Валерий Демин - Тайны русского народа. В поисках истоков Руси

• Название: Тайны русского народа. В поисках истоков Руси
• Автор: Валерий Демин
• Издательство: Вече
• Жанр: Публицистика
• Год: 1997

В книге в доступной широкому читателю форме излагается оригинальная концепция происхождения русского и других народов России в контексте истории мировой цивилизации. В ней приводятся уникальные факты и аргументы, заимствованные из археологии, языкознания, этнографии, мифологии и фольклора, свидетельствующие в пользу существования в древнейшую эпоху на Севере Евразии, (в иных, нежели теперь, климатических условиях) «гиперборейской» культуры, частично исчезнувшей, частично растворившейся в традициях, обычаях и верованиях современных народов.

* * *

Только текст. В самой книге 160 иллюстраций

---

Причина, по которой не всегда удается установить прямую зависимость между указательными словами и личными местоимениями в некоторых отдельно взятых языках, в принципе понятна. С одной стороны, несомненно, что в процессе эволюции первичные элементы праязыка могли развиться (в уже обособившихся семьях) в широкую систему конкретных указательных понятий, включившую в себя и новые основы. Примеры большого числа пространственно-указательных форм в различных языках вполне подтверждают эту мысль. (Так, в эскимосском языке насчитывается 20 указательных местоимений, до десяти указательных форм имеется во многих индейских языках, больше десяти — в мальгашском языке и т. д.) С другой стороны, на определенных этапах развития языков отдельные слова и формы, напротив, отмирали. (Например, в русском языке сравнительно недавно перешли в пассивный запас слов разноосновные указательные местоимения «сей» и «оный».) Генетическая связь между указательными словами и личными местоимениями становится сразу же очевидной, если сопоставление в плане «указательное слово — личное местоимение» производить не в отдельно взятом языке, а в языковой семье или группе в целом. Впрочем, в каждой языковой семье почти всегда находятся языки, в которых взаимосвязь между указательными словами и личными местоимениями выступает непосредственно в данном языке. Для примера можно сравнить указательные слова и местоимение «я» некоторых языков:

индоевропейские языки:

индийская группа — ma — mama (сингальск.);

иранская гр. — ан — ман (белуджск.);

балтийская гр. — is — а (литовск.), is — es (латышск.);

кельтская гр. — ma — me (бретонск.);

кавказские языки: вейнахская гр. — ис — со (чеченск.);

картвельская гр. — ham — ma (чанск.);

алтайские языки:

тюркские языки — манна — мин (якутск.);

мана-мен (узбекск.);

бурушаски языки: se — za (вершикск.);

китайско-тибетские языки: цзай — цза (китайск.);

индейские языки:

алгонкинско-вакашская гр. — ina — nina (фокс);

пенути гр. — un-i' — n-i (майду);

нилотские языки: enк — nбnъ (масаи);

манде языки: anua — na (ваи);

семито-хамитские языки:

семитская гр. — хун-ака — 'бн-а (арабск.),

хауса-котоко гр. — nan — ni (хауса);

папуасские языки: ande — adi (бонгу);

мон-кхмер языки: nih-aс (кхмерск.);

дравидские языки: antna — n-anu (каннада);

малайско-полинезийские языки:

микронезийские языки — ine — ani (науру);

эскимосско-алеутские языки: уна-хуана (эскимосск.);

тасманийский язык: ni, ne — mi(na);

баскский язык: an — ni.

Как уже было отмечено, есть достаточно оснований предполагать, что образование личных местоимений 1 лица относится к эпохе существования праязыка. Вероятно, на определенной ступени развития праязыка какое-то указательное слово стало выражать понятие «я». Скорее всего, даже не одно, а два указательных слова составили новое сложное понятие, имевшее, однако, на первых порах лишь конкретное узкое пространственно-указательное содержание. Это тем более объяснимо, что, коль скоро образование личных местоимений 1 лица относится к эпохе примитивного языка, а значит, и эпохе примитивного мышления, — то возникновение нового понятия вряд ли могло основываться на фонетической дифференциации первичного понятия, а, вероятней всего, возникло путем механического соединения двух уже освоенных элементов. Возможно, что понятие «я» в праязыке выражалось словом, образованным путем соединения первоэлементов [М] + [H]. Во всяком случае, остатки такой сложной архаичной формы можно обнаружить в личных местоимениях 1 лица почти всех современных языков. Остатки — ибо несомненно, что дальнейшее развитие отдельных языков, выделившихся из распавшегося праязыка, повлекло за собой в некоторых случаях упрощение сложной формы [М] + [Н], т. е. утрату одного из составляющих элементов [М] или [Н]. В ряде языковых семей отпечаток этого распада отчетливо сохранился до наших дней. Ср., напр., местоимение «я» в финно-угорской группе уральских языков: [М] + [Н] — minд (финск.) = mina (эстонск.) = monn (саамск.) = мон (удмуртск.) = мынь (марийск.); [М] — ам (мансийск.) = ма (хантыйск.); [Н] — иn (венгерск.). То же в языковой семье банту: [М] + [Н] — mina (зулу) = mi-na (thon); [М] — mimi (суахили); [Н] — nna (sotho) = nne (venda) = i-ni (shona).

Трансформация первоэлементов нагляднейшим образом проявляется при склонении личных местоимений в современном русском языке: «я» — «меня» — «мне»…; «мы» — «нас» — «нам»…

В других языковых семьях, если и не встречается форм, сводимых к [М] + [Н], то существуют параллельно местоимения, в основе которых лежит или [М] или [Н] самостоятельные, например, в языках койсандских, манде, отчасти — в кавказских. В тюркских языках местоимение «я» в абсолютном большинстве случаев соответствует формуле [М] + [Н]. В семито-хамитских и дравидских языках в основе местоимения «я» лежит элемент [Н]. Однако и здесь косвенным путем можно обнаружить утраченный элемент [М], сопоставляя основы единственного и множественного числа, в которых можно установить соответствие. Чередование элементов [М] и [Н] во мн. числе 1 лица языков группы хауса-котоко семито-хамитской семьи и в некоторых дравидских языках раскрывает такую связь. Кроме того, в древнем языке каннада (дравидская семья) для 1 лица ед. числа существовала форма — am (an).

В процессе эволюции некоторых языков можно выделить и такой этап, когда в качестве местоимения «я» функционировало не одно, а несколько слов. (Напр., в истории японского языка насчитывается 17 местоимений 1 лица. В ряде современных языков и поныне существует несколько слов для выражения понятия «я».) Возможно, что первоначально появление синонимов личных местоимений 1 лица связано с расширением первичного примитивного пространственно-указательного значения слова «я», углублением его содержания. В дальнейшем архаичное значение местоимения «я» могло вообще утратиться. Так, очевидно, и произошло в большинстве языковых групп индоевропейской семьи. Однако там, где это случилось, в тех группах, где древняя форма была утрачена в именительном падеже, она везде сохранилась в косвенных падежах; если в им. падеже местоимение «я» имеет самые разнообразные формы, то в косвенных падежах его структура подчинена единообразной схеме [М] + [Н] или [М] самостоятельное.

Соответствие между именительным и косвенными падежами в индийской и кельтской группах индоевропейской семьи также подтверждает положение о том, что элементы [М] и [Н] — это наиболее древние формы в системе личных местоимений индоевропейских языков. Столь же очевидна картина в монгольской и тунгусо-маньчжурской группах алтайских языков, где [М] + [Н] косвенных падежей — это несомненный отголосок той первоформы, которая сохранилась в именительном падеже современных тюркских языков. Что касается собственно именительного падежа монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, то и его истоки можно найти в указательных местоимениях тюркских языков (ср., напр., «этот» — бу (турецк., азербайджанск., туркменск., татарск., якутск., узбекск., уйгурск.) и «я» — би (халха-монгольск., бурятск., калмыкск., эвенкийск., эвенск., негидальск., маньчжурск., удейск.). Результатом расхождения основ именительного и косвенных падежей местоимения «я» более существенны. Ибо, помимо простой фиксации пространственного местоположения, притяжательные местоимения уже были связаны с такими социально-значимыми понятиями (отобразившими соответствующие общественные отношения), как обладание, принадлежность, право на владение и вообще — любое право, а в дальнейшем — и собственность. Уходящие своими корнями в самые глубины предыстории, притяжательные местоимения совместно с их указательными и личными словесно-понятийными прародителями позволяют не только нащупать истоки первобытного мышления, но и проследить в главных чертах его структуру и механизмы развития. Однако это уже другая тема.

Примечание

Данная статья, написанная в самом начале 60-х годов, не получила нигде и никакой поддержки и не была опубликована. Ее идеи в качестве позитива удалось включить лишь в ткань художественного произведения, написанного примерно в то же время, но опубликованного значительно позже (см.: Демин В. Н. Ущелье Печального Дракона. Научная фантастика: роман, рассказ, повесть. М.: Прометей, 1989).

В 1971 г. посмертно был издан 1-й выпуск капитального лингвистического исследования В. М. Иллича-Свитыча «Опыт сравнения ностратических языков (семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидский, алтайский): Введение. Сравнительный словарь», где были приведены бесспорные аргументы относительно лексического, словообразовательного и морфологического сходства шести перечисленных крупных языковых семей Старого света с анализом морфем различного лексического значения (включая личные и указательные местоимения). В данной публикации выводы относительно общего источника (праязыка) и прошлого родства шести больших языковых семей давались в самом общем плане без какого бы то ни было анализа исторических, этнокультурных и социолингвистических процессов. Возможно, что-то было опущено публикаторами или редакторами ввиду полузапретности самой темы.