Николай Шуткин - «АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»

• Название: «АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»
• Автор: Николай Шуткин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Четыреста километров отмахали мы с Виктором к берегам реки Алдан. После приземления, отрулили в противоположный конец длиннющей полосы и выпустили из клетки почти метрового роста, поджарого, пятнистого дьявола, который изрядно нам поднадоел. Стадо, голов в пятьдесят, паслось на другом конце аэродрома. Сославшись на дефицит времени с отцом начальника артели Зубовым, быстренько застрелил из карабина замену привезенному хряку, загрузил в самолет неразделанную тушу и улетели в Дань к Чеботареву.

Через год наши ребята завозили породистых поросят в авиаотряд Николаевска-на-Амуре. Свиноферма авиаторов гремела на всю округу.

КОНИ НАД ДЖУГДЖУРОМ

Наш полет проходил над обширным Тугуро-Чумиканским районом, громадным по площади, но состоящим всего из четырех поселков: Тугур, Тором, Чумикан, Удское, расположенных друг от друга от 60 до 145 км.

Горные массивы района упираются в заливы Охотского моря. Заливы: Николая, Ульбанский, Тугурский, Удская губа глубоко врезаются в долины рек: Усолгино, Тугур, Тором, Уда. Район богат рыбой, дичью, лесом, полезными ископаемыми, которые исследованы далеко не полностью.

Разведкой ископаемых в этом районе начала заниматься Удская экспедиция с 1963 года, построившая новый поселок и аэродром на сопке реки Уды. Начальник экспедиции Рожков, мужчина энергичный, деловой, относился к разряду людей, вызывающих симпатию и доверие с первого знакомства. Попросил он нас перебросить лошадей в отдаленные партии на самолетах АН-2. Рожков согласие получил.

Нам пилотам, приходилось возить все что угодно, полетать с лошадьми – дело опасное. Перевозки животных в горной местности чреваты сильными болтанками. Лошади могут испугаться, сместиться назад, в хвост самолета, и авария неминуема. Трудности сопряжены с подбором посадочных площадок с воздуха, где не обойтись без резких эволюции, воздействующих на организм людей и животных самым плохим образом.

Лично мне возить лошадей никогда не приходилось и, завидя впереди по курсу серую полоску аэродрома Удское, на душе стало тревожно. Первым на аэродроме встречал нас замначальника экспедиции Золотев, кряжистый, лет сорока мужчина с присущей геологам расторопностью, с готовыми документами в руках.

– Здорово, друзья, получите заявки, лошади ждут вас на реке Лимну.

– Где же находится такая река? – спрашиваю Золотова.

– Вон там! – махнул Золотов куда-то на запад здоровенным кулачищем. – У вас на карте ее нет, – улыбаясь добавил он.

Тут я вспомнил просьбу командира самолета Дементьева, летевшего мне навстречу, прочитать записку на столе в пилотской комнате, расположенной в деревянном домике тут же на аэродроме.

«Снова что-то придумал старый хитрый лис», – подумал я не без иронии.

Со сворой окруживших меня добродушных собак тороплюсь в пилотскую. На столе лежит обрывок газеты с красочно начерченным маршрутом полета от реки Шевли до реки Лимну, где Ефим не поленился нарисовать лошадь. Доходчиво, ничего не скажешь! Расстояние небольшое и полная ясность. Прячу бумажку в карман и снова, в сопровождении лохматого общества, гребу по снегу унтами к самолету.

Рядом лихо разворачивается на лыжах самолет АН-2. Из фюзеляжа вываливается весь в сене от шапки до унтов Вадим Балобанов.

– Здорово, Рябуха! Ты видишь на кого я похож? Конюх я, а не летчик! – расставив в стороны руки, смотрит на меня Вадим.

Рябухой называли пилотов сильных, выносливых, в честь бортмеханика ИЛ-14, богатырского телосложения человека, скромного и работящего.

Из самолета Вадима летели тюки сена, это усердствовал второй пилот.

– Приехал, Федорович, тебя заменить, лети домой на медкомиссию. После здешней работы, надеюсь, не найдут в тебе ожирения, – говорю Вадиму.

– Ну, спасибо, хоть отдохну немного, а ты тут смотри повнимательней, не лезь на рога, да чтоб лошади не раздолбили твой аэроплан. Они одичали в тайге да ужаса, шарахаются от самолета, как черт от ладана, – напутствовал меня Вадим.

– Спасибо за добрый совет, – отвечаю другу.

Геологические партии были разбросаны по всем многочисленным рекам и озерам Джугджурского хребта, а вся тяжесть работы легла на плечи малой авиации, главной базой которой становился аэропорт Удское. Словно шмели в знойный день, летом и зимой жужжали самолеты и вертолеты по горным урочищам и распадкам, стремясь удовлетворить запросы заказчика. Возили буровое оборудование, бензин, продовольствие, одежду и животных.

Для лошадей надо было сооружать в фюзеляже клетки, но доски слишком утяжеляли вес конструкции и о дальних рейсах думать было нечего. На обратный путь не хватило бы горючего.

Запас горючего в здешних краях являлся запасом жизни. Близость Охотского моря и сильнейшие морозы на суше создавали свой микроклимат, не поддающийся никакому прогнозированию. Запасные аэродромы располагались на удалении до 400 км и далее. Заправка под пробки в этих краях считалась нормой, а самолет АН-2 слыл экономичным и дешевым вездеходом. При полной заправке самолет мог лететь восемь часов без посадки, а то и все девять, имея на борту до полутора тонн груза. Это что-то значит! Самолет мог летать на колесном шасси, лыжах, поплавках и, образно говоря, мог садиться где попало. Стоимость одного часа полета была в несколько раз дешевле вертолета. Экспедиции смело прокладывали белые зимние дороги-зимники по всей тайге от Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре, Алдана, Якутска. Частенько нам приходилось искать пропавшие колонны машин по всей безбрежной суровой тайге. Оказывать помощь попавшим в беду мужественным людям. Все мы занимались одним делом – укреплением устоев нашей Родины.

Лошади нужны были геологам для бурения шурфов. Без них обойтись было просто невозможно, но как доставить их на большие расстояния? Решили клетки заменить веревками, в крайнем случае применять оружие.

Взвесив все за и против, взлетели и взяли курс на запад над широкой долиной реки Уды. От устья реки Шевли с креном уходим вправо, отбросив за ненадобностью карту под сиденье и, как в песне «А мы идем по абрису…», улетаем за обрез карты на север. Теперь все внимание на левый берег реки, чтобы не промахнуть единственный домик геологов с «дикими» лошадьми.

Вскоре по дымку из трубы замечаем занесенный снегом маленький домишко. Определив направление ветра, заходим на посадку, на узенькую речку Лимну. Места для нашего АН-2 вполне достаточно. У лунки во льду воткнута пешня с развевающимся красным флагом. К лунке и подруливаем.

Геологи подтаскивают сходни в виде лесенки с поручнями и подводят двух приземистых лохматых лошадей белой масти с красными пятнами. Лошади добродушно смотрят на нас, не проявляя признаков беспокойства. Начали заводить их в самолет, а они уперлись в снег ногами и ни с места. Достаю из кармана сахар и подношу под нос белому мерину. Он смел с руки сахар губами и смело пошел за мной. Я пятился задом в фюзеляж говоря мерину самые нежные слова, какие только знал. Барон (так звали мерина) заглянув в фюзеляж, осмотрел его с привередливым видом и попятился назад.

– Толкайте его сюда, – кричу геологам.

– Он лягаться умеет, – отвечают они мне.

– Толкайте под зад, он смирный, – убеждаю их, позабыв, что они его знают.

Барон, вытягивая шею за сладостями, все-таки вошел в грузовую кабину. Подруга Барона побоялась остаться без друга, на удивление резво вбежала в самолет.

Загрузить двух лошадей в самолет за пятнадцать минут для нас было огромной радостью. Увязав «пассажиров» веревками, наказав сопровождающему стрелять в случае чего, только не в нас, взлетели и легли курсом на Удское.

Ветер свистел по широкой долине реки Уды в сторону моря и, словно щепку, нес наш самолетик мимо гор к Охотскому морю. Дверь пилотской кабины оставалась открытой для контроля за животными, но и они не оставили нас без внимания. Поняв, что зла им никто не желает, а в карманах пилотов водятся сладости, белый мерин просунул свою голову к нам в кабину, шлепнул губами по моей щеке (нашел друга!), и вопросительно уставился мне в глаза, словно хотел спросить: «Что ж ты, заманил в эту гремящую, пахнущую соляркой и другой гадостью железную клетку да позабыл кормить печеньем?».

– Без печенья, дорогой Барон, ты схрумкал. Больше нет, – говорю ему поглаживая по мордашке, а сам боюсь, как бы чего не натворил в кабине своей головой.

Мерин оказался на редкость любознательным и удивительно спокойным. До самого приземления изучал глазами мигающие лампочки, дрожащие стрелки приборов и ласково терся о мое плечо – видимо, хвалил за приятное путешествие.

После заруливания и выключения двигателя лошади выпрыгнули на свежий воздух и пошли жевать сено как ни в чем не бывало.

Погода стояла ясная, теплая по-мартовски. От белизны снега ломило в глазах. Мне понравилось летать с лошадьми – интересно и спокойно.