Зоя Гаррисон - Большое кино

• Название: Большое кино
• Автор: Зоя Гаррисон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-04175-2

Это — Голливуд. Мир ослепительных королев экрана, миллионеров-продюсеров, гениальных режиссеров. Мир губительных тайн и грязных секретов. Мир роскоши и блеска, зависти и ненависти. Здесь влюбляются. Изменяют. Плетут интриги. Гоняются за сенсациями. Здесь все продается а покупается. Молодость и красота, секс и талант. Так делается большая слава. Так делаются большие деньги. Так делается большое кино.

---

— Должно быть, втроем вы представляли забавное зрелище, — заметила Либерти.

— Да уж, Китсия любила пустить пыль в глаза. Меня она одевала в морские костюмчики или в китайские курточки. Судя по фотографиям, на меня тогда нельзя было смотреть без смеха.

— Зато теперь вы определенно не ярмарочное диво, — не сдержалась Либерти.

Араб-официант принес в бельведер соломенные салфетки, серебряные ложки и глиняные миски с кушаньем. Либерти принюхалась:

— Что это?

— Какая разница? — заговорщицки подмигивая, проворчал Ренсом. — Вы мне не доверяете?

— Дело не в вас, а во мне. По утрам я стараюсь есть поменьше. — Она злилась, что появление еды прервало его рассказ.

— Вы совсем не ощущаете голода?

— Только когда работаю, тогда у меня волчий аппетит.

— Наверное, вы очень преданы своей работе? Вы похожи на ночного зверька: одни глаза и руки. Зато у вас очень длинные пальцы. — Он встряхнул полотняную салфетку и положил ей на колени. — Хотя бы попробуйте.

— Это мой крест — все вечно заставляют меня есть. — Однако она все же послушалась, и, как оказалось, не зря: такого вкусного йогурта — легкого, пенистого, с кусочками мандарина, ягодами, орехами и специями — она еще не пробовала.

— Вам удается спать по восемь часов в сутки? — поинтересовался Арчер, отправляя в рот одну ложку йогурта за другой. — Большинство преуспевающих людей, включая меня, обходятся половиной этого времени.

— Половины мне, пожалуй, маловато, но иногда я действительно превращаюсь в ночное существо. Например, когда я училась, всегда занималась по ночам, но сейчас… Тогда я считала, что дневной сон — признак наступающей дряхлости. А сироте так легко представить себя старушкой, доживающей свой век в богадельне. — Она жизнерадостно облизала свою ложку.

— Как же случилось, что вы занялись журналистикой?

— Вы хитрец, Арчер, — вам, конечно, хочется самому задавать вопросы? Да-да, я заметила, что вам это больше нравится. — Она широко улыбнулась. — Ладно, так и быть, я отвечу: когда я была еще студенткой, Мадлон Уикс дала мне работу в своем журнале.

— Мадлон Уикс! Что ж, это многое объясняет.

— Можете думать о ней что хотите, но это она мне внушила, что журналистика — благородное занятие.

— И вам всегда хотелось стать именно журналисткой?

— Во всяком случае, другие профессии меня не успели увлечь — разве что роль содержанки.

Арчер усмехнулся, словно в это было невозможно поверить — В приюте при монастыре Святой Марии была одна тощая монахиня — сестра Бертран, которая держала под своей кроватью старую коробку из-под сигар, полную открыток: Карибы, Австралия, Полинезия… Она разрешала мне их рассматривать, только брала с меня слово не читать. Больше всего мне нравилась вода: синяя-синяя! Бертран говорила, что если я буду изучать в колледже журналистику, то увижу море, а нет, мой предел — Гудзон позади электростанции. И я ей поверила. Увы, настоящее море никогда не бывает таким синим, как на открытках.

Рейсом опустил голову и протер глаза.

— Вам нездоровится?

— Все в порядке, — тихо ответил он. — Просто не отдавал себе отчета, как много выветрилось из памяти.

— Бывает. Но память легко восстановить. Кстати, в этом и состоит мое ремесло.

— Неужели? — Арчер бросил на нее странный взгляд. — Хотелось бы мне знать, Либерти, в чем же заключается ваше ремесло и на кого вы работаете?

— О чем это вы? Кажется, мы давно с этим разобрались. Я работаю…

— Прошу вас, сделайте одолжение: не упоминайте больше «Метрополитен». Мы оба знаем, что вы копаете гораздо глубже.

— Согласна, у меня к теме собственный живой интерес. Но если вы воображаете, что за него мне кто-то платит, то вы глубоко ошибаетесь…

Он дотронулся до ее плеча:

— Простите. Не знаю почему, но мне взбрело в голову, что вы работаете на мою тетку.

Либерти округлила глаза и ударила себя кулачком в грудь.

— Я работаю на нее? Никогда не слышала более забавного предположения. — Она чувствовала, что краснеет, и молилась, чтобы он не догадался, насколько близок к истине. Лежавшая в ее кожаной сумке черепашка словно повторяла заклинания Китсии: «Скажите об этом только Кит! Никому не доверяйте, даже Арчеру!»

Либерти запустила руку в сумку, нашарила пачку «Кэмел», и Арчер тут же любезно поднес к ее сигарете огонек.

— Моя тетушка все еще курит гашиш, или это глупый вопрос?

Либерти воодушевленно закивала:

— Я не привыкла к таким слоновым дозам и вообще в колледже не курила травку. Боюсь, у нее в гостях я утратила самоконтроль.

— Когда моя жена была беременна, Китсия вздумала дать ей гашиш. Узнав об этом, я ее едва не убил.

Либерти раскрыла рот, как рыба, выброшенная на берег.

— Вы и вправду были женаты?

— Мы прожили меньше года, потом она умерла. С тех пор минуло больше тридцати лет, так что успокойтесь.

— Успокоиться? Учтите, я не жалею сил на подготовительную работу. Можете мне поверить, нигде в сценарии не сказано, что у вас была жена.

— Моя жена не входить сценарий. — Рейсом затушил сигарету и встал. — Мне пора.

— Минуточку! — Она поспешно отдала ему пиджак. — Не кажется ли вам ваше поведение немного странным: бросаете бомбу — и бежать?

Он с улыбкой накрутил на палец ее локон.

— Можете посидеть здесь, поработать, а я должен ехать: уже восемь часов, впереди нелегкий рабочий день. — Арчер провел пальцем по ее лицу. — Простите мне мою подозрительность. Либерти, но не забывайте, что моей тетке нельзя доверять.

— Понимаю…

— А еще не забывайте следить за собой и побольше спите Мне не нравятся круги у вас под глазами.

— Мне они тоже не нравятся. — Она подмигнула. — Благодарю за аудиенцию.

— Кстати, — бросил Рейсом, спускаясь «по ступенькам, — думаю, когда вы в следующий раз обратитесь к Кит, она уже не будет такой неприступной.

Проводив его глазами до ворот. Либерти попросила подать ей телефон.

— Привет, Пег. Это я.

— Ты где-то далеко? Очень плохо слышно.

— Я рядом, но такое впечатление, что за тридевять земель Сейчас я накидаю тебе заданий, но сперва доложи, как ситуация. Никто не подает на меня в суд?

— В агентстве «Трансуорлд эйрлайнз» тебя ждет оплаченный билет первого класса до Лос-Анджелеса.

Разговаривая по телефону, Либерти наблюдала за черной рыбкой. Та пряталась за камень, и тогда выплывала красная рыбка, огибала куст водорослей — и вместо нее появлялась черная. Это очень напоминало хоровод: Либерти — Арчер Рейсом, Арчер Рейсом — Либерти.

— В аэропорту Лос-Анджелеса тебя встретит машина, — тараторила Пег. — Ты поедешь в «Мортонс», где тебя будет ждать Джей Скотт.

— Отлично. А как насчет Бика Кроуфорда?

— Его секретарша сказала, что он сможет увидеться с тобой только за ужином. Я ответила, что ты занята…

— Этот день никогда не кончится. — Либерти обреченно вздохнула. — Передай, что я согласна. «Мортонс», без пятнадцати восемь. Что-нибудь еще?

— Хочу еще раз попытать счастья с калифорнийской секретаршей. Эта Саша — лапочка, но, по-моему, она не соединила бы с Кит Рейсом даже самого американского президента.

— А у меня такое впечатление, что тебе вот-вот повезет, — подбодрила ее Либерти.

— Вряд ли. Зато есть одно хорошее известие: Алварро уже вне опасности; правда, лечащий врач сказал, что задавать ему вопросы еще рано. Ну вот, теперь все, жду указаний.

— Собственно, задание одно-единственное, зато важное.

Побывай сегодня у Мадлон Уикс, в журнале, по вторникам она всегда обедает во «Флэш». Скажи, что это я тебя прислала. Пускай припомнит, когда работала в отделе некрологов, не готовила ли она лет тридцать назад некролог на жену Арчера Ренсома?

— Ты шутишь! Он был женат?

— Похоже, был. Спроси, не помнит ли она каких-нибудь подробностей или сплетен об умершей. У Ренсома должна была быть веская причина, чтобы скрывать свой брак.

— Ладно. А что ответить, если она поинтересуется, почему тебе захотелось об этом узнать?

— Скажи старушке, что мы стираем белые пятна. Если надо, я позвоню Мэдди из Лос-Анджелеса и все растолкую.

— Такое впечатление, Либ, что ты стала учитывать критику.

— Вот как?

— Помнишь, в «Тайме» написали, что теперь твои статьи похожи на смесь крутого Реймонда Чандлера и изнеженной Ирмы Бомбек? Теперь ты все больше напоминаешь одного Чандлера.

— Ты права, с Бомбек покончено. — Либерти положила трубку и попросила еще чаю. Вынув из сумки свои записи, она огляделась, потом достала черепашку и, поставив ее перед собой на стеклянный столик, стала набрасывать первые страницы черновика…

Слабое жужжание.

— Есть кто-нибудь? — Гуляющий по пустыне ветер возвращает мне мой клич. Я звоню в шестой раз.

Жужжание не смолкает. Я бы решила, что где-то работает мотопила, но поблизости не растет ни одного дерева — только скалы причудливых очертаний, разбросанные по плоской пустыне до самого горизонта. Мне кажется, что я стою посреди древнего ритуального капища вроде Стоунхенджа. Сама постройка, внутрь которой я пытаюсь проникнуть, имеет фантастический вид: огромная, приплюснутая, с высокими узкими окнами — то ли завод, то ли немного сплющенный мыльный пузырь; позади вращает лопасти высокий ветряной двигатель И все это подавляет своими размерами огромный каменный куб без окон, похожий на самолетный ангар.