Евгений Пермяк - Горбатый медведь. Книга 2

• Название: Горбатый медведь. Книга 2
• Автор: Евгений Пермяк
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-270-00122-5

Роман Е. Пермяка «Горбатый медведь» — о революции, о рабочих уральского города, о коммунистах, возглавивших борьбу за власть Советов.

В центре внимания писателя — судьба молодого героя, будущего большевика Маврикия Толлина. На страницах произведения юноша проходит сложный путь духовного развития, превращаясь в убежденного борца за социализм.

---

Тут мнительное воображение Маврика неожиданно быстро стало рисовать картины, как его схватывают, подводят к брандмауэрной стене и спрашивают: «Ты?»

И он выдает себя своим испугом, а потом «камеры», пытки разъяренного Шитикова и расстрел в подвале.

Мнительность шептала ему, что нет секрета, который был бы известен хотя бы только двоим. Конечно, Соня никогда, даже на кресте, не назовет его имени. На нее Маврик надеялся больше, чем на себя. Но ведь о взрыве знали Иль, Санчик и еще несколько неизвестных ему человек. А может быть, и все убежавшие знали теперь, что это он помог им убежать из камер. И может быть, они из самых лучших чувств предали его, хваля и благодаря. А Медвеженский фронт не сплошная стена. Туда и сюда ходили, как из огорода в огород. И кто-то мог оттуда принести смертельную весть.

Думая так, он вдруг вспомнил, что в последний раз, когда он видел Леру Тихомирову, она ни с того ни с сего поцеловала его.

А вдруг она сделала это за дядю и за теток? Если это правда, то — Лера не Соня — она может предать его, не желая этого, восхищаясь им, рассказывая какой-либо верной подруге, которая может рассказать, так же восхищаясь им, другой своей верной.

У Маврика похолодел лоб и, кажется, застыл мозг. Он так радовался, так ждал дня, когда прогремит взрыв, совсем не думая, что ему потом будет невыносимо страшно.

— Сонечка, — осторожно спросил он, — я думаю, она поцеловала неспроста… Я думаю, она знает… Но кто мог сказать ей?

Тут Сонечка вспомнила, что, желая облегчить страдания старухи Матушкиной, за которой она ухаживала, и веря ей, как жене самого коренного подпольщика, она рассказала о взрыве и спасении ее дочерей, зятя и мужа. Теперь Сонечке понятно, откуда могла знать об этом Лера. Ее бабушка навещала Матушкину. И Матушкина не могла не поделиться с Тихомировыми радостным секретом. Ведь в камерах их сын.

Кусай, кусай. Соня, локти. Опасайся теперь за него. И не думай, что одна только мнительность пугает его. Нет, нет… Его рассуждения верны. Мнительность всего лишь преувеличивает опасность, а опасность существует. Не выдумывает же Маврикий, рассказывая Соне, как вчера подошел к нему Юрка Вишневецкий и спросил, не нужен ли Маврикию настоящий винчестер с патронами. А потом спросил, где Маврик находился во время взрыва. И Маврик ответил, что он был в гостях у Сперанских.

Маврик не знал, просто ли так спросил его Юрка Вишневецкий или его подослали спросить. Нужно предполагать в таких случаях худшее. Нельзя спокойно ждать, убьют тебя или ты останешься жив и невредим.

— Мавруша, теперь и я думаю, что тебе нужно исчезнуть из Мильвы.

— И я сейчас подумал о том же, — проговорил он дрогнувшим голосом. — Но куда? Не посоветоваться ли с тетей Катей?

— Но тогда ей нужно рассказать все, — предупредила Соня.

— Нет, зачем же… Можно спросить о том, что если кто-то сделал что-то… И в этом роде…

И они, не медля и минуты, пошли к Кумыниным, где после оживления на Медвеженском фронте скрывалась Екатерина Матвеевна.

— При убеге все может быть, — наставляла ее Васильевна-Кумыниха. — Хоть ты и беспартийная, а большевикова жена. Надо тебе схорониться. Наша Симка тоже схоронилась у дальней родни. Проткнут штыком — и доказывай тогда свою правду.

Забегая опять вперед, скажем, что Васильевна не ошибалась. До того не ошибалась, что спасла жизнь Екатерине Матвеевне. Об этом станет известно потом, а теперь Соня и Маврикий пришли огородами к Кумыниным.

Маврикий начал издалека. Каков он хитрец и дипломат, знали все, а уж Екатерина-то Матвеевна тем более. Наконец, нагромождая придуманное, он спросил:

— Тетя Катя, как ты думаешь, найдут того, кто взорвал стену камер?

Екатерина Матвеевна, ужасаясь своему открытию и опасаясь теперь за жизнь своего сокровища, решила проверить себя и пристально посмотрела в глаза племянника. «Это — он».

— Если твой знакомый останется в Мильве, — спокойно ответила тетя Катя, — то рано или поздно эти собаки дознаются и могут допросить его. А если этот человек не очень тверд, то его заставят сознаться на первом же допросе.

— Значит, ты думаешь, тетя Катя, что нужно бежать… этому человеку?

— Думаю — да.

— А куда?

— Мало ли городов и глухих мест. Верхотурье, например… Елабуга.

Маврик и Соня переглянулись. Потом переглянулись Екатерина Матвеевна и Соня. После этого Екатерине Матвеевне можно было ни о чем не спрашивать. Она сказала:

— А есть ближе место, если бы этот человек был нашей родней или твоим товарищем. Дымовка.

— Какая Дымовка?

— Разве ты забыл Дарью Семеновну, родную сестру твоей бабушки?

— Нет. Я помню. Помню и дедушку Василия Кукуева.

И он вспомнил бабушкины похороны. Вспомнил стариков Кукуевых, приезжавших из Дымовки. Тогда Дарья Семеновна сказала, что теперь она осталась его последней бабушкой. Хотя и двоюродной, но бабушкой. Чего же раздумывать? Но где искать далекую закамскую деревню Дымовку? Да и живы ли старики? Прошло с тех пор около восьми лет.

Об этом же думает тетя Катя. Последнее письмо от них она получила года два тому назад.

— Тетя Катя, я тебя очень, очень люблю и никогда не разлюблял. Если не считать этой осени. Да и то совсем немного.

За неожиданным признанием следуют объятия. Маврикий на минуточку становится маленьким Маврушечкой, а потом тут же взрослеет. И, повзрослев, говорит:

— Наверно, этому человеку не следует медлить.

И тетка отвечает:

— Промедление смерти подобно.

В тот же день Маврикий стал собираться на рыбалку. И мать не обратила на это никакого внимания. А отчиму, занятому падающими в цене деньгами, вовсе было не до пасынка.

Теперь, когда все было готово, Маврикий задумался, а что будет с матерью и главным образом с тетей Катей, когда узнают о побеге и окончательно заподозрят его во взрыве стены.

Умненькая Сонечка подсказала ему:

— Мавруша, ведь ты же бежишь к казакам, в оренбургские степи, где тебя никто не упрекнет в росте и дадут тебе коня, саблю и пику по твоим силам. Так и напиши своей тете Кате.

Так и было написано:

«Милая тетечка Катечка! Мне надоело быть виноватым за мой рост. Меня не приняли в МРГ, которую я люблю всей душой. Зная, что ты и мама не отпустите меня в оренбургские степи и не захотите, чтобы я стал оренбургским казаком, я вынужден теперь бежать тайком. Скажи об этом маме и попроси прощения за то, что взял без спроса немного денег царских и керенских и других, — я не знаю, какие там ходят. Прости меня, моя родная тетечка Катечка. Поцелуй за меня маму. Я еще прискачу с казацкой сотней помочь нашей непобедимой и великой мильвенской гвардии. Твой М. Толлин».

— Очень хорошо. Не надо и переписывать. Ошибки и пропущенные слова показывают, что ты волновался. Я сама снесу его Екатерине Матвеевне, а ты жди меня в семь утра у столба на второй версте, как условились.

III

Размышления старой жандармской ищейки Саламандры и совсем юного полицейского щенка Юрия Вишневецкого заставили заподозрить в участии во взрыве Толлина, имевшего доступ на третий этаж дома бывшей гимназии. Так как бесспорных доказательств у них не было и так как Маврикий Толлин пользовался личным покровительством командующего (теперь уже главнокомандующего, как будто что-то изменилось) Вахтерова, то, посоветовавшись с чинами пониже. Шитиков и Вишневецкий решили пригласить подозреваемого на место преступления, в библиотеку третьего этажа, и, смотря по тому, каков вид будет у этого не очень испытанного подрывника, повести дело дальше.

Шитиков и не сомневался, что желторотый герой тут же расплачется и начнет просить прощения.

Было уже поздно, когда план привода и начала допроса Толлина окончательно созрели. Шитиков не стал беспокоить ночью уважаемого начальника мильвенских финансов Непрелова, решил дождаться утра следующего дня.

И следующий день настал. Счастливые сны снились Саламандре. Он, предвкушая радость благополучного исхода дела, поднялся рано и стал прогуливаться по Купеческой, ныне Революционной улице.

Маврикий не выходил из дому. Уже все разошлись по делам, и уже сестру Маврика нянька вывела на прогулку, а он не показывался.

Тогда Шитиков спросил о нем у молодайки, которая ради пропитания нанялась в няньки к Непреловым.

— А они у нас с потемок еще ушли. На рыбалку, — ответила она.

— На какую такую рыбалку? — спросил Шитиков.

— На разную: кто попадет.

— А куда? — чуть не крикнул Шитиков.

— А вы не очень. Я к ним нанялась, а не к вам.

Шитиков ссутулился, улыбнулся, попросил прощения и ласково-ласково спросил:

— Куда?

— Известно куда! У них свой пруд, своя рыба на ферме.

Это соответствовало логике вещей. Шитиков тотчас помчался на конный двор за лошадью.