Сюзанна Брокманн - Запрет на любовь. Книга 1. На грани

• Название: Запрет на любовь. Книга 1. На грани
• Автор: Сюзанна Брокманн
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-1397-1

Алисса Локке – сексуальная женщина и один из лучших агентов ФБР – берет трубку рабочего телефона и слышит встревоженный голос человека, которого предпочла бы забыть навсегда. Ее бывший любовник, ее боль, ее тайная страсть – лейтенант шестнадцатого отряда ВМС – Сэм Старретт сообщает о похищении дочери и жестоком убийстве его жены Мэри-Лу, обвиненной в связях с террористами…

Именно Алиссе поручено расследование дела об убийстве Мэри-Лу, хотя обезображенное лицо жертвы не позволяет точно опознать ее. Не кто иной, как Сэм становится главным подозреваемым по этому делу. Так начинается новый виток их непредсказуемых отношений.

«Запрет на любовь. На грани» – о любви, не ведающей запретов. О профессионализме, ставящем страсть вне закона. О ревности, мести, нежности и отчаянии. О той грани, до которой дойдут герои Сюзанны Брокманн в этой напряженной, многогранной, криминальной… любовной истории.

---

– Да, – согласился Ной.

Роджер помолчал, разглядывая фотографию Уолта и его эскадрильи.

– Я горжусь, что знаком с ним, – сказал он, наконец. – И что знаком с тобой, тоже.

Ной испугался, что сейчас заплачет, и, хоть и знал, что Роджер не хочет говорить о своем отце, все-таки спросил:

– Он тебя опять будет бить за то, что ты к нам ходишь?

– Не знаю, – ответил Роджер, и Ной понял, что он врет.

– Знаешь, может, тогда тебе лучше не приходить, пока он дома? Ты же говорил, он часто уезжает…

– Мне нравится ходить к вам. – Теперь уже Роджер еле сдерживал слезы. – А его я ненавижу.

– Я тоже, – кивнул Ной. – Когда мне исполнится восемнадцать, я хочу поступить на флот в отряд «морских котиков», а потом приехать в Форт-Уорт и разобраться с твоим отцом. Я не собираюсь его бить – это будет, как будто я опустился до его уровня. – Так всегда говорил дедушка: «Не опускайся до их уровня». – Но я напугаю его так, что он в штаны наложит.

Роджер захохотал, а потом все-таки заплакал. Но он-то, конечно, притворялся, что не плачет, – просто свернулся комком и закрыл лицо руками.

Ной не знал, что делать.

И сделал то, что делал всегда, когда не знал, что делать, – бросился за дедушкой.

Уолт почти прибежал в комнату, припадая на больную ногу, но когда увидел лицо Роджера, остановился как вкопанный и еле слышно застонал.

Он подхватил мальчика на руки, и в этот момент Роджер, с залитым слезами лицом, действительно, казался маленьким мальчиком. Потом Уолт опустился на диван, усадил его к себе на колени и обнял. Он слегка покачивал Роджера, гладил по голове и бормотал, что все хорошо и что у Роджера есть место, где он всегда будет в безопасности.

Потом он притянул к себе всхлипывающего Ноя, усадил его рядом и тоже обнял, и так они довольно долго сидели втроем.

– Что мне делать? – спросил наконец Роджер каким-то тоненьким голосом. – Я не хочу притворяться, что вы мне не друзья, до тех пор пока он не уедет. Но… я его боюсь. Я трус.

Ной замер, надеясь, что его дедушка тоже понимает, как тяжело было гордому, отчаянному Роджеру признаться в таком.

– Можно заявить в полицию…

– Нет! – твердо сказал мальчик. – Этого я не сделаю. Он мой отец.

– Значит, тебе лучше пару недель посидеть дома… пока он не уедет, – посоветовал Уолт.

– Выходит, он победит? – оскалился Роджер. – Ни за что. Я буду приходить сюда, нравится ему это или нет. Мне наплевать.

– Но мне не наплевать, – возразил Уолт. – И Ною не наплевать. – Он вздохнул. – Ной рассказывал тебе, отчего я хромаю?

Роджер покачал головой.

– Юный Ринго, я поражен! – улыбнулся Уолт. – И я должен поверить, что ты его никогда об этом не спрашивал?

Роджер тоже слабо улыбнулся в ответ:

– Конечно, спрашивал, сэр. Но Ной сказал, что об этом я должен спросить у вас. А я не стал, чтобы вы не подумали, что я невоспитанный. Я думал, может, вы не хотите вспоминать о войне…

– Эту хромоту я заработал не на войне, юноша, – перебил его Уолт и задумчиво потер колено. – Нет, всю Вторую мировую войну я прошел без единой царапины. Я едва не потерял ногу уже после того, как в 1945 году вернулся в Америку.

– В аварии? – подсказал Роджер.

Уолт усмехнулся:

– Можно и так сказать, но это не та авария, которую ты имеешь в виду. Хотя столкновение все-таки было – столкновение разума с невежеством. Понимаешь, когда я вернулся домой в конце сорок пятого, то оказалось, что от моей прежней жизни ничего не осталось и надо начинать все заново. Война закончилась, и черные летчики были больше не нужны ВВС. После стольких лет, проведенных в армии, я опять стал гражданским. И, к тому же, еще и безработным. Моя жена умерла вскоре после того, как я ушел на фронт, а моя дочь, которую я не видел с тех пор, как она была совсем крошкой, жила здесь, в Техасе, в Форт-Уорте, вместе с Дот, лучшей подругой моей жены. Дот занималась опылением полей и даже открыла собственную летную школу, и дела ее шли довольно хорошо. Когда я снова увидел ее, это было, как… – Уолт усмехнулся. – Мы ведь за войну обменялись сотнями писем, но когда она встретила меня, я словно вернулся домой… Ну, скажем так, после этого нам оставалось только немедленно пожениться. Когда о наших планах стало известно, ее семья совсем не обрадовалась. Брак белой женщины и негра в то время и в тех местах был явлением редким и очень нежелаемым. Мы даже подумывали о том, чтобы перебраться в Калифорнию или в Нью-Йорк, но бизнес у Дот процветал, и моя дочка Джолли здесь привыкла жить… А потом братья Дот явились к нам с визитом. Их было трое: двое старше ее, а один совсем молодой. Они пришли и объявили сестре, что семья откажется от нее, если она выйдет замуж за «этого нигера». Им было наплевать на то, что «этот нигер» образованнее, чем все они вместе взятые. Что у него звание полковника авиации, и он несколько лет воевал за эту страну, за свободу и за них. Все равно, выйдя замуж за «Нигера», Дот навсегда опозорила бы семью. Наверное, вы легко можете представить себе, что Дот им сказала, куда послала и что пожелала в дорогу. – Уолт негромко рассмеялся. – В те времена ее словарный запас был таким же богатым, как у тебя, Ринго. Она посоветовала им заниматься своими делами и не лезть к ней. И они убрались из нашей жизни навсегда. По крайней мере, мы тогда так подумали. Но оказалось, что младший брат – ему тогда было не больше семнадцати – не ушел с братьями, а остался. И когда я вышел из дома, чтобы проверить, чем порадует нас к ужину огород, он ждал меня среди грядок. В руках он держал лопату, но мне и в голову не пришло, что он собирается использовать ее как оружие. Я даже не насторожился. Он был еще мальчишкой. Тогда я еще не знал, что из троих братьев он самый опасный. Он подошел, замахнулся лопатой, как боевым топором, и ударил меня по ноге, чуть ниже колена. Лопата была заточена, и он серьезно меня ранил. Кровь просто хлестала, ну, вы, мальчики, и сами такое видели. А он крикнул Дот, что, хоть она и собралась замуж за черного, наплевав на семью, и на стыд, и на то, что все в городе будут показывать на нее – и на них тоже – пальцем, может, теперь она еще раз подумает, перед тем как брать в мужья черного калеку.

Уолт опять задумчиво потер колено и продолжил:

– Я провел в больнице несколько месяцев. Хирургам пришлось потрудиться, чтобы спасти мою ногу, но они ее спасли. И, хотя мне и не следовало это делать, но, когда Дот пришла навестить меня после первой операции, я спросил у нее, уверена ли она, что все еще хочет стать моей женой. Она только молча посмотрела на меня и вышла из палаты. А через полчаса вернулась и привела с собой священника из Баптистской церкви, и он поженил нас прямо в больнице. А через несколько месяцев я опять начал ходить, правда, сначала с костылем. Когда я вернулся домой, то понял, что Дот многое от меня скрывала: она ничего не рассказывала о том, что, когда ездила в город и оставляла машину на улице, ее ветровое стекло каждый раз пачкали коровьим навозом. И о том, как подожгли наш почтовый ящик, повесили нашу кошку на дереве перед домом, а на газоне развели костер в форме креста.

И о том, что она получала письма с угрозами и гадкие телефонные звонки, и ее называли негритянской любовницей и еще похуже. Мы не сомневались в том, что это дело рук ее братьев, но когда я пошел в полицию, мне сказали, что «парни есть парни» и что они ничем не могут им помешать. И вот, когда я это услышал, то надел парадную форму и все свои медали, а Дот с Джолли оделись в свои лучшие платья, а я хочу сказать вам, мальчики, что на Дот все оборачивались, даже если на ней был простой рабочий комбинезон, а уж в желтом платье и на каблуках… Потом мы сели в машину и поехали в город. Мы оставили машину на главной улице и пошли по магазинам, стараясь не пропустить ни одного. Дот знакомила меня со всеми, даже с теми, кого я уже знал, и говорила, что я «ее новый муж, полковник Гэйнс, герой войны». Мы рассказывали всем о наших планах расширить маленький аэродром, купить еще несколько самолетов, нанять пилотов и механиков и увеличить прием в нашу летную школу, и о том, что все это несомненно вдохнет новую жизнь и привлечет деньги в нашу часть города. И поэтому все хозяева магазинов были счастливы пожать мне руку, особенно после того, как я открывал у них счет. Напоследок мы оставили магазин, торгующий всякими скобяными товарами, и к тому времени, когда до него дошли, уже напоминали парад, движущийся по улице. Мы истратили почти две тысячи долларов, а по тем временам это были очень большие деньги, и за нами следовала целая толпа горожан, желающих увидеть, что мы еще купим. Я думаю, их интересовало еще кое-что, кроме наших покупок, потому что все знали, что в этом скобяном магазине работают три брата Дот. Мы отправили Джолли в садик, чтобы она поиграла там с девочками из своего класса, а сами зашли в магазин.

Хозяин нам обрадовался. Он ничего не знал о том, что произошло между нами и братьями Дот. Он только надеялся, что я оставлю в его магазине кучу денег. Но другие-то люди знали о том, что случилось, и толпа увеличилась еще, в надежде посмотреть на скандал. Разумеется, ничего такого не случилось бы. Мужчина не ввязывается в ссору, когда рядом с ним стоит красивая жена в нарядном желтом платье. Вместо этого я купил патроны для пистолетов, которые привез из Германии и Италии, и для двустволки, которую Дот держала на аэродроме. Я купил столько амуниции, что хватило бы для маленькой армии. Или для короткой войны. Много тяжеленных ящиков. Я сказал хозяину, что, с больной ногой и костылем, пожалуй, с ними не справлюсь. И тогда он охотно позвал из задней комнаты своих работников и велел им донести покупки до нашей машины. В это время в магазин зашел шеф полиции, наверное, чтобы убедиться, что я не затеваю убийство. «Собираетесь на охоту?» – спросил он меня. «Нет, сэр, – ответил я. – Конечно, парни есть парни, но у нас в Америке и мужчина имеет право быть мужчиной и защищать свою собственность и семью. У меня в этом городе были кое-какие проблемы, и теперь я решил, что пора с ними покончить». А трое братьев Дот стояли рядом и слушали, и я знал, что им очень не хочется нести по городу покупки негра. Но, по крайней мере, они меня слушали – и они, и еще много людей. Я сказал им, что, когда на меня в первый раз напали, я не ожидал этого и потому не был готов. Но теперь буду настороже. И в следующий раз – хотя я и надеюсь, что его не будет – уже не я буду лежать в пыли и истекать кровью. «Во время войны, – сказал я, – я убил много нацистов. И вполне могу убить еще несколько, если понадобится». А потом я опять повернулся к прилавку и сделал еще одну покупку, которая немного разозлила Дот. – Уолт нежно усмехнулся. – Тогда она мне ничего не сказала, но, поверь мне, Ринго, когда мы вернулись домой, я немало от нее выслушал. Я купил лопату. Точно такую же, какой ударил меня ее младший брат. Я заплатил за нее и протянул ему. «Это вместо той, которой ты лишился», – сказал я и, думаю, он от страха наложил в штаны. Я уже давно знал, что самые большие хамы – самые большие трусы. Ну вот, а потом мы вышли из магазина, погрузили всю амуницию в машину и поехали домой. Дот сдерживалась до тех пор, пока не уложила Джолли спать, а потом… Ох и злилась же она! Она считала, что, вкладывая лопату в руку ее брата, я подвергал себя страшной опасности. Но я объяснил, что на этот раз сила была на моей стороне, и я был в этом уверен. Ее брат не смог бы ударить меня, потому что рядом стоял шериф. И теперь ему будет сложнее напасть на меня в следующий раз. Но если он все-таки это сделает, – у нас есть оружие. Мы с Дот решили, что несколько недель, а если понадобится, даже и месяцев, будем держать пистолеты под рукой и не отпускать Джолли далеко от дома. Понимаешь, когда я купил амуницию и отдал брату Дот лопату, я как бы дал им понять, что, если они собираются продолжать войну, то она теперь будет вестись не на лопатах. И еще – что я их не боюсь. – Уолт посмотрел в глаза Роджеру: – Я знаю, что ты не согласен со своим отцом и считаешь его взгляды устаревшими, невежественными и просто глупыми. Но ты должен быть осторожным. Думай, прежде чем действовать, Ринго. Открытая борьба хороша, когда вы одного роста и ваши силы равны. Но он большой, а ты еще маленький, и он легко может обидеть тебя. Не вкладывай отцу в руки лопату до тех пор, пока не будешь уверен, что он не сможет использовать ее против тебя.