Михаил Гус - Дуэль в Кабуле

• Название: Дуэль в Кабуле
• Автор: Михаил Гус
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы УзССР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1964

---

Эмир ответил, что Бернс и его спутники — сами для него такие редкости, на которые он смотрит с удовольствием. После обмена любезностями эмир отпустил Бернса, а наваб Акбар-хан повел его к себе и пригласил. к завтраку.

Письмо лорда Окленда разочаровало Дост Мухаммеда. Генерал-губернатор писал только о торговле, выставляя выгоды торгового обмена между государствами.

«Всеобщее распространение этих благ и преимуществ между всеми народами — великая цель британского правительства. Для себя оно не ищет никаких преимуществ, но горячо жаждет содействовать упрочению мира и процветания во всех странах Азии. Побуждаемое этим, британское правительство призывает государства, расположенные по берегам Инда, открыть навигацию: к этой цели должны быть направлены все усилия. Ныне я посылаю капитана Бернса, который доставит это письмо, чтобы обсудить с вами все, что может способствовать улучшению торговли между Индией и Афганистаном. Не сомневаюсь, что он будет принят дружески и что его непосредственные сношения с вами будут сопровождаться тем успехом, на который я уповаю».

— Как! — воскликнул Дост Мухаммед. — Торговля судоходств по Инду — и это все? Да разве Инд закрыт для торговли? И разве не торгуем мы с Индией и с Персией, — да и не только мы, а все страны, прилегающие к Инду!

Харлан, презиравший, как истый янки, англичан, подлил масла в огонь:

— Благородный лорд прислал этого Бернса не для того, чтобы вернуть вам Пешавар, а чтобы принудить вас отказаться от него!

Дост Мухаммед повернулся к своему главнокомандующему и посмотрел на него в упор.

Харлан, зная его привычки, продолжал:

— Вы, ваше высочество, не дадите себя провести! Ваш светлый разум уже проник в хитрости англичан…

Человек умный и хитрый, эмир, однако, очень был подвержен воздействию лести, и Харлан о том отлично знал.

— Посмотрите, ваше высочество, на подарки, которые привез этот Бернс!

А подарки, поднесенные Бернсом, были скромны: как он сказал, дары эти исходят не от правительства, а от него лично. Пара пистолетов и подзорная труба, присланные от имени генерал-губернатора, должны символизировать, говорил Бернс, охранительную и наступательную силу хорошего правительства.

И теперь после слов Харлана Дост Мухаммед отшвырнул подарки и воскликнул:

— Я чествовал этого ференга и затратил бездну рупий, а имею взамен кучу пустяковых побрякушек, чтобы обнаружить мою глупость.

В гневе эмира было немало и напускного. Он хотел запугать Бернса с самого начала переговоров и решил пустить в ход все средства хитрости, все увертки, чтобы выведать, каковы же намерения Англии. Он не верил, что Бернс прислан только как торговый представитель для переговоров о коммерции…

А Бернс плохо понимал характер эмира и очень неточно представлял себе истинные планы Пальмерстона и Окленда.

Через три дня после первой встречи Бернс был вновь приглашен к эмиру.

Дост Мухаммед встретил его приветливо, усадил рядом с собой и внимательно слушал, что Бернс говорил об открытии Инда для торговли.

Выразив горячее желание этому содействовать, он сказал:

— Я вовлечен в такие трудности, которые весьма опасны и вредны для торговли! Борьба с сикхами истощает мои средства, принуждает изымать деньги у купцов, увеличивать налоги. Когда мы были вынуждены отгонять Шуджу от Кандагара, у нас был отнят Пешавар. Я нашел в бумагах убежавшего Шуджи его договор с сикхами о подчинении Пешавара Ранджиту, и из уважения к Англии я уступил. Тогда Ранджит построил форт у Хайбера — а это прямая угроза Кабулу, — и я оказал сопротивление и одержал верх.

Бернс в ответ распространился о силе и мощи лахорского магараджи.

— Знаю я об этом, — промолвил эмир, — а потому и прошу британское правительство научить меня, что делать.

Бернс сказал, что он не уполномочен входить в политические переговоры, однако постарается помочь в великой цели упрочения мира.

За обедом, на котором присутствовали ближайшие советники эмира мирза Самед-хан и мирза Имамберды, зашел разговор о Персии. Эмир сказал, что персидский посол везет ему от шаха один курур рупий и оружие.

Бернс спросил:

— Желаете ли вы, ваше высочество, помощи от шаха?

Эмир, не задумываясь, ответил:

— Нет!

И испытующе посмотрел на англичанина…

Через два дня, 26 сентября, а задаем и 28-го, Дост Мухаммед посетил Бернса в его резиденции и расспрашивал об отношениях России и Англии, о влиянии России в Туркестане.

Бернс отвечал осторожно и уклончиво. Преувеличить силу России было невыгодно, но и умалять ее означало бы также преуменьшение значения Англии для защиты Афганистана.

Четвертого октября Дост Мухаммед пригласил Бернса в Бала Гиссар и сказал, что намерен послать сына в Лахор, просить Ранджит Синга забыть старые споры и передать ему Пешавар на условиях признания верховенства магараджи и уплаты дани.

Бернс одобрил мысль эмира и в тот же день написал Окленду, что персидский посол вряд ли появится в Кабуле и предложения Персии не будут брошены на одни весы с английскими предложениями.

Бернс предавался иллюзии, так как никаких английских предложений эмиру не было, кроме совета примириться с утратой Пешавара…

Повидавшись с эмиром пятого октября, Бернс испросил разрешения посетить Кохистан, горную страну к северу от Кабула. Он хотел выждать новых известий из Кандагара о ходе переговоров с Персией. Эмиру тоже был на руку отъезд Бернса, так как позволял выиграть время: ведь ответ из Петербурга еще не прибыл. Да и шах еще не дошел до Герата.

6

Шах с армией двигался медленно и за два месяца не дошел еще до Нишапура — в девятистах километрах от столицы.

Виткевич рассчитывал присоединиться к армии как раз в этом пункте и совершал дневные переходы в пятьдесят-шестьдесят километров.

8 октября поздним вечером наши путники расположились на ночлег невдалеке от Себзавара.

Неподалеку майор Роулинсон, посланный Макнилом к шаху, впотьмах потерял дорогу и заночевал в поле. На рассвете англичане тронулись в путь и тут заметили группу всадников в казачьей форме… Проезжая мимо них, слуга Роулинсона увидел знакомого ему Абдула Вегаба из русской миссии. Роулинсон приказал слуге подождать, пока приблизятся всадники, и узнать, кто они.

Любопытство Роулинсона было крайне возбуждено.

— Накануне осады Герата, — думал он, — появление русского путешественника в Хорасане крайне подозрительно!

Еще до этого Роулинсон в придорожных селениях слышал рассказы о «московском принце, посланном из Петербурга, чтобы сообщить, что 10 тысяч русских высадятся в Астрабаде, дабы помочь шаху при осаде Герата». Очевидно, встреченный Роулинсоном незнакомец и был этим «принцем». В британском посольстве в Тегеране о нем ничего не знали, и Роулинсон решил дознаться в чем дело.

Роулинсон подъехал к русским, когда они расположились завтракать на берегу ручья. Их начальник, очевидно офицер, был молодым человеком хорошего сложения, с большими глазами.

Он поднялся и молча поклонился Роулинсону. Англичанин обратился к нему по-французски. Незнакомец отрицательно покачал головой, Роулинсон заговорил на родном языке, и офицер что-то ответил по-русски.

Роулинсон перешел на персидский язык, а незнакомец, не понявший ни слова, ответил по-узбекски.

Роулинсон по-узбекски знал столько, чтобы поддерживать самый простенький разговор, но не был в состоянии вести серьезную беседу, что сразу понял Виткевич (а это был он). Он заговорил по-узбекски очень быстро, и Роулинсон с трудом уловил, что он — русский офицер, везущий подарки от императора Махмуд-шаху. Выкурив трубку с русским, Роулинсон поднялся и поехал дальше. До наступления темноты он достиг лагеря шаха вблизи Нишапура. Шах немедленно его принял. Англичанин рассказал о своем дорожном приключении.

— Подарки для меня? — удивился шах. — Нет, он послан прямо от императора к Дост Мухаммеду в Кабул, и меня просили помочь ему в путешествии. — Затем шах сказал, что он возьмет Герат, и, если понадобится, ему помогут русские войска из Оренбурга. А потом он предпримет действия против Балха и Хивы.

Роулинсон был весьма взбудоражен известием, что между Петербургом и Кабулом устанавливаются прямые отношения. Но раньше, чем известить о том Макнила, он решил подождать прибытия русского.

Подполковник Стоддарт, сопровождавший шаха от Тегерана, одобрил такое решение.

10 октября русский офицер прибыл в лагерь шаха, и советник русской миссии Гутт представил его Стоддарту и Роулинсону, как капитана Виткевича.

Виткевич улыбнулся и обратился к Роулинсону на прекрасном французском языке. Заметив удивление англичанина, он сказал с усмешкой: