Татьяна Сухотина-Толстая - Дневник

• Название: Дневник
• Автор: Татьяна Сухотина-Толстая
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Старшая дочь Л. Н. Толстого начала вести дневник с четырнадцати лет и вела его всю жизнь. Своеобразная, интересная жизнь дома Толстых нашла отражение в дневнике Татьяны Львовны.

---

Берегу создающегося во мне ребенка и, хотя имею мало надежды на то, чтобы родился живым, не могу не беречь его, пока это в моих руках. Говорю, что имею мало надежды, но это рассудочно, так как здоровье мое не лучше, а хуже, чем в предыдущие беременности, и года все прибавляются, но есть во мне какое-то внутреннее чувство, которое уверено в том, что этот ребенок будет жить и что он будет девочка. В поле и количестве своих детей я ни разу не ошибалась.

Ждали в России 1-го мая бунтов. В Москве в Сокольники в этот день двинули столько войска, городовых и разной охраны с ружьями, револьверами, шашками и даже топорами, которые в чехлах были заткнуты за пояса, что на одного гуляющего приходилось по два охранителя порядка. Но все, слава богу, обошлось благополучно.

Но нельзя сказать, чтобы было в России спокойно. В каждом номере газет где-нибудь забастовка, покушение на какого-нибудь начальника или грабеж и бунт в имениях.

Но борьба, идущая снизу, по-моему, не имеет значения, а все рефераты и речи, которые произносятся по аграрному вопросу, это — несмотря на то что папа им не придает никакого значения — по-моему, обещают много хорошего. То, что П. Д. Долгоруков, крупный землевладелец, говорит о том, что у помещиков надо взять землю и отдать ее земледельцам, — это, по-моему, очень знаменательно и «утешительно», как говорил Александр III. Я думаю, что эти прирезки послужат временным паллиативом, но и то хорошо, что люди, служащие причиной народного бедствия, признали это и стараются это бедствие смягчить.

Много последнее время говорила о Генри Джордже и читала его, и для меня непонятно, как люди, прочитавшие его, могут с ним не соглашаться. Сколько я ни думаю, я не могу себе представить возражений на него. Можно только сказать, что его проект не обеспечивает уравнения состояния всех людей. Конечно, нет: будут всегда люди ловкие, способные и работящие, и другие — неуклюжие, недогадливые и ленивые, и первые будут богаче вторых. Но права и возможности у всех будут равные.

12 мая.

Вчера, ставши на кресло, чтобы со шкапа достать вазу, упала на спину. Ушиблась и очень испугалась. После этого лежала час на кушетке с сильно бьющимся сердцем. Руки так дрожали, что не могла работать. Обошлось благополучно, но теперь у меня страх, что ребенок будет уродом.

Днем упала во второй раз, поскользнувшись на лестнице.

Миша в Новосиле на каком-то съезде. Сегодня должен приехать.

Сегодня собирается гроза. Душный ветер и погромыхивает гром. Ландыши и сирень во всем цвету.

У Миши большие неприятности с Дашей Петровской. Я никак не могла ожидать от нее, что она может дойти до такой степени, до которой она дошла.

21 мая.

Вторая и третья эскадры погибли. Рождественский районный взят в плен. Сегодня приехал Аля. Перешел в VII класс.

Еду сегодня с Мишей в Ясную. Там Чертков, хочу его видеть. Хочу узнать хорошенько, что с мама. И хочу повидать в Туле доктора, а то что-то подозрительно болит у меня внутри. Уже несколько дней чувствую движение.

15 июня.

Вчера приехала из Ясной.

13 октября. Ясная Поляна.

26-го августа отпраздновали именины Наташи. Обедало 35 человек. Ни скучно, ни весело. Семья Базилевских в полном составе. 27-го в двух колясках и тележках поехали на станцию. Мы с Мишей, Мишечкой, Сашей и Сашей Берсом в Ясную. 28-го праздновали рождение папа.

С тех пор как я здесь безвыездно, а Миша трижды уезжал и дважды приезжал, 8 октября забастовали железные дороги. Миша не может приехать, и мы не можем переписываться. Хорошо еще, что телеграммы ходят, но не с Засеки, а только с Ясенков. На Козловке остановился курьерский поезд, и вот 4 дня там сидят 104 человека. В Туле уже ощущается недостаток разных продуктов. Вчера насилу нашли дрожжи. Говорят, скоро соли не будет. Задержанные пассажиры нанимают тройки по 100, 120 руб. и едут в Москву. Сережа с Федором Гаяриным приехали на лошадях из Черни.

Погода нынешней осенью необыкновенная: тепло, грозы в продолжение всего сентября (последняя сильная гроза была 1-го октября), и дожди неперестающие. Картошку почти нигде не выкопали и, пожалуй, не выкопают. Сегодня снег, но так как тепло, то он тает.

По вечерам читаем «Поединок» Куприна, причем больше всех читает папа. Ему нравится, и он находит, что Куприн талантливее Горького.

Я в конце беременности. Считаю, что мне осталось 10 дней. Ребенок пока жив. Боюсь думать о том, что впереди.

19 октября.

Вчера пошли поезда. Жду Мишу. Ребенок жив. Выпал снег. По утрам морозит, днем тает. Путь колесный. Сегодня Саша поехала за акушеркой.

22-го.

Миша приехал, задержавшись на день в Орле, так как поезда шли неправильно. 17 был издан манифест о свободе совести, печати, союзов, собраний и о том, что в Государственную думу будут приняты те лица, которые по первому манифесту в нее не принимались. Саша с акушеркой 19-го попали в грандиозную манифестацию в Туле по этому поводу. Тысячи народа ходили по улицам с музыкой; становились на столы и говорили речи. Все обошлось мирно, так как рабочие обещали соблюдать порядок и просили, чтобы полиции не было.

Вчера приехал Н. Н. Гусев из Москвы и Тулы и рассказывал очень тревожные и печальные новости. Идет и в Туле и в Москве война патриотов «черносотенцев» с революционерами и социал-демократами. В Туле тут еще примешался еврейский вопрос, и, по словам Гусева, вчера в Туле была перепалка, при которой убито до 40 человек.

В тот день Миша был в Орле; происходило то же самое и тоже с человеческими жертвами.

Папа уехал в Басово, чтобы на шоссе узнавать от возвращающихся из Тулы о новостях.

У мама сильный кашель. Сегодня она читала Мише отрывки из истории своей жизни, от которых Миша в восторге1.

Погода сырая, мягкая. 5 градусов. Снег.

28 октября 1905.

Везде резня, зверская расправа между черносотенцами и революционерами. Акушерку, которая теперь у меня живет, на улице ударили нагайкой. Одна ее сестра избита была так, что лежала в больнице, у другой пуля в плече, которая до сих пор не извлечена. 23-го приехал сюда Илья с семьей, бежавший из Калуги от погрома. Искали убить его и доктора Дубенского. Он говорит, что чувство было отвратительное: ехать на вокзал на извозчике с Верочкой на руках и ежеминутно чувствовать опасность быть растерзанным толпой. Нельзя описать всего, что делалось и делается эти дни. В одной Одессе погибло около 5000 человек. И вся Россия захвачена этим зверством. Каково в такое время родить дитя.

6-го ноября 1905 г. родилась Танюшка 2.

1906

13 января 1906.

Сегодня уехали за границу Миша, Маша и Коля Оболенские и Саша.

У Танюшки третий день усилился ее хронический понос, и она бледненькая, вялая и грустная. От Миши скрыла свое беспокойство за нее: он и так плакал, прощаясь с ней.

23 ноября 1906.

Умерла сестра Маша от воспаления легких.

1909

31 мая 1909. Кочеты.

Вчера я в первый раз почувствовала весь размер своей ответственности перед своей девочкой. Она болела дифтеритом с крупом. Чуть не умерла. Заболела 14-го мая. Когда она немного поправилась, я взяла ее к себе спать, потому что в ее и соседней комнате производилась дезинфекция. Она спала рядом со мной на моей большой двухспальной кровати, и для меня это было такой радостью, что мешало мне спать.

Вчера комната ее достаточно проветрилась, чтобы можно было в нее перейти, и я сказала, что она сегодня будет спать с няней. И имела неосторожность сказать, что мне очень жалко, что она больше не будет спать со мной. Вдруг она собрала губы и так горько расплакалась, что я насилу ее развлекла другими разговорами. Потом днем, гуляя, без всякого напоминания с моей стороны, она опять начала плакать о том, что больше не будет у меня спать. Вечером, когда она была в постельке, я пришла к ней проститься. Она сначала очень весело поговорила со мной, потом собрала свои губки и жалобно стала плакать и говорить: «Мне так с тобой было хорошо». Взяла платок, прижала к глазам и, отвернувшись к стене, стала плакать, молча, как большая, только всхлипывая. Я опять ее разговорила, развеселила, но через несколько минут опять опустились углы губ и опять она жалобно просипела: «Мне так у тебя было приятно». И опять после нескольких минут: «Мне так без тебя будет скучно». И маленькие плечи вздрагивали от рыданий, крошечные ручки терли платком мокрые глаза, личико было жалкое, красное, распухшее. Я поняла, что стыдно отводить разговор и что надо отвечать на ее законное желание жить с любимой ею матерью. И что для меня преступно это счастье от себя отнимать. Из-за чего? Это моя теперешняя главная обязанность, радостная, близкая и легкая. И я дала себе слово ее взять на себя. И Тане я обещала, что как только можно будет, я возьму ее к себе и никогда не расстанусь с ней, если она этого не захочет. Она поняла меня и только спросила: «А ты не скоро умрешь? Ты, может быть, долго еще со мной поживешь?» Я плакала, говоря с ней, и она чувствовала, что я говорила с ней из самой глубины своего сердца. Эта крошка в 3 ½ года чувствует так сильно, что мне постоянно страшно за нее. У нее нежное сердце, что ей почти ни одной сказки нельзя рассказать, ни одной песни спеть, потому что она не терпит, если в сказке или песне кто-нибудь несчастлив, сердит, подвергается опасности или жестокости. Она начинает плакать, просит перестать и, если ее не слушаются, зажимает ручкой рот говорящему.