Михаил Громов - В небе и на земле

• Название: В небе и на земле
• Автор: Михаил Громов
• Жанр: Исторические приключения

---

Полёт, продолжавшийся 62 часа 17 минут, закончился. (У Чкалова полёт занял 63 часа, но бензин кончился…) Счастливее нас, кажется, не было в тот момент никого, потому что «мировее» нас в тот момент тоже никого не было. Мы знали, что поставили два мировых рекорда, побив их более чем на 1000 километров.

Материальная часть самолёта, кроме одного водяного термометра, о котором я говорил выше, отработала идеально. Раскрыв с нашего разрешения капот мотора, американцы были поражены его состоянием: нигде не было ни капли масла. Под капотом была такая же чистота, какой она была и перед полётом. И это потому, что совершенна была не только техника, но и её механики, которые высококачественно подготовили этот самолёт к полёту. Особенно меня поражал Витя Макаров. Он буквально не слезал с мотора. Соединение всех трубок он так тщательно заизолировал, что американцы были поражены потрясающей чистотой. Витя был молод, всегда весел, всегда острил. Таким я его помню по тому времени, а недавно видел его уже солидным мужчиной, пенсионером. Его смекалка самородка, работоспособность и фанатичная любовь к своему труду достойны такого звания, которое, пожалуй, ещё не придумано. Остаётся только пожелать ему быть всегда таким, каким он был.

* * *

Вскоре к нам подошли те три американца, которые наблюдали за нашим полётом и приземлением. Мы поприветствовали их и вручили им заранее приготовленную записку, в которой содержалась просьба сообщить нашему послу в Америке о том, что мы благополучно приземлились в данном месте.

– О’кэй! - весело сказал быстро смекнувший хозяин земли, на которую мы приземлились, и убежал на телеграф.

Через полчаса, несмотря на раннее утро, к нашему самолёту начал стекаться народ. На нас немедленно посыпались просьбы дать автографы. Они ставились на папиросных коробках, на шляпах, на манжетах и т.п. Давка вокруг нас была неимоверная. Упавшая перчатка была разорвана на куски, которые достались «счастливчикам».

Хозяин земли немедленно обтянул канатом круг, внутри которого очутился наш самолёт, и стал брать входную плату. Его успех во много раз усилился, когда он получил от нас разрешение использовать оставшийся бензин. Он начал наполнять им большое количество принесённых пузырьков и продавать их. Таким образом, хозяин земли стал и знаменит и богат.

Дело в том, что у американцев существует поверье: вещи, участвовавшие в столь удачном мероприятии, должны принести счастье и удачу. Если бы через полчаса после нашей посадки на самолёте «Нортроп» не прилетел американский офицер, приземлившийся недалеко от нашего самолёта, то мы были бы в весьма затруднительном положении. Он пробился к нам и после приветствия объявил, что через несколько минут придёт машина с солдатами. Действительно, вскоре солдаты прибыли. Кроме того, нам прислали легковую машину с ближайшего аэродрома.

Солдаты еле справились со своими обязанностями, а нам еле удалось проникнуть в автомобиль. В окна тянулись руки, просившие автографы. Наконец, первый этап эпопеи прилёта кончился. Через полчаса мы имели возможность послать телеграмму Правительству с сообщением об установлении двух мировых рекордов, благополучной посадке и о выполнении задания.

Мы жаждали отдыха и просили нас хоть на какое-то время оставить в покое. Мы, конечно, больше объяснялись жестами, прикладывая руку к щеке, склоняя голову на сторону и закрывая глаза, что означало - мы хотим спать.

На аэродроме всё уже было приготовлено: белоснежные постели нас ожидали. Учебные полёты на аэродроме были прекращены. У дверей поставлен часовой. Не проспали мы и трёх часов, как к нам ворвался Гофман из советского торгпредства. Наш сон был закончен. Крики восторгов наполнили нашу комнату. Мы немедленно приступили к бритью, после которого в тех же костюмах - белых рубашках и серых брюках - отправились на первый после полёта завтрак: «хэмэнэгс» и молоко (любимая еда американцев - яичница с беконом).

После завтрака, откуда ни возьмись, появились фоторепортёры и журналисты, которые нас атаковали. Перед нами, как из-под земли, вырос радиомикрофон. Но всему бывает конец: наши мучения тоже вскоре кончились, правда, лишь на несколько часов.

А вскоре пришла радостная весть - приветственная телеграмма от Центрального Комитета нашей партии и Правительства СССР: «Восхищены вашим героизмом и искусством, проявленными при достижении новой победы советской авиации».

Затем из Вашингтона прибыл посол нашей страны в Америке Уманский (Уманский Константин Александрович (1902-1945) - советский дипломат, посол в США, Мексике.). Увы, об отдыхе не могло быть и речи: сенсацию нужно использовать по горячим следам. Вокруг нашего домика до самого вечера толпилось несметное количество людей. Мы никуда не выходили.

Утром мы отправились в Сан-Диего на автомашине, чтобы купить костюмы и иметь приличный внешний вид. Остановиться перед магазином было просто. Но вскоре в самом магазине наше существование стало затруднительным. Народ просачивался в колоссальном количестве. До автомобиля было трудно добраться. Юмашев по пути даже получил поцелуй от восторженной девушки…

Мы также посетили в Сан-Диего авиационные заводы. Оттуда поездом тронулись в солнечный Лос-Анджелес, тогда второй по величине город в мире. Он весь утопал в зелени, окружавшей бесконечное количество коттеджей. В центре были только крупные дома, но по мере удаления от центра преобладали коттеджи. Они не были отгорожены никакими заборами, иногда только зелёные насаждения определяли границы владений.

Мы остановились в нашем советском консульстве - небольшом коттедже, как всегда - двухэтажном. Наверху были комнаты для жилья, а внизу - холл, столовая и приёмная; словом, общественные помещения для общего пользования. Окна были с опущенными шторами. За утренним завтраком мы могли наблюдать сквозь шторы, как собирается громадная толпа, вооружённая блокнотами и карандашами. Многие пытались прильнуть к стёклам, чтобы хоть что-нибудь увидеть.

Раздался звонок. Хозяева открыли дверь. Пришла местная русская делегация, чтобы поприветствовать нас и встретить с хлебом и солью. Женщина на чистом русском языке поздравила нас и объявила, что они, русские люди, горды своими земляками.

Днём (16 июля 1937 года.) мэр города Лос-Анджелеса устроил нам приём и выступление на площади. К мэру ехали на открытой машине. Нас эскортировали лихие полицейские-мотоциклисты с грандиозными кольтами, болтавшимися сбоку. Нас предупредили о том, что когда мы будем доставлены к месту назначения, то должны будем поблагодарить каждого, пожав им руки. По пути следования, на тротуарах Лос-Анджелеса, стояли толпы народа, приветствуя нас криками. Люди махали руками, шляпами, платками…

Проезжая мимо строящегося дома, мы услышали, как один из приветствовавших нас рабочих выкрикнул:

– Вот это ребята!

Когда мы приехали к мэру, он, после церемонии встречи, познакомил нас с планом развития города. Затем нам были преподнесены специальные эмблемы в связи с избранием нас почётными гражданами города. После этого мы вместе с мэром вышли на балкон, выходивший на площадь. Вся площадь была занята народом. На митинге пришлось выступить всем нам троим. После этого первого митинга нам пришлось выступать каждый день на банкетах, устраивавшихся различными организациями.

Запомнилось посещение Голливуда. Там нас познакомили с кинозвёздами - мужчинами, женщинами и детьми, потрясающе оригинальными по внешности. Мы, подчас, не верили своим глазам, глядя, как они могут выглядеть то настоящими гангстерами и разбойниками, то героями и т.п. Столько разнообразия было в людских типажах…

Принимала нас, т.е. играла роль «хозяйки Голливуда» и знакомила с этой американской «фабрикой грёз» шестилетняя кинозвезда - очаровательная Ширли Темпл, пользовавшаяся в то время большой популярностью. Разговаривая с нами, эта крошечная девочка вела себя как взрослый человек, принимающий гостей в своём доме. Она даже была осведомлена о том, что мы установили авиационный рекорд дальности, хотя вряд ли понимала, что это такое. Забавно было наблюдать за этой крохой за столом: она вела светский разговор и явно чувствовала себя «хозяйкой положения».

В конце 1970-х или в начале 1980-х годов (точно не помню) Ширли Темпл Блэк (по мужу) приезжала в Москву. Как позже мне рассказывали, хотела встретиться со мной. Но никто ей не помог найти меня. (Для некоторых чиновников это оказалось непосильной задачей, хотя письма ко мне приходят практически без адреса: «Москва, лётчику №1 М.М.Громову» или даже: «Москва, М.М.Громову», как будто в Москве я один ношу фамилию Громов.) Примерно в 1983 году, узнав об этом, я написал ей письмо, в котором высказал пожелание всё же встретиться, несмотря на препятствия разного рода, и вспомнить те далёкие времена. Она ответила, но на этом переписка заглохла.