М Мюллер - Шесть систем индийской философии

• Название: Шесть систем индийской философии
• Автор: М Мюллер
• Издательство: Искусство
• Жанр: Философия
• Год: 1995
• ISBN: 5-210-01307-3

Основоположник сравнительной религии и мифологии, выдающийся языковед, знаток индийских текстов, профессор Оксфордскою университета Макс Мюллер был также редактором многотомной (более 50-ти томов) серии под названием Sacred Books of the East, издававшейся с 1879 no 1894 год. Самому Мюллеру принадлежат переводы Упанишад, Джаммапады, переводы ведийских гимнов и буддийских текстов.Предлагаемая читателю книга была переведена в 1901 году и до сих пор на нее ссылаются как на фундаментальный труд по индийской философии и религии.Современное транскрибирование санскритских понятий и имен сделано С. В. Игошиной.

---

7. Деятельность (воля) – это усилие тела, разумения, действующего через ум (манас), и голоса.

8. Ошибки суть причина действий, а действия приносят плоды, хорошие и дурные[195].

9. Претьябхава – переселение душ.

10. Вознаграждения – результаты, производимые ошибками, в самом общем смысле этого слова, и следующими за ними действиями, так что иногда их объясняют как сознание удовольствия и страдания.

11. Страдание характеризуется огорчением, мучительностью; и так как удовольствие тоже включает страдание, то страдания и удовольствия трактуются под одной рубрикой страдания. Полное освобождение от страдания и удовольствия есть

12) апаварга (конечное блаженство).

Рассмотрев таким образом все, что может быть объектом нашего знания, праманами (мерами знания) и прамеями, перейдем теперь к третьему из шестнадцати предметов.

САНШАЯ (III)

Саншая (сомнение). Оно происходит от признания различных атрибутов, один другому противоположных, в одном и том же объекте, как например, когда мы в отдаленном от нас объекте признаем и свойства человека и свойства столба. Далее определение сомнения указывает, что древние логики Индии много думали о различных причинах сомнения, так что признавали три или даже пять родов его.

ПРАЙОДЖАНА (IV), ДРИШТАНТА (V), СИДДХАНТА (VI)

Все эти разъяснения, так же как и разъяснения, относящиеся к IV) прайоджане – цели и мотиву, V) дриштанте – примеру или известному всем казусу и к VI) сиддханте – положениям, не содержат в себе ничего, что представляло бы какой-либо интерес для историка философии, кроме того разве, что они еще раз с поразительной ясностью доказывают продолжительное и непрерывное изучение логики в древних школах Индии.

АВАЯВЫ (VII), ИЛИ ЧЛЕНЫ СИЛЛОГИЗМА

Гораздо важнее следующий предмет – так называемые члены, то есть члены силлогизма. Нам силлогизм и его строение настолько знакомы, что мы не чувствуем никакого удивления, встречаясь с ним в школах логики в Индии. И тем не менее, если мы не хотим допустить влияния греческой философии на индийскую или, наоборот, индийской на греческую, – влияние, которое ничем не доказано, – то совпадение между ними, несомненно, покажется нам поразительным. Что касается меня лично, то, признаюсь, я не вижу никаких доказательств какого-либо прямого влияния с той или другой стороны, хотя и не отрицаю совершенно его возможности; я продолжаю держаться убеждения, высказанного мною уже давно, что тут мы должны признать существование совпадений в большей степени, чем были склонны допускать наши предшественники. Мы не должны никогда забывать, что возможное в одной стране возможно также и в другой.

В то время когда европейские ученые познакомились впервые с различными системами индийской философии, все, приходившее к нам с Востока, считалось достоянием крайней древности. Существовали смутные предания о древней индийской философии еще до времен Аристотеля. У самого Александра Великого, как утверждают, это представление было глубоко укрепившимся, как мы можем заключить из его желания войти в сношения с гимнософистами Индии.

ИНДИЙСКАЯ И ГРЕЧЕСКАЯ ЛОГИКА

Одним из таких гимнософистов или дигамбаров был, по-видимому, знаменитый Kalanos (Кальяна?), умерший добровольно, сгорев на глазах у македонской армии. Поэтому европейские ученые признавали, будто индусские системы философии, и в частности индусская логика, были древнее греческой и что греки заимствовали первые основания их философии у индусов.

Мнение, что Александр действительно посылал в Грецию своему учителю некоторые индийские философские трактаты, и притом в такое время, когда, насколько нам известно теперь, рукописи в Индии были еще неизвестны, и что Аристотель только систематически обрабатывал их, теперь представляется нам прямо-таки непонятным, но оно было принято и горячо отстаивалось такими людьми, как Гёррес и другие. Гёррес доказывал даже, что греки удержали некоторые из технических терминов, взятых из санскритского языка. Например, так как индийские философы признавали пять элементов и пятый – эфир – называли анаша, то Гёррес, не делая никаких ссылок, прямо цитирует одно место из Аристотеля, где тот говорит о пятом элементе и называет его akasnominatum ‹…›. Несомненно бьшо немало совпадений в греческой и в индийской логике, но таких совпадений в терминах не имеется; а только такое совпадение, подобно совпадениям собственных имен в сравнительной мифологии, раз и навсегда решило бы вопрос.

Но с другой стороны, было ли проявлением высшей способности исторической критики, когда Нибур и другие выставили противоположное положение и пытались производить индийскую философию от греческой? Нибур говорил в своих лекциях о древней истории: «В индийской философии мы видим следы большего сходства с философией греков. Так как теперь уже оставили гипотезу, будто греческая философия образовалась после индийской, то мы можем объяснить это сходство не иначе, как теми сношениями, которые индусы поддерживали с греко-македонским царством, Бактрией».

Действительно ли это так? Для Нибура и для большинства эллинистов естественно представлялось почти невозможным, чтобы греческая философия, изучать которую возможно с самого ее детства, была чужестранного происхождения, ввозным из Индии продуктом.

Им известно, что греческая философия развивалась постепенно, что рост ее шел параллельно с развитием греческой поэзии, религии, искусства и цивилизации. Они понимают, что это продукт домашний и что Платон и Аристотель, несомненно, были греками, а не брахманами.

Но они не должны удивляться, что и санскритские ученые чувствуют то же самое и по отношению к индийской философии. Они ведь также могут доказать, что в Индии первые философские идеи, хотя и в очень еще смутной и неопределенной форме, появились в гимнах древних поэтов вед. Они могут доказать, что эти идеи породили обсуждение, и публичное и частное, что они принимали все более и более определенную форму и что они, наконец, стали достоянием философских школ в том виде, в каком дошли до нас. При этом они столь же уверены в том, что эта философия была туземной в Индии, как и в том, что Канада и Готама были брахманами, а не греками.

Что же останется? Мне кажется, что до тех пор, пока невозможно доказать исторически, что греки могли свободно общаться с индусами на греческом или санскритском языках по вопросам метафизическим, или, наоборот, до тех пор, пока мы не найдем в греческой философии терминов санскритского происхождения или в индийской философии терминов греческого происхождения, будет всего лучше принять факты таковыми, каковы они есть, и считать греческую и индийскую философии продуктами умственной жизни Греции и Индии; а на основании их часто поразительного сходства прийти к такому простому убеждению, что в философии имеется сокровищница истин, составляющих общее достояние всего человечества, – истин, которые могут быть открыты всеми нациями, если они будут искать их упорно и честно.

Выучившись этому, мы будем менее склонны, встречая совпадения какого-либо рода, немедленно заключать из этого, что объяснить их нельзя иначе, как допустив историческое соприкосновение и заимствование с той или другой стороны[196]. Несомненно имеются категории вайшешики – падартхи, имеются дравья – субстанция; гуна – свойство; род – genus, саншая; виды – вишеша, даже силлогизм – аваявы; есть индукция – вьяпти и дедукция – упаная, и в греческой и в санскритской философиях. Но почему бы им и не быть? Если они могли естественно развиваться в Греции, почему они не могли так же естественно развиваться и в Индии? Как бы то ни было, мы должны ждать и не препятствовать прогрессу исследования преждевременными утверждениями.

ТАРКА (VIII)

Но раньше, чем входить в обсуждение всех тонкостей индийского силлогизма, будет лучше закончить сначала то, что нам остается сказать о шестнадцати предметах ньяи. После пяти членов силлогизма следует тарка (VIII), которая объясняется как опровержение или рассуждение от пригодности данного случая – например, когда человек, видя на холме дым, не видит, что там должен быть огонь, и потому ему надо указать, что если бы на холме не было огня, то не было бы и дыма. Это равнозначно нашему reductio ad absurdum.

НИРНАЯ (IX)

Следующая, подлежащая рассмотрению топика (или предмет), есть нирная (удостоверение, определение).

ВАДА, ДЖАЛПА,.ВИТАНДА, ХЕТВАБХАСА, ДЖАТИ, ЧХАЛА, НИГРАХАСТХАНА (X – XVI)

За этим идут параграфы, относящиеся скорее к риторике, чем к логике: вада (X) – аргументация, состоящая из возражений и ответов, при этом оба спорящих заботятся об истине; джалпа (IX) – софистическая полемика или нападение на то, что установлено при посредстве обманных оборотов; джати (XIV) – пустота, происходящая от ложных аналогий; чхала (XV) – ухищрения, тонкости; ниграхастхана (XVI) – непригодность для обсуждения. В этих последних пяти случаях предполагается, что спорящие заботятся только о победе, а не об истине.