Лев Правдин - Море ясности

• Название: Море ясности
• Автор: Лев Правдин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1962

Повесть Льва Правдина рассказывает о советских школьниках, их мечтах и поступках.

Для широкого круга читателей.

_{Художник С. Калачев}

---

А сейчас мальчишки и те не устояли.

Оказалось, что все как-то связаны с театром.

Павлик Вершинин своим певучим, девчоночьим голосом сообщил:

— А у меня брат в театре электриком работает. Я, когда захочу, к нему хожу. Он на самом верху сидит. Видали, где все прожекторы? Вот он там и сидит. Там у него здорово! Есть прожектор, называется «пушка». А еще бывает «пистолет»…

Володя рассказал про Елению:

— Дают ей простой мешок, она его так раскрасит, что смотришь и думаешь: золотая вышивка. А один раз из простой рогожи ковер сделала. Никто не верит даже, что рогожа.

О Милочке и говорить нечего — в театре она свой человек. И она знает такие театральные слова, которых не знает ни один человек в классе: «Разводка. Ремарка. Пауза…» И уже совсем чудесные слова: «Вошла в образ…»

Нечего и говорить, что любимыми книгами в классе сделались пьесы. В класс натащили много всяких сборников и журналов с пьесами. Особенным успехом пользовалась какая-то драма без названия, так как первые и последние страницы были оторваны. Но все равно эта пьеса понравилась всем, а особенно мальчишкам. Тут было все, что надо для отважных, готовых на все сердец: отчаянные сражения, схватки разбойников с полицией в горах на краю пропасти. Зря, конечно, неизвестный автор приплел сюда любовь и этим испортил все дело. Атаман пошел на свидание, тут его и схватили. Очень ему надо было влюбляться.

Девчонки закатывали глаза и говорили такими ненормальными голосами, словно у них к зубам приклеились ириски:

— Ах, много вы понимаете…

И, обнявшись, уходили шептаться.

Как и всегда, Васька Рыжий держался в стороне и не принимал никакого участия в общих разговорах. Но тут и его прорвало:

— А мой батька в опере участвовал.

— Так он же хрипатый, — закричал Володя.

— Ну и что?

Милочка строго посмотрела на Ваську и со знанием дела спросила:

— Хорошо. Какая эта опера?

— Про черта.

Васька вытаращил глаза, указательными пальцами растянул рот и зарычал. Все засмеялись, а он вдруг спросил:

— Такую оперу знаешь, «Демон»?

— Конечно, — ответила Милочка. — Кто же этого не знает?

— Там еще одного убивают…

— Князя Гудала.

— Его мертвое тело приносят невесте. Вот батька его и представлял.

— Князя? Ни за что не поверю!

— Да не князя, а, говорю, его мертвое тело. Живого другой представлял. Артист. На батьку очень похожий: такой же мордан. Вот он батьку и нанял. «Я, говорит, не могу долго лежать не дыша. Я щекотки, говорит, боюсь и не выдерживаю, когда на мое убитое тело невеста со всего размаха кидается. Я вздрагиваю, и тогда из меня не тело получается, а черт те знает что…» Он по пятерке батьке выплачивал за каждый раз.

Над Васькой посмеялись, и все решили, что он врет, а он сморщил нос и спросил:

— Дураки. Кто же задарма врет?

— А тебе бы все за деньги?

— За деньги каждый соврет, — рассудительно заметил Васька. — Врут всегда за деньги или для выгоды. А даром только правду говорят.

Но все равно ему никто не поверил.

Словом, целую неделю после каникул в классе стоял такой гомон, какой поднимают воробьи, собираясь напасть на ворону. Мальчишки распределяли роли из разбойничьей пьесы, при этом они все отчаянно размахивали руками и прыгали по партам.

Володя сразу объявил, что он будет атаманом. Против этого никто не возражал. Но когда он сказал, что никаких свиданий и вообще любовных сцен он не допустит, то все Девочки подняли такой крик, что пришлось их всех принять в разбойники.

ВАСЬКА ПОЛУЧАЕТ РОЛЬ

И вдруг Мария Николаевна объявила, что по желанию всего класса будет поставлена настоящая пьеса.

Конечно, все пришли в неописуемый восторг, и все сейчас же захлопали в ладоши, а Володя вскочил с места и закричал:

— Ура!

Мария Николаевна велела ему выйти из класса.

Володя покорно подошел к двери и тут только понял, что уйти ему сейчас никак нельзя, что без него произойдет все самое интересное.

— Честное слово, больше не буду, — сказал он.

— Ну, смотри, — предупредила Мария Николаевна. — Ты за последнее время что-то совсем развинтился.

Он правильно сделал, что не ушел, потому что на самом деле все самое главное было сказано именно теперь, Оказалось, сегодня после уроков состоится чтение пьесы, и руководитель будет Людмила Борисовна — Милочкина мама — настоящая актриса из настоящего театра. А пьеса-то какая: «Случай на границе». Про шпионов и пограничников!

В классе снова поднялся восторженный шум, и Володе вновь захотелось сделать что-нибудь отчаянное, но он приложил все усилия и сдержался.

Репетиции проводили раз в неделю по вечерам, после уроков.

Ваське, как неуспевающему, да еще второгоднику, конечно, никакой роли не дали, да он и не надеялся, что дадут. Он до того привык, что все школьные привилегии в первую очередь достаются примерным ученикам, пятерочникам, что даже и не задумывался, справедливо это или нет. Да и не очень-то он сокрушался. Но все же на репетиции ходил и сидел так тихо-смирно, как не сиживал на уроках. Он даже и сам не понимал, как это у него получается.

Особенно внимательно следил он за Сенькой Любушкиным, которому досталась самая большая и самая интересная роль. Он должен был играть старика-балагура и прибауточника. Он ловко обнаруживает шпионов и помогает пограничникам задержать их. Всем хотелось сыграть эту роль, и еще когда только читали пьесу, то все знали, что достанется она Сеньке Любушкину — «украшению класса». Так, конечно, и получилось.

А играл он очень плохо и говорил таким тоном, словно урок отвечал. Но он привык к тому, что его всегда хвалили, и очень переживал, если у него что-нибудь не удавалось. Как-то один раз он ответил не совсем хорошо. На тройку, не больше. Но ему поставили четыре. Как он переживал! Даже противно было смотреть. Он проплакал два урока, а на другой день приходила его мать и сказала, что Сенечка заболел.

На каждой репетиции Людмила Борисовна просто изматывалась: по сто раз показывала ему, как надо пройти стариковской походкой, как сказать.

— Скажи вот так: «Куда ты спешишь, еловый корень!»

Любушкин повторял ровным голосом первого ученика и все поглядывал на Марию Николаевну, ожидая, что она скажет, как всегда:

— Очень хорошо, Сеня, садись.

Но ничего она не говорила, а только вздыхала и покачивала головой. На этот раз «украшение» сплоховало. Розовое лицо его сделалось очень уж розовым и заблестело от пота. Он охрип и, пытаясь подражать Людмиле Борисовне, он вытягивал шею, хрипел и шипел на разные лады.

Все начали перешептываться и посмеиваться. Тут уж даже Васька не сдержался. Он громко сказал:

— Эх ты, дубовый корень!

Людмила Борисовна строго спросила:

— Это кто нам мешает?

А Мария Николаевна, ничего не спрашивая, прямо посмотрела на Ваську и предупредила:

— Еще слово — и ты уйдешь. И вообще шел бы ты уроки учить, тем более, делать тут тебе нечего.

Васька ненадолго успокоился, но потом снова начал шипеть и стонать, прячась за партой:

— Ох, дурак! Ох, портач…

Наконец, Любушкин допек Людмилу Борисовну, но она напустилась не на него, а на Ваську:

— Можно подумать, что уж ты-то лучше его сыграешь.

Все притихли, а Васька ничуть не смутился. Он ответил:

— А то!

Снова вмешалась Мария Николаевна:

— Как надо отвечать старшим?

Васька встал, и все увидели, как он побледнел и только круглый его носик нежно светился среди веснушек, как маленькая луна среди звезд.

— Ну, выходи, покажи свое уменье, — раздраженно сказала Людмила Борисовна.

— Нельзя мне, — строго ответил Васька и зачем-то вытер ладони о свои широкие лыжные штаны.

— Почему нельзя?

— Учится плохо, — объяснила Мария Николаевна.

Любушкин стоял, утомленно прислонившись к стене. Он презрительно улыбался, все еще уверенный в своем превосходстве. И он был убежден, что уж если ему, такому хорошему, не удается эта роль, то уж, конечно, не Ваське, второгоднику, тягаться с ним.

Да и сам Васька не собирался вступать в единоборство с «украшением класса».

— Мне нельзя, — повторил он и, сморщив свою репку, посмотрел на Любушкина. — Эх ты, еловый корень! — проскрипел он стариковским голосом.

Людмила Борисовна глянула на Ваську так, словно он только в эту секунду свалился ей под ноги. Она часто заморгала своими длинными ресницами.

— Оказывается, какой ты! — удивленно проговорила она.

Васька струсил; вот сейчас уж обязательно выставят из класса.

— Не буду я больше, — пробурчал он, — слово даю.

Любушкин мстительно засмеялся. Но Людмила Борисовна подошла к Ваське, положила руку на его плечо и ласковым голосом спросила:

— Тебя как зовут?