Александр Щербаков - СОЗВЕЗДИЕ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей

• Название: СОЗВЕЗДИЕ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей
• Автор: Александр Щербаков
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1978

Созвездие. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей. Составитель А.И. Плюснина. Послесловие Е. Брандиса и В. Дмитревского. Рисунки Л. Рубинштейна. Ленинград, «Детская литература», 1978. — 351 стр., ил.

Авторы произведений, включенных в сборник, исследуют нравственные проблемы общества будущего, размышляют об инопланетных цивилизациях, о могущественной технике завтрашнего дня.

ДЛЯ СРЕДНЕГО И СТАРШЕГО ВОЗРАСТА

---

Лагерь существовал, видимо, неделю-другую. За одной из палаток кучей валялись на снегу домашние сейфы, разъятые плазменными резаками. В этой палатке было что-то вроде мастерской. На разостланных пластиковых полотнищах лежали горелки, дрели, баллоны с аргоном, какие-то инструменты.

— Металлоискатели, — указал лейтенант на длинные пруты с разветвлением на концах. — Датское производство. Искали в развалинах сейфы.

— За чем охотились? — выдавил Спринглторп.

Его подвели к штабелю тюков на краю выжженного круга. Один тюк обгорел, развалился. Полуобугленный ковер, какой-то белый мех, тошнотворный запах паленой шерсти Торчит хрустальное горлышко вазы. И это все?

— Нет. Ценные бумаги иностранных фирм. И наших тоже.

— Наших-то зачем? — полубеззвучно спросил Спринглторп.

— Н-не знаю, сэр, — на миг растерялся лейтенант.

На снегу, сцепив руки на головах, сидели пленные. Почти все в одинаковых рыжих куртках с вывернутыми карманами. Двое отдельно — у них на коленях грязноватая простыня. «Это те, что выкинули белый флаг», - сообразил Спринглторп. Держа пленных под прицелом, похаживали по снегу трое караульных.

«Надо поговорить. Хотя бы с Живодером. Который из них Живодер?» — подумал он и шагнул было к пленным, но у ног своих увидел троих, неподвижно лежащих ничком. Снег рядом был весь в красных пятнах.

Он отшатнулся и пошел к палатке. У входа на замасленном брезенте горкой лежали пистолеты, пара автоматов и несколько потертых нательных кошелей.

— Бесхозное оружие. Кой для кого ценная вещь.

Лейтенант поднял один из кошелей, расстегнул, подал. Кошель был неожиданно тяжел. Кольца, серьги, ожерелья — безобразно спутанный ком, покалывающий глаза бликами.

…Он вошел в палатку: десяток надувных матрацев, спальные мешки, скомканные одеяла, пара складных стульчиков, нетопленая железная печка, в изголовье одного из матрацев — большой кубический предмет, прикрытый полотенцем.

Лейтенант, протиснувшись между матрацами и обойдя лежащий на полу рюкзак, подошел к кубическому предмету и сдернул полотенце. В полумраке блеснул хрустальный куб, и Спринглторп тоскливо замер. Чуть вздернутый вперед, в полном блеске славы, в торжестве развернутых парусов и плещущих вымпелов в кубе застыл фрегат «Беллерофонт». Модель была выполнена с отчаянной скрупулезностью одряхлевшего боцмана — памятник любви к безвозвратно ушедшей поре странствий, воли и каждодневного утверждения силы своих рук и глотки.

Давным-давно, настолько давно, что это словно случилось с кем-то другим, он увидел, быть может, именно этот фрегат в витрине столичного магазина. Близилось рождество, на витрине сказочно искрились невероятно красивые вещи, без которых человек не может жить. Ему было десять лет, ровно столько, сколько нужно, чтобы понять это раз и навсегда. И ровно столько, чтобы знать: такой игрушки у него никогда не будет. Ведь он уже разумел смысл цифр на этикетке.

Он прожил потом пятьдесят с лишним лет, из памяти бесследно ушли сотни обид и унижений, десятки мелких побед и радостей. Но эта не его игрушка — не ушла. Не то чтобы он все время помнил о ней, нет. Этот образ порой оживал сам собой, безо всякого усилия или заведомого желания. И становилось до тоски ясно: будь у него «Беллерофонт», вся его жизнь была бы совершенно иной. И он сам представал перед собой тем, другим, кем угодно, только не инспектором по гражданскому строительству в краю, где мужицкая хитрость и ненависть к надзору почитались доблестями, достойными народной памяти.

Чтобы ничего подобного не случилось с Джонни, он и купил сыну желанный мотоцикл…

— Живодер говорит, что сейчас они ничего не собирались выбрасывать на рынок. Говорит, что лет через двадцать этим вещам не будет цены, — пел лейтенант-победитель.

— Что ж, наверное, он прав, — тихо сказал Спринглторп, повернулся, тронул жестяную печурку. Она ответила гулким шуршанием прокаленной и остывшей ржавчины. «И парус напряжен, как грудь поющей девы» — откуда это? Палатка, пропахшая потом опасливой возни в развалинах. И «Беллерофонт». Встретились.

Закрывая выход из палатки, перед ним высился капитан Двайер. Спринглторп поднял на него вопросительный взгляд.

— Лейтенант, выйдите, — негромко скомандовал капитан. — Спринглторп, постойте минутку. Нам надо серьезно поговорить. Сядьте.

— В чем дело? Что случилось? — удивился Спринглторп, послушно садясь на шаткий раскладной стульчик.

— Прочтите это и подпишите, — сказал Двайер, протягивая сложенный лист бумаги.

Текст был отпечатан на плохой машинке через очень жирную ленту, так что отдельных букв было просто не разобрать. «К народу и армии, — читал Спринглторп. — В тяжкий час нашей отчизны бремя власти пало на моих сгорбленных годами плеч. Я, как мог, прилагал все силы для спасения нашего страдающего народа, его материальных и духовных ценностей. Я знаю, что вы верите в честность и глубину моих усилий, и тем более горестно для меня сознание, что тяжесть лет и пошатнувшееся здоровье препятствуют мне на этом пути, лишая мой труд той полноты, которая необходима в это судьбоносное время. Но рядом со мною трудятся молодые и сильные люди, которые, по моему убеждению, достойны стать у кормила власти. Настоящим я слагаю с себя всю полноту власти и назначаю своим преемником на посту президента республики Осгара Милтона Двайера и рекомендую ему назначить на пост вице-президента Ройга Нейна Калверта. Я призываю вас объединиться вокруг них с той же самоотверженностью, с тем же патриотизмом, с каким вы объединялись вокруг меня, с каким неизменно объединяется наш народ вокруг своих вождей в часы испытаний. Н.С.Спринглторп. Линкенни, января».

Не смотреть на Двайера — это было самое главное. Не смотреть. И он поднял на него глаза. «Молчи! Не говори ни слова! Молчи!» — твердил он себе и лихорадочно перебирал мятые слова, обрывки фраз, чтобы что-то сказать, потому что молчать было невозможно. Молча встать и пойти прямо на Двайера, как на пустое место! И что он сделает? Будет кричать? Попытается остановить силой? Ах да, он достанет пистолет и будет грозить пистолетом.

И вдруг Спринглторпу стало смешно. Ну да! Двайер будет пугать его пистолетом. Его! Схоронившего сына! Схоронившего жену! Схоронившего, давно схоронившего свою былую жизнь! Живущего не по своей воле, согласившегося стать чем-то простым, полезным, почти неодушевленным! Сначала для Уипхэндла! Потом для Джеффриса! Потом для Баунтона, потом для всех-всех. Разве его можно испугать пистолетом! Как он смешон, этот захолустный бонапартишка! А Калверт? Гадатель по географической карте! Ополчились! Заговорщики! Кто это сочинял? Калверт, Калверт! Уж больно высокопарно. Тайком отстукивал одним пальцем на машинке. А каково ему было выбивать священные литеры своей фамилии на втором месте! Да его же корчило от уязвленного тщеславия!

— Нет, — сказал Спринглторп. — Я не подпишу. Я не могу подписать такую безграмотную стряпню. «Пало на моих сгорбленных годами плеч». Где вас учили грамматике? Я так, по-вашему, благообразно выражаюсь, и вдруг окажется, что я первый в мире малограмотный президент тонущей республики. Исправьте текст.

И Двайер, взъерошенный Двайер, глава заговорщиков, лично исполняющий тайное кощунство высшей государственной измены, растерянно принял протянутую бумагу и полез за пазуху. Не за кинжалом! Не за пулеметом о десяти стволах! За канцелярской принадлежностью! И стал на весу царапать ручкой по своему поддельному манифесту, пятнистому от тошного пота нелегальщины. И конечно же, ручка не писала.

Спринглторпа разбирал смех. «Дурацкий смех», - определил он и сказал:

— Положите вон туда. Вам будет удобней.

И указал на куб с «Беллерофонтом».

Двайер оглянулся на куб, поколебался и пошел к нему по проходу между надувными матрацами. На пути у него был рюкзак. Лейтенант обошел рюкзак. А Двайер не обойдет. Он слишком обозлен. Он его пнет — Спринглторп понял это мигом раньше, чем Двайер поднял ногу и пнул…

Ослепительная вспышка брызнула в глаза Спринглторпу, по лицу словно веником хлестнуло, громом шарахнуло по ушам, снесло со стульчика, он упал, зажмурился, открыл глаза и сквозь темные пятна в них увидел, что лежит под открытым небом. Где же палатка? Он с трудом сел, огляделся и понимающе кивнул лежащей в стороне куче мерзлого брезента. «Сорвало, — подумал он. — А где Двайер?» И тут его подхватили, подняли, ощупали; вокруг замелькали люди — целая толпа, — губы у всех шевелились, но он ничего не слышал. Он вдохнул, и вся глотка заполнилась гнусной химической смесью. В горле запершило.

— Где Двайер? — спросил он и вместо собственных слов услышал неясное лающее повизгиванье, больно отдавшееся в голове.

Куб с «Беллерофонтом» стоял, как стоял, спереди к нему обожженным комком прислонился дымящийся рюкзак, а чуть дальше на брезенте палаточного пола лежало что-то громоздкое, неузнаваемое.