Иржи Ганзелка - Через Кордильеры

• Название: Через Кордильеры
• Автор: Иржи Ганзелка
• Жанр: Путешествия и география

Через Кордильеры» — вторая книга известных чешских путешественников Иржи Ганзелки и Мирослава Зикмунда, посвященная их поездке на автомобиле по Южной Америке.

В ней рассказывается о Боливии и Перу, о культуре древних инков, о гуановых островах в Тихом океане, о «нищих богачах» — народах этих стран, о грабительской политике империалистов США в латиноамериканских странах.

О своей поездке по Южной Америке И. Ганзелка и М. Зикмунд написали четыре книги. Первая из них, «Там, за рекою, — Аргентина», уже вышла в свет. Следующие книги — «К охотникам за черепами» и «Меж двух океанов» — будут выпущены издательством «Молодая гвардия» в 1960 году.

---

Разве станешь в таких условиях радоваться мгновению, которого ты ждал многие годы и ради которого в голове зрел целый киносценарий?! Сейчас дорога каждая минута. Если мы будем спускаться к океану втрое медленнее обычного, может быть, нам удастся благополучно довести машину до цели, в Лиму.

На перевале Тиклио тишина. Лишь тучи бесшумно проносятся над пиками гор, под космически немыми башнями Кордильер. Солнце, которое через минуту скроется за зубцами гор, украшенных сверкающими бриллиантами льда, бросает последний сноп света на полную таинственности сцену, как бы примиряясь с объективами кинокамеры, осужденной на бездействие. Ни горящий фейерверк заката, ни ореол над головами молчаливых исполинов Анд не могут рассеять наших опасений за будущие часы пути.

Тихий океан

— Гляди-ка, футбольное поле на высоте пяти тысяч метров! Они тут бегают себе, как у моря, а ведь здесь на тысячу метров выше, чем у тех ребят на границе Боливии…

Стайка мальчишек гоняется за мячом на площади небольшого селения в трех километрах от самой высокой точки в Тиклио.

— И им нисколько не мешает, что здесь кислороду наполовину меньше, чем обычно. Интересно, что они сказали бы насчет корамина и шприца для уколов!

Ночь постепенно окутывает покровом темноты и тоски шпили и ледяные троны Кордильер. Еще дважды отказывало рулевое управление «татры», дважды мы были вынуждены останавливаться над невидимыми обрывами, вправлять ей мозги и колеса и уговаривать, чтобы она хоть какую-нибудь дань отдала километрам, прежде чем мы остановимся на ночной отдых в селении Касапалька.

И вот наступил последний день пути, по-настоящему последний; позади остались минуты страха и надежд, восторга и вдохновения; часы, проведенные под машиной; часы радостного полета на крыльях ветра; наступил день смотра бескрайных гор, день торжества человеческого разума.

Последний день пути в Лиму.

Высотомер падает, словно акции на биржах в черную пятницу. Снижение на 500 метров в течение первых 12 километров. Дорога, составленная из сплошных слаломных «шпилек», проползла через несколько тоннелей по ажурной паутине прямых как стрелка мостов, несколько раз перепрыгнула через стометровую пропасть над рекой Римак.

И вот появилась вершина, которую нельзя измерить морскими приборами; она поднялась над всеми вершинами Кордильер как торжество человеческого творчества.

Показался Инфьернильо.

Шоссе выскользнуло из лабиринта мостов и тоннелей и застряло на краю обрыва, под которым хищно раскрылась пасть стометровой пропасти. На дне каньона, созданного двумя совершенно отвесными стенами, испокон веков бурлила горная река. С помощью человеческих рук она ушла под землю. Ее укротил искусственный тоннель. Дорога, врезанная прямо в скалу, перескакивает по двум мостам с этажа на этаж. Над ними, на высоте 200 метров от дна пропасти, филигранной лентой натянут третий железнодорожный мост. Оба конца его скрываются в закопченных жерлах тоннелей.

Самый нижний шоссейный мост с проезжей частью, резко идущей под уклон, выпускает транспорт на нижнее шоссе, которое победно вырывается из горной ловушки.

За Инфьернильо открывается долина Римака, и дорога мчится бесчисленными виражами все ниже и ниже. В Сан-Матео над нею уже шумят эвкалипты, серые горбыли круч разглаживаются и оперяются зеленью. Минуя еще 20 километров, шоссе влетает под своды цветущих деревьев. Еще через 30, на 4 тысячи метров ниже Тиклио, вдоль дороги выстроилась аллея пальм. Мы в тропиках.

Заросли камыша на берегах утихомирившегося Римака колышутся и шелестят на сыром ветру. Здесь уже не нужно жадно глотать воздух, легкие пьют его досыта. Вместе с избытком кислорода в нос ударяет и соленое дыхание океана. Он уже виден! Да, это океан! В 10 километрах от Лимы вдали заблестела гладь Тихого океана, цель, о которой мы тысячи раз мечтали.

Навстречу нам по обеим сторонам дороги гуськом побежали ряды домов. Нас втягивает круговорот машин и трамваев, ошеломляет шум толпы большого города, сигналы автомобилей, скрип повозок и шуршание шин, звонки мороженщиков, светофоры, крик газетчиков…

Что это? Мы пробуждаемся ото сна или, может быть наоборот, погружаемся в сон? Мы в Лиме.

Мы в Лиме!

Мы в Лиме!!!

Два года назад в этот же день мы впервые после восьми дней, проведенных под убийственным солнцем, после песка и жажды услышали журчание воды и человеческий голос.

Два года назад мы вырвались из когтей Нубийской пустыни…

ГОРОД ПИСАРРО

От западного подножья Кордильер, оттуда, где последний обрыв освобождает из прокрустова ложа гор мутные и грязные воды реки Римак и выпускает их к Тихому океану, до самых океанских просторов тянется чуть пологая равнина.

Воздух над нею ежедневно насыщается туманною мглою, которая неподвижно висит над всей прибрежной полосой. Теплый воздух, раскаленный над сушей тропическим солнцем, смешивается здесь с холодными воздушными потоками, идущими с океана, непрерывно охлаждаемого антарктическим течением Гумбольдта.

Здесь, в приморской равнине на реке Римак, спустя два года после убийства Атауальпы, в 1535 году Франсиско Писарро положил первый камень в основание нового города. На гербе он начертал гордое название: «La Ciudad de los Reyes» — «Город королей». Только последующие поколения перекрестили первую испанскую столицу в Южной Америке, превратив искаженное древнеиндейское название реки Римак в имя Лима.

Сразу же после основания города звезда его засияла ослепительным светом, в котором померк блеск не одной из древних жемчужин Испании. На несколько десятилетий Лима стала столицей огромной территории, распростершейся от берегов Карибского моря — от нынешней Колумбии — через Эквадор, Перу и Боливию до областей, которые позже были включены в границы Аргентины и Чили.

Ведущие испанские архитекторы и художники стали встречаться в Лиме; один за другим они приезжали сюда, чтобы украсить город надежд и розовых грез своими лучшими творениями.

Однако Лиму создало не только искусство испанцев, она росла также на золоте и крови. Перуанское золото дало ей славу и власть. Но в народе, подвергнувшемся нападению, оно породило жажду возмездия. И даже на другом конце света оно возбуждало зависть грабителей, которые опоздали опередить испанцев и португальцев в Новом Свете.

Инка Манко Капак многие годы угрожал Лиме и даже осаждал ее, пока превосходящие силы королевских войск не загнали его в горную крепость Ольянтайтамбо. Не успела еще прекратиться борьба с индейцами, как стены города задрожали от ударов с моря пиратов и корсаров. В лимском порту Кальяо известный английский пират, сэр, вернее — тогда, в начале своей пиратской карьеры, еще только капитан, Фрэнсис Дрейк совершил целую серию мастерских грабежей. На своем единственном корабле «Голден Хинд» водоизмещением в 100 тонн он овладел двенадцатью испанскими кораблями, набитыми сокровищами Нового Света. Удирая на север, он у эквадорского побережья прихватил еще прославленную серебряную галеону «Какафуэгос» с королевской добычей золота и серебра. Просто так, мимоходом, между двумя ремонтами своего флагманского корабля, он захватил для своей королевы территорию нынешней Калифорнии, а проникнув дальше на север и не найдя пути в Атлантику, он вдобавок к награбленным драгоценностям выкинул еще один гусарский номер: он вернулся в Англию в 1580 году, обогнув Азию и Африку и проделав путь, который безуспешно искал Христофор Колумб и который за восемьдесят лет до этого стал роковым для Магеллана. Фрэнсис Дрейк — первый в истории англичанин, который за три года на собственном корабле обошел вокруг света.

Испанцы в то время даже слишком хорошо знали, какую страшную опасность представляют для их приморских городов, портов и крепостей неожиданные набеги английских пиратов. Но это была не единственная опасность, потрясавшая основы испанского могущества в Америке. В стенах Лимы, среди самих основателей Города королей и их потомков тоже царило насилие. Франсиско Писарро приказал казнить преданнейшего из своих друзей Диего де Альмагро, без помощи которого он бы никогда не смог захватить империю инков. Сын Альмагро отомстил за него: собрав горстку соратников, он убил Писарро. В Лиме стал господствовать железный закон сильнейшего. Почти триста лет здесь текла кровь вице-королей и их ближайших помощников до той минуты, пока сюда не вступила с помощью лорда Кочрена аргентинская освободительная армия генерала Сан-Мартина, чтобы свергнуть власть вице-короля и испанского трона в его последнем оплоте на суше, в Перу. Но едва была провозглашена самостоятельность молодой республики, как хлынули новые потоки крови, начался новый ряд битв и схваток за власть. Вместо голов вице-королей теперь падали головы президентов и диктаторов. В течение первых ста лет самостоятельности в лимском дворце сменилось пятьдесят президентов. Золото, сорванное первыми завоевателями со стен храма Солнца в Куско, золото и другие богатства, скрытые в перуанских Кордильерах, на берегу океана и в тропических равнинах на востоке, стало проклятьем этой страны и осталось им по сей день, предоставив возможность бороться между собой наследникам конкистадоров, современным захватчикам, проникшим сюда с помощью изощренного оружия займов и долговременных концессий на добычу полезных ископаемых.