Роберта Джеллис - Меч и лебедь

• Название: Меч и лебедь
• Автор: Роберта Джеллис
• Издательство: Попурри
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6230-02-0

Леди Кэтрин потеряла в одно мгновение и отца, и мужа. Однако английский король Стефан не утруждает себя утешениями — для него Кэтрин лишь военный трофей. Не испросив согласие несчастной молодой вдовы, король решает подарить ее вместе со всем ее огромным наследством своему верному соратнику. У Кэтрин нет выбора, ведь, несмотря на постигшую ее трагедию, она полна страстного желания жить! Она знает, что красива и что у нее есть шансы спасти себя, надо лишь заманить своего нового супруга в сети любви и обеспечить безопасное существование с этим грубым, но честным человеком.

---

Она не осмелилась бы сейчас предложить отсрочку, любая малость может вызвать подозрения Рэннальфа, и на Кэтрин обрушится еще больше сплетен, чем она уже слышала. Более того, это сдвинет срок пожалования Рэннальфу графского титула. Вассалы и так с неудовольствием примут графа, преданного Стефану. Оставлять их дальше на свободе просто опасно, они наверняка замышляют мятеж. И это может случиться очень скоро.

Когда вассалы Соука соберутся, чтобы принести клятву своему новому сюзерену, она сможет с полным правом отметить событие большим рыцарским турниром. То, что такое празднество устроено в их честь, польстит самолюбию вассалов и, без сомнения, поможет решить и другие вопросы. Пусть Рэннальф выставит вассалов на арену состязаний, это даст возможность недовольным выплеснуть гнев и вызовет у колеблющихся уважение к нему. Потом пусть он поведет оставшихся в рукопашный бой. Любое неприязненное чувство обернется преданностью, когда они будут сражаться под его знаменами.

Глава 3

— Милорд, если вы желаете искупаться и перекусить, то нужно подниматься. — Джон, младший сын Саймона Нортхемптона, потряс плечо своего господина.

— Встаю, встаю.

— Королева велела передать вам одежду, милорд, и сообщить, что королевский цирюльник уже ожидает, чтобы постричь и побрить вас.

Рэннальф разразился смехом.

— Превосходно, когда я искупаюсь, пришли его ко мне. Если она надеется таким образом улучшить мой внешний вид, то будет разочарована. Мое лицо лучше выглядит небритым — под щетиной не так заметны шрамы.

Рэннальф почувствовал, что его предательски подташнивает — ощущение, которое он испытал когда-то в юности, когда служил оруженосцем, да и только один раз — когда готовился к своему первому настоящему бою. Нет, было еще раз, когда он впервые прикоснулся к жаркой женской плоти. Лица той служанки, что буквально затащила его, еще совсем зеленого юнца, в темный угол хлева ив прямом смысле стащила с него одежду, он, как ни силился, не мог узнать даже следующим утром, но вот уже почти тридцать лет всегда при воспоминании о своем первом плотском опыте ясно ощущал головокружение и легкую тошноту, что испытал тогда.

Доблестный и отважный, гордый своим происхождением и славой человека неподкупной честности, уважаемый всеми, Рэннальф Слиффорд боялся в жизни только одного — женщин. Мужчину можно урезонить или честно с ним сразиться, но что делать с женщиной? Исключая королеву, Рэннальф был убежден, что их невозможно обратить к голосу рассудка, разве что изрядно поколотив. Он по горло насытился прелестями семейной жизни с Аделисией, и каждый раз, когда силой унимал это вечно хнычущее и всем недовольное создание, испытывал противное чувство жалости.

Рэннальф мрачно обозревал свое отражение в отполированном серебряном круге, который цирюльник держал перед ним. Вот он, без пяти минут муж благородной леди, чьи богатство и владения превышают его собственные. Леди, которая, как утверждал его друг, удивительно красива, та, чей муж и отец долгие годы были его врагами, и он дал понять всем, что не хочет ни ее, ни ее земель. Цирюльник, видя выражение бессильной злобы на его лице, неуверенно забормотал, что постриг и причесал его по последней моде. Рэннальф раздраженно сделал ему знак удалиться.

Вся эта женитьба ему не нравится, но он может сразу же дать понять, кто хозяин в доме. При первой же попытке сопротивления он поставит ее на колени, а потом, возможно… возможно, ничего не получится. Вспомнилось, что когда он бил Аделисию, то, невзирая на мольбы о прощении и обещания исправиться, она день ото дня становилась только хуже. Но и доброе отношение не помогало. Когда он обращался с ней вежливо и учтиво, она считала себя победительницей и вытворяла что хотела.

А Кэтрин была дочерью графа Соука, и ее ненависть к Слиффорду, кажется, должна была быть врожденной. Новое, пугающее, никогда прежде не испытанное чувство, замешанное на надежде и страхе потерять эту надежду на лучшее, ощущение торжественности момента и предвкушение удовольствия от обладания молодой женщиной на мгновение смутили разум Рэннальфа, но он тряхнул головой, улыбнулся и напомнил себе, сколько раз на поле брани смотрел смерти в лицо без малейшего содрогания. Рэннальф Тефли был не приучен прислушиваться к капризам ничьей души, даже собственной.

* * *

Будить леди Кэтрин не было необходимости. Она так и не уснула этой ночью, вспоминая разговор с Гундредой и стараясь восстановить каждое слово королевы, сказанное о сэре Рэннальфе. В ее мыслях не оставалось больше места для скорби, потому что ее мозг лихорадочно работал, подстегиваемый страхом. Если бы Кэтрин могла сохранить жизнь сына или отца, принеся себя в жертву, она, не задумываясь, отдала бы ее. Однако они мертвы, и никакая жертва не вернет их, она может только молиться за их души и просить священников, чтобы они делали то же.

Гундреда Уорвик, казалось, не сообщила ей ничего особенного, но Кэтрин неожиданно почувствовала, что над ее жизнью сейчас нависла угроза, и вдруг поняла, что страстно хочет жить. Она подошла к окну и открыла ставни, страх вернул ей ясное зрение, будто с глаз спала пелена скорби. Она видела синеву неба и солнечные лучи, золотящие башни и стены крепости. И вдруг в ее голове словно зашумел звонкий весенний ручеек. Она так ясно поняла, насколько жаждет впитать в себя этот мир — дышащий надеждой восход и тихий закат солнца, и бесконечно наслаждаться красотой жизни. Она непременно должна видеть, как пробиваются молодые побеги, наблюдать, как наливаются соками земли плоды, собирать урожай осенью, сидеть с книгой и рукоделием у камина зимой! Она страстно хочет жить!

Служанки внесли купальню. Кэтрин отвернулась от окна и закрыла ставни. Может быть, она сделала слишком много выводов из слов Гундреды. Но почему королева так настойчиво убеждала ублажать нового супруга? Хозяин Слиффорда, должно быть, опасный человек. И разве не было у ее отца с ним ссоры? Все же, решила Кэтрин, выходя из купальни И вытираясь, поживем — увидим. Безусловно, сэр Рэннальф вначале постарается получить наследника, прежде чем искать другие способы завладеть ее землями. Внезапно она отбросила кусок полотна, служившего ей полотенцем, и внимательно оглядела свое тело. Беременности не оставили следов, не нарушили стройной гибкости талии и бедер, кожа полной груди не потеряла своей упругости. Определенно, подумала Кэтрин, это может стать путем, ведущим к безопасности.

Отложив мысли о желании выказать свое равнодушие к будущему мужу, который так сопротивлялся этому браку, что сама королева уговаривала его не один час, Кэтрин стала тщательно выбирать платья и украшения, которые помогут заманить ее нового супруга в любовные сети и обеспечить безопасное существование с этим грубым человеком.

Во-первых, тонкое шерстяное, отбеленное до чистоты первого снега платье, затем — туника глубокого синего цвета со сверкающим золотой вышивкой воротом, что хорошо сочетается с ее светлыми волосами и бледным лицом. Наконец, накидка светло-голубого цвета, гармонирующая с ее глазами. Теперь осталось вплести в серебристо-пепельные волосы жемчужные нити и слегка пощипать щеки. Она должна перед женихом появиться во всей красе.

Это было дорогой к спасению, и Кэтрин не сомневалась, что не будет сворачивать с нее. Даже когда ее подвели к Рэннальфу и она заметила, что лицо его дышит безразличием и холодом, она не смутилась. Руки ее не дрожали, голос был тихим и ровным, когда она повторяла слова клятвы хранить верность. Единственное, с чем она не могла совладать, это цвет лица. Румянец, которого она добилась щипками, постепенно гас, пока лицо не стало мертвенно-бледным. Рэннальф, боясь, что она упадет в обморок, поддержал ее за руку.

Священник завершил обряд, утихли поздравительные крики придворных. Рэннальф коснулся губ своей жены мирным поцелуем — отныне они супруги. Тут же грумы подали лошадей, и Рэннальф подсадил жену в седло, чтобы возвратиться в Уайт Таэр на свадебный пир. Он, правда, спросил, сможет ли она в таком состоянии усидеть на лошади.

— Вы так бледны, госпожа. Вам нездоровится?

Кэтрин опустила глаза.

— Нет, — прошептала она, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от мысли, что теперь она навеки во власти этого мрачного человека. — Мне страшно.

— Страшно? Но почему? Ведь вы уже были замужем? — Рэннальф нахмурился, досадуя. Страх не принесет ей вреда, но ему принесет мало пользы.

— Я боюсь вас, милорд! — выдохнула Кэтрин. — Боюсь того, что мне придется узнать, новой жизни, которая меня ждет.

Рэннальф нахмурился еще сильнее. Вероятно, это можно понять, но ему подобное не нравится. Голос ее сладок, как у ребенка. Она не жалуется и не угрожает, напротив, слова ее по-детски просты, и она, как ребенок, ищет поддержки.

— Вам не следует меня бояться, госпожа. Я не мальчишка, чтобы быть нетерпимым к невольной ошибке или небольшому безрассудству, тем более что я немного разбираюсь в женщинах Это утверждение заставило Мод, подъехавшую узнать, что задерживает новобрачную, резко отпрянуть. Она засмеялась, так как доподлинно знала, что Рэннальф вообще не имеет ни малейшего представления о женщинах. Как бы ни была несимпатична ей леди Аделисия, невозможно не признать, что глупость Рэннальфа — источник многих его бед, с его неразумным метанием на грани зверства и полной уступчивости.