Том Холланд - Вампир. История лорда Байрона

• Название: Вампир. История лорда Байрона
• Автор: Том Холланд
• Издательство: Эксмо-Пресс, Валери СПД
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-010007-8

Личность величайшего поэта своей эпохи, демонического и страстного лорда Байрона, навсегда осталась загадкой для потомков. Его жизнь и его смерть окутаны тайной. Том Холланд приподнимает таинственную завесу — и нам открывается Истина.

---

— Вы знаете, — сказал он, — я не умею плавать.

— Тогда позвольте мне спасти вас, — выкрикнул я, протягивая ему руки, но Шелли отпрянул.

— Я боюсь получать какие бы то ни было подарки жизни от вас, — сказал он.

— Но вы утонете.

— Это лучше, чем…

— Чем что? — Я невольно улыбнулся. — Чем что, Шелли? Чем жизнь?

Он ухватился за борта лодки, затем поднял глаза и посмотрел на меня.

— Я боюсь, — сказал он, — что меня начнет затягивать все глубже и глубже.

Он продолжал сидеть там, где сидел, скрестив руки, и я знал, что мне не удастся осуществить свои планы, по крайней мере этим летом. Буря начала стихать, и лодка удержалась на плаву. Никто из нас никогда не упоминал о том, что произошло между нами. Но теперь я был готов уехать в Италию.

И все же я остался. Меня удерживала здесь кровь моего неродившегося ребенка Как и прежде, она стала пыткой для меня. Опасность со временем все нарастала и нарастала. Я старался не оставаться наедине с Клер. Шелли также ощущал себя неловко, а Полидори был невыносим. Из всей этой группы я чаще всего виделся с Мэри. Она писала книгу. Мэри утверждала, что ее вдохновили ночные кошмары, которые посетили ее во время бури. Это была история об одном ученом. Он создал живое существо. Его творение возненавидело своего творца, а творец возненавидел свое творение. Мэри назвала свой роман «Франкенштейн».

Я прочел часть рукописи. И она произвела на меня глубочайшее впечатление. В ней было очень много из того, что я узнал.

«О, Франкенштейн, — сказал этот монстр своему создателю. — Я должен быть твоим Адамом, но я скорее падший ангел, который, не совершив ни одного злодеяния, был лишен радости».

Я содрогнулся от этих слов. После этого я уговорил Шелли уехать, взять Клер с собой и попросил позаботиться о ее ребенке. Наконец они уехали. Теперь я был готов. Я должен был преследовать своего собственного Франкенштейна. И все же… — Лорд Байрон умолк. — Нет, паша не был похож на Франкенштейна, книга производила такое ошеломляющее впечатление вовсе не потому, что содержала в себе правду. Роман, несмотря на всю его силу, все же был вымыслом.

Не существовало научной возможности воссоздания жизни. Творение оставалось загадкой. Но я до сих пор был поражен, какими смехотворными были мои амбиции. Я радовался, глядя на то, как сгорает моя библиотека.

Я прогнал Полидори. Теперь я не нуждался в нем. Я щедро вознаградил его, но он принял деньги с привычной для него неблагосклонностью.

— Почему именно вы, — говорил он, пересчитывая деньги, — должны обладать такой силой, чтобы сделать это, а не я?

— Потому что я не похож на тебя.

— Да. — Полидори прищурил глаза. — Думаю, вы не такой, как я. Я рассмеялся.

— Я никогда не сомневался, что ты обладаешь великой проницательностью, Полидори.

Он обернулся и злобно посмотрел на меня, затем достал из кармана крошечный сосуд. Он поднес его к свету.

— Ваша кровь, милорд.

— Ну и что с того?

— Вы собирались мне платить за то, что я буду исследовать ее, помните?

— Да. И что ты в ней обнаружил?

И снова Полидори злобно посмотрел на меня.

— Осмелитесь ли вы, — он ухмыльнулся, — осмелитесь ли вы презирать меня, после того что я узнал?

Я пристально посмотрел на него. Полидори задрожал и начал что-то бормотать сквозь зубы. Я вторгся в его сознание, поверг его в состояние полного ужаса

— Не угрожай мне, — прошептал я. Я взял сосуд с кровью из его рук.

— А теперь убирайся.

Полидори поднялся и, спотыкаясь, вышел из комнаты. На следующий день я уехал, не попрощавшись с ним.

Я поехал вверх в горы по дороге, пролегающей через Альпы. Хобхауз присоединился ко мне, и мы путешествовали вместе. Чем выше мы поднимались, тем головокружительнее и отвеснее становились горы. Над нами возвышались скалы изо льда, окруженные глубокими ущельями; над снежными вершинами парили, широко расправив крылья, орлы.

— Почти как в Греции, — сказал Хобхауз, — помнишь, Байрон? В Албании…

Он осекся и обернулся через плечо, охваченный невольным ужасом. Я также обернулся. Дорога была пуста. Наверху торчали стволы засохших сосен. Их кора была содрана, а ветки мертвы. Они напомнили мне мою семью. По другую сторону тропы лежал ледник, напоминавший застывший ураган. Да, подумал я, если он вообще придет, то придет сюда. Я был готов встретить его. Но тропа была пуста, как и прежде.

На фоне заката, спустившегося на Гриндельвальд, мы услышали топот копыт. Мы обернулись и стали ждать. К нам приближался человек, он был один. Его лицо, как я заметил, имело желтоватый оттенок. Я вытащил пистолет и затем, когда всадник подъехал к нам, вложил его обратно.

— Кто ты? — выкрикнул я. Это был не паша. Странник улыбнулся.

— Агасфер, — сказал он.

— Кто ты? — спросил Хобхауз.

Он взвел свой пистолет и держал его наготове.

— Странник, — ответил всадник. У него было удивительное произношение. Оно имело красивейшую и трогающую душу мелодию. Он снова улыбнулся и поклонился мне.

— Я странник, как и ваш друг, Хобхауз, всего лишь странник.

— Вы нас знаете?

— Да. Знаю.

— Вы немец? — спросил я. Незнакомец улыбнулся.

— Нет, нет, милорд! Это правда, я люблю немцев. Они принадлежат к расе философов, а без философии кто поверит в меня?

Хобхауз нахмурился.

— А почему они не должны верить в вас?

— Потому, мистер Хобхауз, что мое существование — вещь невозможная.

Он улыбнулся и повернулся ко мне, словно почувствовав блеск моих глаз.

— Кто вы? — прошептал я.

Путник ответил мне взглядом таким же глубоким, как и мой собственный.

— Если вам нужно как-то обозначить меня, милорд, зовите меня… — он помолчал, — жидом. — Он улыбнулся. — Да, евреем, ибо подобно всем, кто принадлежит к этой необычной и заслуживающей уважения расе, я принадлежу ко всем странам и одновременно ни к одной.

Хобхауз нахмурился.

— Этот человек сумасшедший, — прошептал он мне на ухо.

Я жестом велел ему успокоиться. Я изучал лицо странника. В нем невероятным образом смешались юность и старость. Его волосы были длинными и седыми, но глаза — такими же глубокими и сверкающими, как и мои. На его лице не было ни одной морщинки. Он не был вампиром, по крайней мере он не казался таковым, и все же его окружал ореол некой тайны, одновременно отталкивающей и вызывающей благоговение.

— Не хотите ли проехаться вместе с нами? — спросил я.

Агасфер поклонился.

— Тогда поедемте, — сказал я, разворачивая лошадь, — нам предстоит ехать еще около часа, прежде чем мы доберемся до гостиницы.

На протяжении всего пути я изучал его. Мы вели беседу. Он говорил по-английски, но иногда переходил на другие языки, не то современные, не то древние, я так и не смог узнать их. Вскоре я понял, что он бывал на Востоке. Он был с нами за ужином, но рано ушел спать. Я не спал и наблюдал за его комнатой. В два часа я увидел, как он выскользнул из гостиницы. Я последовал за ним.

Он стал взбираться по скалам с необыкновенной скоростью. Он скакал через расщелины и змеей извивался по ледникам. Впереди возвышались вершины гор, словно город мертвых, словно насмешка над человеческими силами, но Агасфер не был смертным, и его не могли остановить эти стены. Нет, я знал, кем он был. Я вспомнил призраков на Пикадилли, как они меняли свой облик перед моими глазами. Я вспомнил, как схватил пашу за шею и как обнаружил, что держу в руках скелет. Какой силой обладал он, как мог изменяться — я не знал, но был уверен в одном: сейчас в горах я преследовал пашу.

Все время я следил за ним. Вел ли он меня умышленно? Меня это не беспокоило, один из нас должен был умереть, я вряд ли отдавал отчет, кто именно. Я достиг вершины скалы. Моя жертва все еще была впереди. Я огляделся по сторонам. Внезапно горы стали пустыми и голыми. Я устремил взгляд вниз, в туман, который клубился вокруг ледника. И тут я услышал шаги позади себя. Я обернулся. Передо мной стоял паша.

Я бросился на него. Он пошатнулся, я увидел панику на его лице, когда он начал падать вниз. Он ухватился за меня и потянул за собой, мы покатились вместе к краю обрыва — пропасть, казалось, звала нас. Я почувствовал, как паша меняется и исчезает у меня в руках, но я крепко держал его и начал бить головой о камни, пока его кровь и мозги не забрызгали все вокруг. Я продолжал бить, даже когда его голова превратилась в череп. Паша начал слабеть. Наконец он затих, и я остановился — его остекленевший взгляд говорил о смерти. Затем разбитое лицо начало медленно меняться. Теперь передо мной лежал Агасфер. Но я вряд ли осознавал это. Я пронзал его сердце кинжалом вновь и вновь. Я столкнул его тело, наблюдая, как оно сползает в пропасть.

. Пребывая в экстазе, я спустился с горы. Я чувствовал жажду. Мне нужно было спуститься на дорогу и найти путника, чтобы насытиться кровью. Впереди из глубокой расщелины бил водопад, подобно развевающемуся на ветру хвосту белой лошади, — это был конь Блед, на котором выезжала Смерть в Апокалипсисе.