Зоя Гаррисон - Большое кино

• Название: Большое кино
• Автор: Зоя Гаррисон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-04175-2

Это — Голливуд. Мир ослепительных королев экрана, миллионеров-продюсеров, гениальных режиссеров. Мир губительных тайн и грязных секретов. Мир роскоши и блеска, зависти и ненависти. Здесь влюбляются. Изменяют. Плетут интриги. Гоняются за сенсациями. Здесь все продается а покупается. Молодость и красота, секс и талант. Так делается большая слава. Так делаются большие деньги. Так делается большое кино.

---

Слабое жужжание.

— Есть кто-нибудь? — Гуляющий по пустыне ветер возвращает мне мой клич. Я звоню в шестой раз.

Жужжание не смолкает. Я бы решила, что где-то работает мотопила, но поблизости не растет ни одного дерева — только скалы причудливых очертаний, разбросанные по плоской пустыне до самого горизонта. Мне кажется, что я стою посреди древнего ритуального капища вроде Стоунхенджа. Сама постройка, внутрь которой я пытаюсь проникнуть, имеет фантастический вид: огромная, приплюснутая, с высокими узкими окнами — то ли завод, то ли немного сплющенный мыльный пузырь; позади вращает лопасти высокий ветряной двигатель И все это подавляет своими размерами огромный каменный куб без окон, похожий на самолетный ангар.

Жужжание доносится оттуда. Я оставляю свои вещи у двери и бреду по тропинке, огибаю угол постройки. Звук становится громче, и я вижу в стене ангара распахнутую дверцу.

Заглядываю внутрь, готовясь узреть инопланетян, монтирующих нечто чудовищное, однако вижу всего лишь паренька в замызганном комбинезоне, фуражке, маске и очках, забравшегося высоко на строительные леса. Он обтачивает наждачным кругом с моторчиком живот гигантского каменного ангела. Кашляя от пыли, иду к нему, перелезая через трубы, спотыкаясь о камни, скользя на листах жести и цепляясь за мотки проволоки. Нечто — видимо, собрание готовых скульптур — накрыто брезентом. Подойдя к лесам, задираю голову, щуря глаза. Купол постройки окружен рядом окон. От яркого света глаза слезятся, и только тут я понимаю, как меня утомило путешествие.

— Где мне найти Китсию Рейсом?..

Я тут же зажимаю себе рот ладонью, чтобы скрыть ужас.

Смуглая морщинистая кожа, узкое лицо под очками — хорош паренек!

— Здравствуйте, Китсия!

Старуха смотрит вниз, выключает свой инструмент и опускает его на мостки.

— Ты?! — удивленно произносит она каркающим голосом.

Я не знаю, что сказать. Она снимает очки, пыльную маску, и я невольно сравниваю ее с бабулей, решившей прокатиться с шайкой байкеров, к которой примкнул ее внук.

— Что стоишь? — кричит она. — Лучше помоги мне спуститься!

Я беспомощно смотрю на веревки, свисающие с лесов.

— Конечно… А как?

— Ха-ха-ха! Хороша помощница!

Я морщусь. На этот раз мне хочется сравнить ее смех с собачьим тявканьем. Я не знаю, стоит ли ее бояться.

— Нет, вы скажите, я с удовольствием помогу.

— Так-то лучше. Похвальное желание учиться. Видишь веревку с красным концом? Нет, другую! Разве у этой красный конец? Теперь правильно. Отвяжи ее от штыря. Да, эта металлическая штуковина и есть штырь. Нет, в другую сторону. Молодец! Теперь отойди к противовесу, натяни веревку и обвяжи ею противовес. Сгодится квадратный узел. Не знаешь, что это такое? Вот-вот! Видишь, получилось! Некоторые узлы мы завязываем инстинктивно. Теперь перебирай, перебирай… Только не урони меня!

Она сходит с лесов и одобрительно хлопает меня по плечу, причиняя мне боль, но я не подаю виду.

— Смотри-ка, не больше меня! Так-так…

Я не усматриваю в этом ничего смешного, но на всякий случай улыбаюсь.

— Мне не открыли дверь… — объясняю я.

Она поднимает брови, лоб покрывается густой сетью морщин.

— Наверное, курят позади дома гашиш.

Я вежливо киваю.

— Небось интересно, как я здесь живу? Вот так и живу, моя милая. Мирюсь с местными привычками.

Она обнимает меня и ведет среди мусора, рулонов брезента, комков глины к уголку перед камином, в котором тлеют угли. Рядом трутся друг о друга две тощие кошки.

— Это Фати. — Китсия гладит рыже-коричневую абиссинку. — А это Нати. — Она показывает на изящную сиамскую кошку, которая приветствует меня вертикально задранным хвостом. — Наверное, надо напоить тебя кофе и дать перекусить, прежде чем приставлять к делу.

У меня лезут на лоб глаза. Я летела сюда сутки, сделала две пересадки. Душ, еда, сон и только потом работа — вот какая последовательность меня бы больше всего устроила.

— Присядь, я велю принести чего-нибудь с кухни. Чего тебе больше хочется?

Я пожимаю плечами, и она хватает телефонную трубку.

Меньше всего я ожидала увидеть здесь телефон.

— Что вы себе позволяете? — гаркает старуха. — Моя гостья стоит на пороге, а ее не пускают в дом! Вы внесли ее вещи?

Тем лучше. Отнесите их в ее комнату, а потом подайте ей холодную баранину и салат. Кофе я сварю сама. Да сядь ты! — Это уже ко мне.

Я тону в стоге сена, накрытом восточным ковром. Все здесь засыпано пылью, а я мечтаю о прохладных простынях…

Китсия будит меня легкими пощечинами:

— После чашечки кофе от тебя будет больше толку.

Странная постановка вопроса. Впрочем, столь же странная, сколь и сама хозяйка. Я ожидала совсем не этого. Старуха, присевшая на корточки перед камином, словно не имеет возраста. Я уже предвкушаю, каким ярким получится репортаж, прочищаю горло, достаю из сумочки диктофон.

— Надеюсь, вы не возражаете?.. Просто мне не хотелось бы что-то пропустить.

— Что именно пропустить? — В ее взгляде откровенная насмешка.

Я краснею, сама не знаю почему:

— Я слишком устала, чтобы делать записи. Сами понимаете, разница часовых поясов…

Надеюсь, что старуха поймет намек и хотя бы мне посочувствует, но, судя по всему, сочувствие к ближнему не в ее правилах. Она готовит кофе: засыпает кофейные зерна в кофемолку, ставит медную турку с водой и намолотым кофе прямо на угли.

Потом, схватив меня за руку, тащит от огня обратно в мастерскую, где срывает брезент с переплетения проволоки.

— Я закончила это некоторое время назад. Ну, что скажешь?

Я смотрю на скульптуру, затылком ощущая взгляд Китсии.

— Да говори же! — торопит она.

— Пока не знаю…

Она нетерпеливо тянет меня к холсту с наброском. Я смотрю на набросок, Китсия — на меня. Мне кажется, что я сдаю экзамен. Я пытаюсь сосредоточиться и постепенно различаю, что изображает набросок.

— Похоже на женские бедра.

Китсия разочарованно сплевывает.

— Думаешь, я предлагаю тебе сыграть в «Угадай-ка»? Конечно, ты видишь нижнюю часть женского тела, но дело-то не в этом! — Она заставляет меня оглянуться на композицию из проволоки, и я понимаю, что на холсте изображено то, что стало потом скульптурой.

— Честно говоря, рисунок мне нравится больше, — осмеливаюсь произнести я.

— Это потому, что ты не умеешь смотреть. Не расстраивайся, это мало кто умеет. Иди сюда.

Она подводит меня вплотную к скульптуре и заставляет смотреть в конкретную точку, где соединяются проволока и медь.

Только тут до меня доходит.

— Кажется, поняла! Изображено одно и то же, но скульптура гораздо живее, объемнее…

Китсия торжествует:

— Вот, уже лучше!

— Но только если смотреть под одним углом, — оговариваюсь я. — Вот отсюда уже совсем не то. Надо сделать пометку, чтобы человек знал, где встать.

Китсия смотрит на меня, как на клиническую идиотку.

— Зритель сам разберется, где стоять. — Ее взгляд безжалостен.

— Скажите, мисс Рейсом, почему ваш выбор пал именно на меня?

Она отводит взгляд:

— Потому что мне нужны молодые, расторопные помощники. Остальные сбежали в казино, а ты сейчас мне подсобишь. Думаю, грунт уже высох.

Она движется стремительно, словно сбросив груз лет, и мне приходится бегом догонять ее. Вот и натянутый на распорки холст. Я натягиваю его еще туже, старуха следит за мной, щелкая степлером в опасной близости от моих пальцев. Я чуть не подпрыгиваю, боясь, что она изуродует мне пальцы и я не смогу о ней написать.

— Страшно? — смеется Китсия. Она то ли подтрунивает надо мной, то ли хвалит за хорошую натяжку холста. Время от времени мне удается задать ей вопрос:

— Ваша дочь Кит помогала вам в мастерской?

— Когда моя дочь жила на острове, она была еще совсем ребенком и ничем не могла мне помочь. Чаще всего, когда я хотела чего-нибудь от нее добиться, она начинала реветь.

— На одной из пресс-конференций она тоже расплакалась Лицо Китсии собирается в морщины.

— Это было много лет назад, когда она была очень несчастлива.

— А сейчас она счастлива?

Старуха молчит. Мы снова принимаемся за работу. Наконец, когда я буквально валюсь с ног от усталости, все готово.

— Что дальше? — спрашиваю я.

Китсия улыбается и хлопает меня по спине с такой силой, что я едва не валюсь на пол.

— Пожалуй, теперь можно и отдохнуть.

Она ведет меня обратно в «гостиную» и с загадочной улыбкой усаживает. Открыв резную шкатулку, стоящую на каминной полке, Китсия достает весьма внушительную щепоть гашиша.

Я наблюдаю, как она закладывает гашиш в ту же кофемолку, где перед этим молола кофейные зерна. Уж не был ли и мой кофе сдобрен гашишем? Как у меня сейчас с головой?

Китсия берет в рот кончик трубки от кальяна и делает глубокую затяжку. Черные глаза художницы глядят на меня в упор — Да, — говорит она кивая, — я не могла тебя не вызвать.

Теперь я понимаю, что ты — единственная моя надежда.