Иржи Ганзелка - Через Кордильеры

• Название: Через Кордильеры
• Автор: Иржи Ганзелка
• Жанр: Путешествия и география

Через Кордильеры» — вторая книга известных чешских путешественников Иржи Ганзелки и Мирослава Зикмунда, посвященная их поездке на автомобиле по Южной Америке.

В ней рассказывается о Боливии и Перу, о культуре древних инков, о гуановых островах в Тихом океане, о «нищих богачах» — народах этих стран, о грабительской политике империалистов США в латиноамериканских странах.

О своей поездке по Южной Америке И. Ганзелка и М. Зикмунд написали четыре книги. Первая из них, «Там, за рекою, — Аргентина», уже вышла в свет. Следующие книги — «К охотникам за черепами» и «Меж двух океанов» — будут выпущены издательством «Молодая гвардия» в 1960 году.

---

Остаток ночи прошел в беспокойном сне на передних сиденьях. А наутро, еще до рассвета, на дороге открылась походная мастерская.

— Ну, так. Коренной лист хорош, а вот концы второго не войдут в проушины, надо будет их подрезать и полагаться только на коренной.

Отпиливать миллиметр за миллиметром стальной лист тупой пилкой — это сизифов труд. Но спустя два часа стальные прямоугольнички все же отвалились с концов. Вместо срезанного центрового шкворня используем толстый болт, хотя и есть опасение, что и его быстро срежет. Кузнец в Уанте выковать новый шкворень не рискнул.

Перед полуднем «татра» снова стоит на всех четырех. Пробуем проехать несколько метров. Передок машины стал значительно жестче, вверху колеса немного расходятся, руль чуть тянет вправо, но все же это лучше, чем сидеть у дороги и ждать, когда придет рессора из Копрживнице. До Лимы она выдержит наверняка, а сменить ее придется, пожалуй, уже дома. Теперь все зависит только от болта, который всажен в связку рессорных листов вместо срезанного шкворня…

Ороя — город заводских труб

Трижды за свою короткую историю Уанкайо был столицей Перу, трижды со дня основания стоял он во главе республики.

Здесь даже была подписана конституция, которая подарила «на зубок» вновь родившемуся государству республиканский строй, здесь же был подписан и декрет об отмене рабства.

Все справочники обращают внимание туристов на воскресный индейский базар, этот смотр народного творчества всей обширной округи. Все это было старательно записано в путевой дневник, но когда на заплаканном горизонте появились предместья Уанкайо, мы даже не вспомнили о наших радужных планах и заметках; мы были счастливы, когда город исчез позади. Единственной нашей целью была Лима. И солнце. И хорошая мастерская.

Весь день идет дождь, шоссе прямо на глазах превращается в море грязи, луж и выбоин, в самую плохую дорогу, которая оказывалась когда-либо на перуанской территории под нашими колесами. Каждая из машин, идущих в противоположном направлении, залепляет наше ветровое стекло комьями грязи, которые не под силу даже «дворникам». Время от времени на дороге попадаются босые индейцы с чудовищными грузами на головах. Вода с них течет ручьями, они посинели от холода; промокший скот бродит по мокрым пастбищам; кажется, что на землю ниспослано проклятье в виде воды, холода и грязи. Собачья погода….

Сумерки подсовывают на нашем пути долину, усеянную огромными валунами. Вслед за тем из пропитанной влагой земли вырастают отвалы пустой породы, одна за другой ползут по ним вагонетки. Трубы металлургического завода, задевая за низкие тучи, выбрасывают клочья дыма. Неожиданно со всех сторон появляются гроздья огней. Это Ороя, один из важнейших горнопромышленных центров Перу. Город заводских труб. Город, захваченный американскими концернами, так же как и многие другие окрестные комбинаты, начиная от Морокочи и кончая огромными шахтами в Серро-де-Паско, где добывается медь, цинк, серебро и свинец.

Нам кажется, будто мы на мгновение вернулись в Боливию. Такие же бедные грязные окраины, убогие жилища перуанских горняков, одноэтажные глиняные домики с железными крышами, немощеные улицы с грязью по колено, без света, без канализации. Для полноты впечатления здесь не хватает только колючей проволоки, окружающей горняцкие кварталы.

Лишь на другом берегу начинаются мощеные улицы, асфальт, канализация, свет, дома в несколько этажей. За рекой начинается, за некоторыми исключениями, XX век.

Единственная приличная гостиница с центральным отоплением и теплой водой принадлежит американской горнозаводской компании. Всем неамериканцам, включая перуанцев, как будто Перу находится не в Америке, если они не работают на предприятиях компании, вход в нее строго запрещен.

Приходится довольствоваться промерзшими комнатками маленькой грязной деревянной гостиницы прямо напротив американского отеля. Но после двух ночей, проведенных в машине и на дороге на высоте между 3 и 4 тысячами метров над уровнем моря, на неудобства уже не так обращаешь внимания.

Тиклио

В зале ожидания железнодорожной станции в Орое, на главном вокзале в Лиме и на других станциях горной магистрали от Лимы до Орои расклеены примечательные объявления. В них железнодорожная администрация доводит до сведения всех пассажиров, что в каждом поезде этой магистрали имеется медик, который в случае сердечного приступа и других неприятностей, вызванных горной болезнью, по требованию пассажиров и за соответствующую плату готов оказать первую помощь и по желанию сделать укол. Стоимость ампул: корамин — 1,70 солей, эрготин — 0,50, эметин — 1,30, кофеин — 0,45, еспартеин — 0,50, камфорное масло — 0,70.

Объяснить этот факт, кроме прейскуранта, помогает расписание движения поездов. Рядом с названием каждой станции проставлены цифры; по мере удаления от Лимы они возрастают, как цены на аукционе. Это сведения о высоте над уровнем моря. Из расписания не трудно понять, почему все путеводители по Перу настойчиво обращают на нее внимание. Они предупреждают, что путешествие из Лимы в Орою не должны предпринимать люди со слабым сердцем. Лима расположена на высоте почти в 2 тысячи метров над уровнем моря; за три часа и за 138 километров пути поезд забирается на 50 метров выше Монблана. Перуанская Ferrocarril Central — самая высокогорная железная дорога в мире с нормальной шириной колеи. В Тиклио она достигает высшей точки — 4860 метров над уровнем моря. Туристские справочники добавляют ко всему прочему, что на этой дороге 61 мост, 66 тоннелей и 21 разъезд. Ее строили 8 тысяч рабочих.

Пасмурное холодное утро, но дождя нет.

Мы выезжаем из Орои, начиная последний этап изматывающего путешествия навстречу высшей точке самой высокой автострады в мире[23].

Огромная реклама на стене при выезде из города позволяет на минуту забыть о печальной действительности и уводит воспоминания к далекой Чехословакии.

«78 anos de exito! Cerveza blanca «PILSEN» — insuperable»— «78 лет успеха! Светлое пиво «ПЛЬЗЕНЬ» — непревзойденное!»

И под этим незаметная приписка, что речь идет о пильзенском пиве… сваренном в Лиме.

Проезжаем через горняцкий поселок Морокоча, один из самых высокогорных горнорудных центров в Перу и во всем мире. Нигде вокруг не найти неразрытого участка земли; паутина дорог и дорожек пересекает шоссе на всей территории возле поселка. Повсюду валяются зеленоватые куски малахита.

Все окрестности вместе со сверкающим ореолом ледников прямо просятся в фотоаппарат, но сейчас нами владеет одна единственная мысль: как можно скорее и с минимальным риском очутиться в Лиме. Высотомер взлетает вверх каждые четверть часа, мы уже перекрыли поставленный нами в Боливии рекорд; долина становится уже, пропали последние следы растительности; величественные пики гор со сползающими ледниками все растут, неумолимо захватывают весь горизонт и со всех сторон подступают к самой дороге.

— Четыре тысячи семьсот метров над уровнем моря! До вершины нам не хватает всего лишь ста шестидесяти.

Но установить рекорд оказалось вовсе не так легко. Расплата за посещение Тиклио была еще далеко не возмещена огорчениями предыдущих дней и постоянным страхом за рессоры перегруженной «татры».

В двух километрах от наивысшей точки, когда мы уже готовили фотоаппараты, чтобы хоть на мертвой пленке запечатлеть долгожданную минуту, передние колеса снова все решили по-своему. Уанкайский болт, который должен был заменить центральный шкворень, не выдержал постоянного напряжения плохой дороги и перетерся, как нитка. Ничем не удерживаемые листы рессор рассыпались, и оба колеса опять разъехались в разные стороны.

— С помощью французского ключа мы рессору стянем, но какой-нибудь болт туда все же нужно поставить.

Проходит несколько часов ожидания, затем следует поездка с первым же попутным грузовиком обратно в Морокочу за инструментом и толстым болтом, потом снова часы ожидания, и, наконец, мы опять открываем на шоссе на высоте 4750 метров над уровнем моря мастерскую холодного ремонта, в которой мерзнут пальцы и где крышу монтажного цеха заменяют снежные вершины Кордильер.

— С этим болтом мы далеко не уедем, но другого я там не достал.

Время уже перевалило за полдень, когда мы начинаем очередной рывок вперед. Опасения все растут. Как-то пройдет спуск с самой вершины вниз к океану, если очередной болт может лопнуть в любую минуту, когда ему только вздумается? Сколько поворотов нас ожидает на пути, прежде чем мы окажемся в Лиме? Сделать любой поворот — это все равно, что провести пилой по импровизированному шкворню один раз слева, другой раз справа.

Разве станешь в таких условиях радоваться мгновению, которого ты ждал многие годы и ради которого в голове зрел целый киносценарий?! Сейчас дорога каждая минута. Если мы будем спускаться к океану втрое медленнее обычного, может быть, нам удастся благополучно довести машину до цели, в Лиму.