Валерий Воскобойников - Те же и Скунс – 2

• Название: Те же и Скунс – 2
• Автор: Валерий Воскобойников
• Издательство: Издательство «Азбука»45c69786-b024-102a-94d5-07de47c81719
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-721-3

Он вернулся! Таинственный киллер по прозвищу Скунс, заставляющий трепетать криминальный мир и правоохранительные органы Петербурга, снова в деле. И вновь в схватку с ним вступят сотрудники агентства «Эгида-плюс», секретная служба по искоренению особо опасных уголовных авторитетов. Кому достанется победа в этой схватке, вы узнаете на страницах культового криминального романа Марии Семеновой.

---

– Ага, сейчас прямо вам бросились, – презрительно хмыкнула Витя Новомосковских. – Вальке моему вон машину разбили, он их попробовал задержать, так я до сих пор чехлы от кровищи не отстирала. Нет уж! Фиг вам!.. С маслом!..

Её очень тянуло употребить более крепкое слово, но присутствие тёти Фиры заставило сдержаться.

– А приметы запомнишь, в милицию пойдёшь – самого потом придут и зарежут, – тихо добавила Патя Сагитова.

– Из чего завалили-то? – спросил дядя Саша. Он любил иногда проявить эрудицию. – Из «Калашникова» небось? Или из «тульского Токарева»?

– Вот тут самое пикантное… – начал было Гриша и, спохватившись, покосился на тётю Фиру – стоит ли продолжать. Но та слушала прямо-таки с болезненной жадностью, и Гриша продолжил: – Вы себе представляете? Ресторан был какой-то восточный, так палочками для еды!.. Эсфирь Самуиловна, вы у нас медик – это возможно вообще? Они ведь деревянные! Не нож, не вилка там, наконец…

Тётя Фира кивнула и прошептала:

– Возможно. Если очень сильный удар… А про себя сопоставила ржавый гвоздь и деревянные палочки с досками от разломанных ящиков, которыми когда-то орудовали в далёкой отсюда подворотне три юных подонка. Шлыгин, Гнедин… и ещё один, пока что живой. Пока что… О, шма-Исраэль!.. У неё закружилась голова, и она заподозрила, что вряд ли дойдёт до своей комнаты, если вообще встанет со стула. Не говоря уж о том, чтобы кашу на диван относить.

– Ну так вот, – рассказывал Гриша. – Из-за этого уже версии разные пошли. Одни говорят – заказное убийство, только замаскированное. Тем более Гнедин этот двух начальников подряд, говорят, схоронил, оба от болезни…

– Знаем мы такие болезни, – проворчал дядя Саша.

– …А недавно сам к какому-то расследованию приступил, где уж очень большие деньги были замешаны. Вот так. А другие говорят, всё на бытовой почве. Даже вспомнили, что он вроде с женой на днях очень сильно поссорился. Вот она, может быть, и решилась… Или за неё кто…

– Любовник, – высказалась Витя Новомосковских. Патимат осуждающе покачала головой и нахмурилась.

– А что? – неожиданно воинственно заявила Оленька Борисова. – Эти важные начальники дома часто такие!.. Он её, может быть, бил!.. И развод не давал, чтобы имидж не портить! Тут не то что любовника заведёшь, тут в самом деле с зарплаты на киллера будешь откладывать…

– Ну, бабы такие есть, что и в морду сунуть не грех… – вступился за сильный пол дядя Саша.

Оля и Витя немедля повернулись к нему и принялись яростно возражать. Гриша, видя, что разговор съехал в безнадёжно примитивную плоскость, развёл руками – о времена, о нравы!.. – и удалился к себе. В следующем выпуске новостей могут поведать ещё какие-нибудь подробности, которые всё поставят на место.

Тётя Фира осталась сидеть на своём стуле и довольно долгое время не двигалась с места. Вдвоём с Плещеевым они были единственные в Питере люди, доподлинно знавшие, КТО. Плещееву, правда, в отличие от тёти Фиры, оставалось лишь гадать, ПОЧЕМУ. Зато он знал о готовящемся убийстве заранее – и не только не выполнил свой прямой долг по предотвращению преступления, но даже сделал обратное: помог его совершить. Тётя Фира наверняка пожалела бы шефа «Эгиды» и пришла бы к выводу, что ей всё-таки легче.

Сначала ей казалось, что она так и просидит здесь, в кухне, целую ночь, потому что не соберётся с силами встать. Потом задела локтем завёрнутый чугунок, и новое беспокойство отодвинуло все прочие горести: каша-то!.. Остывает!.. Этого никак нельзя было допустить. Эсфирь Самуиловна поднялась на ноги, взяла чугунок и пошла в свою комнату. Чувствовала она себя так, как будто ей исполнилось не семьдесят семь лет, а все девяносто девять.

Ночью она, естественно, не спала. Даже не ложилась в постель. Прислушивалась ко всем шорохам и даже несколько раз выходила в коридор – караулить, возле входной двери. Минула половина третьего, памятная ей по прошлому разу, но никто так и не появился. Эсфирь Самуиловна выключила в комнате свет и стала смотреть в окно, благо огромный стеклянный полукруг выходил на Кирочную. Увы, в окно была видна в основном дальняя сторона улицы, да и ту мешал как следует разглядеть фонарь, горевший прямо внизу. Тётя Фира пересаживалась со стула на кресло, а с кресла на диван, куталась в плед, замерзала и отогревалась, гуляла по комнате, держа на руках Ваську, и тщетно гнала от себя мысли о том, где мог быть теперь её постоялец.

В современных боевичках про наёмных убийц, несколько штук из которых она тайком прочитала в чисто познавательных целях, описывались ночные клубы, роскошные рестораны, дорогостоящие любовницы… Бог с ними там. Тётя Фира прекратила свои «изыскания» не потому, что её коробило от чисто литературного убожества текстов или выводили из себя зубодробительно-откровенные описания. Садистские и сексуальные сцены она воспринимала с профессиональным спокойствием медика, лишь отмечала про себя неточности и перехлёсты – ну не холодеет в пять минут только что застреленный человек, и тут уж вы как хотите!.. И докторица со «скорой» не падает в обморок при виде пулевого ранения!.. Боевики опротивели ей даже не из-за того, что описанные в этих книгах «типично киллерские» особенности и ухватки не имели никакого отношения к реальному убийце, жившему у неё в доме. Причина, по которой она перестала посещать лоток возле метро, была печальней и проще.

Всех киллеров в финале с мрачной предопределённостью убивали…

Эсфирь Самуиловна отвернулась от окна и тихонько включила музыкальный центр, который Алёша по её просьбе настроил на всякие станции. «Европа плюс» передавала хит сезона – нечто нескончаемое, без мелодии и без ритма. Вместо двух других, обещавших круглосуточные передачи, шипели и трещали помехи. «Эльдорадио» предлагало полуночникам побеседовать в эфире о том, какой брак прочнее – «гражданский» или чин чином оформленный в загсе. Тёте Фире пришла даже дикая мысль позвонить в студию и высказаться по этому поводу, но потом она махнула рукой и снова переключила канал. Из колонок зазвучала песня группы «Сплошь в синяках», которую последнее время с удовольствием стал слушать Алёша.

Словно мёртвого друга,
Хватая его за плечо…

Тётя Фира вздрогнула и торопливо выключила музыкальный комбайн. Неужели Алёшу тоже всё-таки догнали и застрелили, и сейчас он лежит где-то на ледяном пустыре… медленно остывая… и снег уже не тает у него на лице, на ладонях раскинутых рук…

Когда сравнялась половина шестого и на улице зажглись дополнительные фонари, а народ начал выползать из парадных, спеша на метро (так только и убедишься, что кое-какие предприятия у нас ещё дышат), тётя Фира стала самым решительным образом собираться из дому. Оделась потеплее, прихватила неразлучную капроновую авоську (а что? Будет хоть какой-то предлог, если её вдруг застукают в коридоре не вовремя проснувшиеся жильцы…) и вышла из квартиры.

Снаружи было по-прежнему ясно и стоял лютый мороз. Со двора имелось два выхода: длинная подворотня, удобно выводившая к метро, и арка с гранитными столбиками и ещё видимыми петлями давно снятых ворот – на Кирочную. Почему-то тёте Фире показалось менее вероятным, чтобы Алёша приехал домой на метро, и она направилась ко второй подворотне. Нет, на улицу она не пойдёт; она встанет так, чтобы на всякий случай видеть ту и другую, и будет ждать, пока не дождётся…

Она едва успела занять свой наблюдательный пост, когда с противоположной стороны под арку шагнул Снегирёв.

Живой и здоровый. Он не полз, не шатался, марая мёрзлый снег кровью, не падал, не умирал… Шёл вполне обычной походкой и, кажется, при виде тёти Фиры изумился не меньше, чем она сама – при виде него. Это продолжалось мгновение.

– Тётя Фира, – спросил он, остановившись, – вы что тут, пардон, делаете?..

У него, правду молвить, успела мелькнуть мысль об эгидовской засаде в квартире, но Эсфирь Самуиловна сорвалась с места и молча повисла у него на шее. Он в самом деле был здесь, живой и вещественный. Не привидение, как она на какую-то секунду решила. Он безропотно дал ей повернуть себя к свету, и старая женщина пристально посмотрела ему в глаза. Глаза были очень несчастные и усталые, но… нормальные. Ничего общего с теми жуткими дырами, которыми он её дважды пугал. Тётя Фира еле удержалась от того, чтобы прямо на месте не пробежаться руками по его груди и плечам – не ранен ли?.. Нет, любой непорядок она бы сразу почувствовала… Она снова обхватила его руками за шею, уткнулась ему в куртку лицом и блаженно расплакалась.

Приехали!.

День вроде должен был бы заметно прибавиться, но покамест в природе ничего синего, ясного, мартовского не наблюдалось. Ни тебе каких лунок, протаянных солнцем, якобы повернувшим «на лето», в сугробах вокруг древесных стволов: кусты и деревья стояли в ледяных лужах, не впитывавшихся в промёрзлую землю. Резкий ветер гнал по лужам плавучий мусор и рябь, сугробы покрылись толстыми корками из того же мусора и талого льда, и надо всем этим висело чёрное непроглядное небо. Днём с крыш валились сосульки в человеческий рост, а ночью зло и крепко морозило, так что вода, растёкшаяся по асфальту, к утру превращала улицы в натуральный каток. В настоящий момент как раз было. утро, и в Москве, судя по сообщениям радио, ровно минуту назад взошло солнце, а в Питере по-прежнему царила полная мракотень. Саша Лоскутков осторожно ехал по Витебскому проспекту, направляясь в Купчино, и мысли его одолевали далеко не самые весёлые. Завтра к десяти утра он поедет в «Костюшку», потому что оттуда должны выписать Катю. Вполне возможно – и даже скорее всего – в больницу прибудет за дочерью и Катин отец и, конечно, самолично увезёт её домой. Что ж, Саша побудет в сторонке, а потом – не выкидывать же! – отдаст сестричкам дурацкие цветы, которые привезёт. Но за тем, какой походкой она выйдет оттуда и как сядет к папе в машину, он проследит…