Михаил Гус - Дуэль в Кабуле

• Название: Дуэль в Кабуле
• Автор: Михаил Гус
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы УзССР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1964

---

— А покуда отдохните, познакомьтесь с Тегераном. Развлекитесь…

И Симонич игриво подмигнул.

Возвращаясь верхом в Тегеран, Виткевич оценивал результаты беседы.

Что Симонич человек увлекающийся, даже легкомысленный, было несомненно.

«Из тех, кто любит и привык свои желания считать действительностью, и из такого смешения фантазии и фактов выводит правила поведения… Неужто же Нессельроде не заметил черты сей? Либо же оставляет Си-моничу свободу, дабы в случае неудачи на него вину свалить?»

Так ничего не решив, Виткевич въехал в городские ворота и, проехав через центр города, где высился старинный Арк с шахским дворцом, направился в северную, европейскую часть столицы, к зданию российской миссии.

3

Бернс поспешил отплыть из Дера Гази Хана, так как полученные им письма Макнила и пешаварского агента давали «основательный повод думать, что общее спокойствие здешних мест скоро нарушится».

Макнил писал: «Я искренне желаю, чтобы эмир Дост Мухаммед-хан был обладателем Кабула и Кандагара — если вы придете с ним к доброму взаимопониманию… Денежный заем мог бы дать ему возможность достичь этого, а нам дал бы большую власть над ним».

Макнил прислал Бернсу деньги для отправления в Кандагар наблюдателя.

Бернс был полностью согласен с тем, что Англии выгодно и полезно иметь другом Дост Мухаммеда, главу единого Афганистана. О Пешаваре Макнил не упоминал. А ведь Пешавар-то и был узлом политической борьбы к северу от Инда! Бернс полагал, что дружба с Дост Мухаммедом должна быть куплена ценой Пешавара. Необходимо отдать этот город Дост Мухаммеду, не останавливаясь перед охлаждением отношений с Ранджит Сингом.

Но Уэйд был иного мнения. Прочтя письма Макнила к Бернсу (вся корреспонденция с Бернсом проходила через руки британского резидента в Лодиане), Уэйд тотчас же написал Колвину, личному секретарю Окленда: «Таковой эксперимент нашего правительства, то есть укрепление власти Дост Мухаммеда, будет играть на руку нашим соперникам и лишит нас могущественных средств, которые у нас в запасе, — контролировать нынешних правителей Афганистана». Уэйд утверждал, что «раздробленные на несколько государств, афганцы более способны подчиняться видам и интересам британского правительства». Поэтому Уэйд предлагал вновь водворить в Кабуле шаха Шуджу.

Бернсу были хорошо известны взгляды Уэйда, и он назначил ему свидание в Мултане, чтобы обсудить с ним афганскую проблему и склонить его к своей точке зрения. Однако Уэйд уклонился от встречи, сообщив, что задерживается в Лахоре. Из Мултана Бернс послал письмо Дост Мухаммеду, «многоречиво распространившись в нем о выгодах мира».

12 августа Бернс прибыл в Пешавар. Генерал Авитабиль с большой свитой встретил его за несколько миль от города. В карете генерала Бернс и въехал в Пешавар.

Еще еще до прибытия в Пешавар он получил от Ранджит Синга «самое милостивое письмо». «Лев Лахора» хотел задобрить и расположить в свою пользу специального представителя генерал-губернатора Индии, посланного в Кабул улаживать споры между афганцами и сикхами. И Бернсу приходилось соблюдать осторожность и сдержанность в беседах с бывшими властителями Пешавара.

Тридцатого августа Бернс покинул Пешавар, до Джамруда его провожал Авитабиль. Второго сентября Бернс вступил в Хайберское ущелье.

Восемнадцатого сентября, в двух днях пути от Кабула, Бернса встретил Массон и посвятил в положение дел. Массон полагал, что Пешавар следует вернуть Дост Мухаммеду, что отвечало мнению Бернса. Однако Массон был против воссоздания единого Афганистана как союзника Англии.

Бернс заметил:

— С афганцами надлежит обращаться, как с детьми. Массон, удивленный, ответил:

— Должно ожидать их поведения как мужчин…

«Из этой миссии ничего не выйдет, — думал Массон после разговора, — Бернс с такими взглядами провалит дело…»

20 сентября Бернс достиг Кабула. Въезд британского представителя на этот раз был разительно отличен от его первого прибытия в Кабул в 1833 году, Тогда Бернс явился под видом простого путешественника. «А ныне, — писал он, — мы въехали в Кабул с большою пышностью и блеском, в сопровождении превосходного отряда афганской кавалерии, под начальством сына эмира, наваба Акбар-хана, Он посадил меня на того же слона, на котором ехал сам, и проводил ко дворцу своего отца, где нам оказали самый дружеский прием посреди Бала Гиссара».

4

— Чрезвычайные новости! — прокричал Симонич, вбегая в кабинет свой, где его ждал Виткевич, — Седлайте коня! Прибыл экстренный гонец. Он привез важные новости: из Пешавара сообщили, что на пути в Кабул там был Бернс и отправился через Хайберский перевал в столицу Дост Мухаммеда.

Симонич протянул лист Виткевичу.

— Читайте! А затем переводите на персидский.

То было письмо к Дост Мухаммеду:

«Почтенный господин Виткевич представится вам с этим письмом. Ваш уполномоченный Гусейн Али подвергся тяжелой болезни и потому остановился в Москве, где хорошему врачу поручено вылечить его возможно скорее. Как только он поправится, я не премину снарядить его в долгий путь до Кабула. Зная, как вы озабочены получением известий отсюда, я поспешил отправить к вам подателя этого письма. Ему было поручено сопроводить вашего уполномоченного в Кабул, и я надеюсь, что по прибытии его к вашему двору вы будете с ним обсуждать ваши дела и доверите ему свои тайны. Прошу вас видеть в нем меня и его слова принимать, как мои. Если он задержится в Кабуле, вы дозволите ему часто быть в вашем присутствии и поверите моему государю через меня ваши желания… У меня имеются некоторые русские редкости, которые отправляю вам; так как податель сего письма едет налегке, он не может взять их с собой. Но я воспользуюсь первой возможностью, чтобы безопасно отослать их к вам, а теперь имею удовольствие направить вам список этих вещей.

Граф Симонич, полномочный министр

Российской империи»

— Раньше всего вы посетите Кандагар, — заговорил Симонич, когда Виткевич прочел письмо. — Там надлежит окончательно уладить все вопросы, и чтобы сардары без промедления слали свои отряды к Герату. Затем — Кабул. Там — самое важное! Дост Мухаммед должен быть наш! А вы знаете индийскую поговорку: «Кто крепко держит власть в Кабуле, тот будет императором Индии!» Обещайте эмиру все, что ему надобно.

— И гарантию России для соглашения с Персией?

— Повторяю, — в сердцах воскликнул Симонич, — Дост должен быть наш… И разве инструкция вице-канцлера не предоставляет мне на месте, в соответствии с обстоятельствами, принимать необходимые решения! И, не правда ли, победителей не судят…

Симонич позвонил в колокольчик. Вошедшему курьеру он отрывисто приказал:

— Бутылку номера первого.

Когда слуга внес и раскупорил бутылку, Симонич торжественно сказал:

— Вино 1805 года! Понимаете, поручик? 1805 года? Аустерлиц! За ваш Аустерлиц в Афганистане — и да погибнет подлый Альбион!

24 сентября Виткевич с проводником Абдул Вегабом и казачьим конвоем покинул Тегеран, чтобы догнать армию шаха, двигающуюся к Герату.

5

Дост Мухаммед находился в затруднении. Он вел сложную игру, обратившись одновременно и к Англии, и к России, да еще и к шаху персидскому.

С нетерпением ждал он возвращения посланца к русскому царю, а Гусейн Али все не ехал…

Как же быть? С кем пойти? С русскими, которые далеко, или с англичанами, которые близко?

А тут еще прибыл из Кандагара гонец, сообщил, что кандагарские братья вступают в союз с шахом, и привез фирман шаха.

Прочтя его, эмир был взбешен. Шах писал, что встретил с удовлетворением просьбу эмира и считает необходимым взять под свое покровительство Кабул как неотделимую часть своей империи.

— Я — не верноподданный шаха, — вскричал эмир, позабыв или сделав вид, что забыл о своем письме к шаху, в котором сам назвал Кабул извечной частью персидской монархии.

Лорд Окленд писал Джону Гобгаузу: «В своем нынешнем положении Дост Мухаммед заигрывает с Персией, заигрывает с Россией и заигрывает с нами». Это было точное определение тактики эмира. Окленд, разгадав ее, — не менее точно определил свою тактику: «Было бы безумием с нашей стороны, если бы стали ссориться с сикхами ради него, хотя мы и хотим видеть обеспеченность его независимости».

Не ссориться с Ранджит Сингом — означало не исполнить заветного желания эмира: получить обратно Пешавар. А не выполнить этого требования Дост Мухаммеда означало поссориться с ним.

Следовательно, рассчитывать на Англию Дост Мухаммед не мог.

Он этого еще не знал…

И вот Бернс прибыл… Эмир на другой же день принял его в Бала Гиссаре, принял любезно и гостеприимно. Бернс вручил эмиру письмо лорда Окленда и сказал, что привез в подарок некоторые европейские редкости.