в Сохо, но тот лофт не шел ни в какое сравнение с обиталищем Джейка Мишкина. Крозетти произнес это вслух и добавил:

— Наверно, мне нужно было поступить на юридический факультет.

— Возможно, — ответил хозяин. — Но мне кажется, вы не обладаете паразитическими качествами, необходимыми для адвоката. К несчастью, вы творец и обречены находиться у подножия огромной пирамиды людей вроде меня. Кстати, о творцах. Где она?

Крозетти снял куртку и достал конверт. Мишкин подошел к длинному обеденному столу и аккуратно разложил на нем страницы в два ряда по одиннадцать листов.

Какое-то время они оба пристально разглядывали их, а потом Мишкин прервал молчание:

— Поразительно! Она выглядит так, будто написана на прошлой неделе.

— Она была запечатана вот здесь. — Крозетти достал из сумки цилиндр. — Ни воздух, ни вода не поступали, поэтому разложение или окисление не коснулось рукописи. Брейсгедл потрудился на совесть.

— Да. Кто знает, что вы нашли пьесу?

— Ну, три человека в Англии знают, что мы нашли некий предмет, но не знают, что именно. Еще я, Кэролайн, моя мама и, полагаю, Клим.

— А где Кэролайн?

— Не знаю. Она сбежала в аэропорту. Поехала к моей матери, чтобы повидаться с детьми, и исчезла.

— Боже всемогущий! С какой стати она откалывает такие номера?

Крозетти сделал глубокий вдох. Теперь, когда ему предстояло высказать свои предположения, горло у него перехватило.

— Думаю, она отправилась к Шванову, чтобы сообщить ему о находке.

— К Шванову? Черт побери, какое отношение она имеет к Шванову?

Крозетти изложил Мишкину краткую версию того, о чем Кэролайн рассказала ему в отеле ночью, когда постучалась в его окно.

— Вот так. Хотя я убежден, что Кэролайн всегда работает прежде всего на саму себя. Однако у меня такое чувство, что у них была… связь.

— Как и у вас с ней.

— Да. Я думал, мы по-настоящему близки, но кто знает? Что-нибудь слышно о ваших детях?

— Нет. У меня есть телефонный номер, и я должен по нему позвонить, когда получу то, что они хотят.

— Ну, теперь вы это получили. Позвоните им? Шванов, надо полагать, очень скоро узнает обо всем, если уже не знает.

— Да, но я не уверен, что именно Шванов похитил моих детей.

— Кто же тогда?

— Повторяю, я не уверен, но мне кажется, что здесь участвует другая группа игроков.

Мишкин взял титульный лист и уставился на него так, словно в его мозгу внезапно открылась способность читать этот странный почерк.

— Вы не кажетесь слишком обеспокоенным, — сказал Крозетти.

— Нет, я обеспокоен, но не схожу с ума. — Он повернулся лицом к Крозетти. — Вы, наверно, думаете, что я не очень хороший отец. Согласен, так оно и есть. Мой собственный отец не научил меня этому. По-моему, без такой науки не стать хорошим отцом. А как насчет вас, Крозетти? У вас был хороший отец?

— Да! По-моему, он был самым замечательным человеком в мире.

— Повезло вам. Он уже умер, так я понял.

— Да. Он ехал по улице домой и тут заметил, что два копа гонятся за каким-то идиотом. Отец выскочил из машины, побежал вместе с ними и получил пулю в артерию. Скончался по пути в больницу. Мне было двенадцать.

— Да… Ну, наше дело, похоже, завершено. Мы не говорили об оплате вашего времени. Сколько, по-вашему, если по справедливости?

Внезапно Крозетти захотелось оказаться как можно дальше от этого человека и запутанного клубка связанных с ним интриг. В словах Кэролайн об «интересной» жизни определенно был смысл. Если бы дело происходило в фильме, он бы ответил: «Вы мне ничего не должны» и ушел, хлопнув дверью. В реальной жизни, однако, Крозетти сказал:

— Как насчет десяти тысяч сейчас и еще сорока, если подлинность рукописи подтвердится?

Мишкин кивнул.

— Я пошлю вам чек.

21

Сейчас идет снег, тяжелый и мокрый. Такой бывает при норд-осте, когда температура опускается достаточно низко для снегопада. Я снова сижу за клавиатурой после очередной бодрящей прогулки по холоду. Опять ходил в лодочный сарай — на этот раз проверил старый быстроходный катер из красного дерева, семнадцать футов длиной, тысяча девятьсот сорок седьмого года выпуска, девяносто пять лошадиных сил, шесть цилиндров, на вид как новенький. С помощью ручного насоса я наполнил бак бензином из цистерны емкостью девяносто пять галлонов. Ключ был на месте, и я включил зажигание. Слегка прокашлявшись, мотор взревел, наполнив лодочный сарай клубами голубого дыма. Еще я сделал вот что: засунул свой пистолет под подушку на сиденье водителя. Есть ли у меня какой-то определенный план? На самом деле нет. Я хочу подготовиться на случай непредвиденных обстоятельств. Если вы ожидаете, что к вам нагрянет черт знает сколько вооруженных людей, и имеете оружие, у вас два выхода: либо начать стрелять, едва они появятся, либо — если вы не хотите, чтобы они отняли у вас ствол, — спрятать его в надежде, что сумеете воспользоваться им при необходимости. Я не готов к перестрелке с неизвестным числом бандитов, поэтому и спрятал пистолет. Мелькнула мысль: интересно, не помешает снег моим «гостям»?

Возвращаюсь к своему отчету (который, я полагаю, близится к концу, поскольку прошлое уже почти слилось с настоящим). После разговора с Крозетти в Цюрихе несколько дней прошли в ожидании — «мертвый сезон», когда мне совершенно нечем было занять время. Не помню, что я тогда делал, если не считать того, что по нескольку раз в день звонил Амалии, убеждал ее, что все идет хорошо, и спрашивал, получила ли она какие-либо вести от похитителей. Да, вести были. Каждое утро по электронной почте приходила фотография Нико и Имоджен: дети явно пребывали в хорошем настроении, дочь словно улыбалась какой-то тайной шутке, в руках они держали газету за текущий день. Потом голосовое сообщение. Они говорили хором, всегда одно и то же: «Привет, мамочка, с нами все отлично, не волнуйся, скоро увидимся». Дальше экран заливала чернота. Никаких предостережений, никаких угроз, никакого намека на то, где они и кто их захватил. Больше нам с Амалией обсуждать было нечего, и, мне кажется, каждый раз мы оба радовались, что разговор окончен.

Потом позвонил Крозетти и сказал, что они нашли пьесу. Еще один день ожидания, на протяжении которого я оставил не меньше шести сообщений брату и столько же сестре. Сестра так и не ответила, а брат позвонил тем вечером, попозже.

Я спросил, где он пропадает, и Пол ответил, что он в Цюрихе, с Амалией. Потом сообщил, что в его план вносятся кое-какие изменения. Сказал, что на следующее утро экспресс-почтой мне доставят пакет, где будет то, что мне нужно. Я снова спросил его: узнал ли он, кто помимо Шванова принимает участие в игре? Он ответил «нет», однако у него ощущение, что они тесно связаны с людьми в Европе, ворующими шедевры типа Тициана или Рембрандта и продающими их очень богатым людям, лишенным нравственных ограничений, — тем, кто желает наслаждаться искусством в одиночку. Я сказал, что всегда считал, будто таких людей придумали авторы дешевых романов, а он заверил меня, что это не так, что в наше дело определенно вовлечены эти зловещие силы, и его план — единственный способ вырваться из их хватки. Я почувствовал, что он о чем-то умалчивает, но не знал, как надавить на него и заставить рассказать больше. А может, это лишь проявление моей врожденной паранойи по отношению к родственникам.

На следующий день я получил пакет от Пола, а чуть позже из аэропорта позвонил Омар и сообщил, что Крозетти прилетел. Час спустя Крозетти приехал ко мне и отдал пьесу. Конечно, я велел вооруженному Омару не спускать глаз с этого человека, как только тот пройдет таможню, однако… Не уверен, что сам я поступил бы на его месте так же — отдал вещь стоимостью (по его мнению) десять миллионов долларов ради спасения детей едва знакомого человека. Достойный человек, это ясно — и это упрек мне. Думаю, меня плохо характеризует то, что я так и не смог проникнуться к нему симпатией. Он, в общем-то, простак, Кэролайн Ролли явно вертела им как хотела. И я не удивился, узнав, что она является агентом Шванова. Наверно, нужно было спросить Крозетти, не слышал ли он чего-нибудь о Миранде, но я решил: чем меньше людей будут знать о моем неугасающем интересе к ней, тем лучше. Так или иначе, друзьями мы с Крозетти не стали. Свое отношение ко мне он тоже выразил достаточно ясно, и мы быстро покончили с нашим делом.