Джон Барт - Плавучая опера

• Название: Плавучая опера
• Автор: Джон Барт
• Жанр: Юмористическая проза

---

- Ну что ты, успокаиваю я его. - Прекрасно все было, Гаррисон. Хотя, сам понимаешь, сравнивать не могу.

- Слушай-ка, - тараторит он, видя, что Джейн совсем уж в двух шагах. - Бога ради, не думай, что ты мне чем-то обязан. Я считаю, отлично все было придумано, я это сделал, то есть не я, конечно, мы сделали это, потому что тебя любим. Только бы ты в голову не взял, что я из этих - ну, слыхал, наверно, есть такие, которым только бы сбагрить жену приятелю.

_ С ума сошел!

- Ладно, вот и Джени, - с явным облегчением сказал он. - Все нормально, понял? И пожалуйста, очень прошу, не думай, что ты чем-то обязан.

- Не буду, - говорю.

Ветерок к обеду поднялся свежий, а нами тремя какое-то оцепенение овладело. Я все сидел да сидел, уставясь взглядом в одну точку, как будто весь в раздумьях. Гаррисон с Джейн решили, что я погрузился в медитации по случаю великого события в моей жизни, их это будоражило, тешило их тщеславие, вот они и трещали без умолку про всякую ерунду. Гаррисон, гляжу, прямо как на иголках вертится, скорей бы Джейн про мою непорочность сообщить. И оба все по плечу меня похлопывают, все угодить стараются, да так подчеркнуто - понимаем, мол, твои переживания; нет, вы не подумайте, они ко мне действительно очень расположены, по-настоящему с симпатией относились, и ничего в их симпатии притворного не было, только проявлялась она странновато, оттого и смешила меня, еле сдерживался, да и ситуация-то получалась пикантная, а я своим молчанием только ее усугублял. Мне-то уже понятно было, к чему все клонится.

Объяснить позволите?

Дело-то, хочу я сказать, в том, что Гаррисон и Джейн были люди вполне заурядные, ну, по сравнению с остальными разве немножко более развитые, внешностью привлекательнее, и денег, конечно, у них было куда больше. Друзей у них почти не водилось, только те, кого они сами выбрали, а по-настоящему близко они сошлись с одним, в лучшем случае с двумя. Джейн ничуть не актерствовала, демонстрируя щедрость сердца, - она была страстной натурой, а логика Гаррисона, довольно причудливая и не сказать чтобы глубокая, сумела доказать им обоим, что принятые в обществе правила по большей части сущий произвол. Но я-то слишком хорошо его изучил, чтобы не видеть, как часто логика у него спорит с чувством, - Гаррисон, к примеру, понимал иррациональность расовых предубеждений, но при всем том негров не выносил, - и мне казалось, что и Джейн присущи такие же противоречия. Они, разумеется, давно уже все, что сегодня случилось, продумали, им обоим щекотало нервы предстоящее приключение; не исключаю, что оно обсуждалось на супружеском ложе, в темноте, чтобы не показывать друг другу, как они смущены им - или возбуждены. Думаю, ни он, ни она не хотели, чтобы другой почуял неумеренный энтузиазм, а то еще начнутся подозрения в том духе, что Джейн не получает от мужа должного, а Гаррисон не чужд порочных наклонностей, хотя и то и другое - полная чушь. Я убежден, что обговорена была каждая деталь, прежде чем замысел привели в исполнение, и все это они предвкушали - изумление мое, наслаждение, благодарность. Гаррисон мне вправду нравился, и оттого было жаль, что это он все затеял, ведь неприятные последствия я уже предчувствовал. Но что сделано, то сделано: Джейн официально стала моей любовницей и некоторое время, несомненно, ею будет пребывать, - что же, ничего не остается, попользуюсь случаем, тем более что мужчина, робкий он, неробкий, в постели никого лучше Джейн желать не может.

Вот о чем мне думалось, пока мы огибали Тодд-пойнт, чтобы потом напрямик плыть к острову Шарп. Джейн сидела на румпеле - отлично у нее получалось, просто прирожденный рулевой, - я возился с кливером, а Гаррисон развалился, устроившись на досках поближе к килю, - ноги вытянуты, в одной руке сигара, в другой лини главного паруса, голову положил Джейн на колени и болтает с ней о том о сем. Добрались до острова, выкупались, медузы нас пожгли как следует, а потом сидим себе покуриваем да про политику беседуем. Тут я говорю: устал, вздремну чуточку - мы на пляж одеяло с собой захватили. А Джейн с Гаррисоном решили пока по острову побродить.

Ну разумеется, вскоре опять ее руку у себя на теле чувствую, только я слышал, как она вернулась, и никаких неожиданностей - в полной готовности находился. Тяну ее к себе вниз и сразу начинаю целовать.

- А Гаррисон где? - спрашиваю.

- В другой конец пошел, - и не успела добавить: хворост для костра набирает, - как я с нее уже почти стащил купальник.

- Отойти лучше, кустики вон там, - беспокоится она. - С мыса Кук все очень даже видно, если в бинокль.

- Ну и пусть, - говорю. - Сделай мне хорошо.

- Помолчи, глупый.

Гаррисон вернулся, когда уже стемнело, здоровую связку хвороста на веревке за собой тащит, а мы лежим на одеяле, разговариваем. Что-то не такой он был веселый, как прежде, молча плюхнулся и стал раскладывать костер, а на меня и не взглянет, словно упрекал за то, что помочь ему не хочу. Помочь я и не подумал. Весь остаток вечера и потом, когда назад поплыли, Гаррисон сидел насупленный, Джейн попробовала разок-другой его растормошить, но никакой реакции - она и замолчала. Посматриваю я на них снисходительно и все думаю, где же она, объективность, о которой столько было говорено.

Наутро хмурость его прошла, Гаррисон опять пылал обычным своим жизнелюбием, но все равно я запомнил, какая вдруг на него нахлынула мрачность, стало быть, в этой броне, за которой наш святой укрылся, тоже щелочки имеются. Хотя, и то сказать, вечно я какие-то потаенные знаки отыскиваю.

Она мне что сказала? "Нам с тобой хорошо было, и нечего рассусоливать".

А Гаррисон: есть, мол, любовь, и есть половое влечение без всякой любви.

Но все не так-то просто. Неделю спустя, уже у меня в номере это было, Джейн говорит:

- Что скрывать, Тоди, я тебя по-своему люблю. Не так, как Гаррисона, но мы с тобой больше чем друзья, а то бы в постели не получалось у нас так здорово, правда?

- Правда, - отвечаю.

Потом, когда я к ним на обед пришел, Гаррисон тоже высказался.

- Женщина, - говорит, - может сразу двух любить, даже нескольких, и одинаково сильно, а может, - говорит, - по-разному их любить, но всех сразу, или одинаково, но не всех вместе, или по-разному и не сразу всех, всякое, в общем, бывает. А вся эта мура про "любовь и верность до гроба", это обыватели выдумали, правда?

- Правда, - соглашаюсь.

И не то чтобы я так уж при этом лицемерил, хотя минутой раньше с такой же готовностью подтвердил, что можно в самом деле любить и не совокупляться или совокупляться, а не любить. Вся штука вот в чем: насчет совокупления я очень достоверно знал, что это такое и какие ощущения вызывает, а любовь - какая она, что это за ощущение - лично мне всегда оставалась непонятной. Допустим, любить жену или там наложницу, родителей любить, кошку свою. Родину, привычки какие-то старые, род человеческий, книгу, которую перечитываешь, природу вокруг тебя - это как, разная любовь или одна и та же, просто по градусу различная? Если разная, тогда как же разобраться, где какая? А если только градусы разные, получается, что определение-то, слово уж очень широкое, может, в нем и смысла никакого нет? Ее люди выдумали, любовь то есть, цивилизация ее воспитала или она естественный инстинкт, вроде жажды? Ну, скажет кто-то: люблю, мол, - он что, действительно любит? В таком случае я-то точно никакой любви отродясь не знаю, потому что сколько раз говорил: люблю - но это женщины от меня хотели услышать, что люблю, а сам я ничего подобного не чувствовал. Вот совокупление - у людей, у животных, не важно, - я понимаю, и всегда мне при этом смешно становится.

Но это вовсе мне не мешало преспокойно поддакивать, когда Мэки свои теории излагали, - они ведь определенный "тип личности" имеют в виду, не всех да каждого, а кто я такой, чтобы судить, может ли этот самый "тип личности" на любовь смотреть по-одному, на совокупление по-другому, я же в любви вообще ни черта не смыслю. Откуда мне знать, способен "тип личности" сразу нескольких любить или только по очереди, для меня-то любовь дело совсем темное. Да и вообще я умею с абсолютно противоположными заявлениями соглашаться, хоть бы их подряд услышал, а тут проще было - Мэки сначала одно доказывают, потом совсем другое. Правильно доказывают, неправильно - меня это не занимало.

А занимала - я про это несколько недель раздумывал - перемена во взглядах Мэков, очень заметная, а оттого занимала, что связывалась с моими размышлениями насчет нашего романа. Себя-то самого я почти и во внимание не принимал, мне любопытно было понять Гаррисона, ну в какой-то мере и Джейн, конечно, - что они за люди? Вернувшись домой после того, как в тот августовский полдень был положен конец моей добродетельности, я занялся логическими выкладками, кое-что записывал. И вот что вычислил касательно Гаррисона, насколько могу проникнуть в его психологию.

Предкоитусные экзальтации

1. Жаждет приключения.