Евгений Дырин - Дело, которому служишь

• Название: Дело, которому служишь
• Автор: Евгений Дырин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Ждет вас, - ответил Гусенко, открывая дверь в комнату.

Полбин стоял у порога.

- Заходи, Николай Кузьмич, - сказал он, протягивая руку. - Садись.

Они сели на диванчик. Полбин сказал:

- Только что знакомился с метео. Погода будет примерно с неделю. Теперь все дело за тылом.

Блинников озабоченно поднял бровь.

- Боекомплекты завезли, горючее есть. Авиамасло прибыло.

- Сколько?

- Две цистерны.

- Слили уже?

- Нет. Пока на колесах.

- А как же будет с завтрашним вылетом? У меня по сводке много незаправленных машин.

- Я послал половину автобатовских маслозаправщиков, но они застряли в степи.

- А трактора?

- Не берут. Гусеницы обволакивает грязь, не проворачиваются. Только зарываются по кабину.

Полбин потер колено рукой, остро взглянул на Блинникова:

- Безвыходное положение?

- Нет. Вылета не сорвем. Я дал приказание мобилизовать канистры, бидоны, всю мелкую тару. Будем носить на плечах.

- Прямо со станции?

- Сначала разгрузим застрявшие маслозаправщики, а потом со станции.

- Успеете?

- К утру обеспечим.

Полбин встал, подошел к столу, постучал пальцем по коробке барографа и спросил:

- А где застряли маслозаправщики?

Блинников тоже встал.

- На последнем подъеме.

- Я вам вот что посоветую, - сказал Полбин. - Пошлите навстречу мощный трактор, но не спускайте вниз, к самым машинам. Оставьте на бугре. Длинные тросы есть?

- Найдутся.

- Забуксируйте длинным тросом одну машину и пусть трактор спускается по обратному скату, сюда, к нам. Машина пойдет наверх.

- Перетянет, думаете? - спросил Блинников.

- Уверен. Только трос нужен прочный и под него каток какой-нибудь подложить.

- Попробуем, - сказал Блинников.

Через несколько минут ушел и он. Полбин сел к столу и задумался. Распутица мешала боевым действиям. Небо было чистое, высокое, а на земле творилось невообразимое. Самолеты вытаскивали на мощеную взлетную полосу тракторами. Летчики ходили на аэродром пешком - машины буксовали. Но главную трудность составлял подвоз боеприпасов и горючего со станции железной дороги на аэродром...

А надо было летать. Немцы думали, что распутица остановит советское наступление, сделает невозможными действия авиации. Но они ошиблись. Невозможное становилось возможным для советских людей, охваченных желанием поскорее вышвырнуть врага за пределы своей страны. Уже совсем близко были государственные границы Советского Союза.

Глава X

Польша. Жаркое лето. Дороги, бегущие по холмистым полям с редкими перелесками. Фольварки, обнесенные каменными стенами. Из-за стен поднимаются деревья вековых парков, в их прохладной глубине поблескивают пруды.

Крытые белым железом дома "осадников" у пыльных дорог, одинокие, как стража. Деревни, по улицам которых носятся тучи мух. Круглые цементные колодцы с надписями на белых эмалированных дощечках: "Woda surowa do picia" "Woda surowa do gotowki"

К полям, видимым с самолета, долго нельзя было привыкнуть. После безбрежных массивов родной страны рябило в глазах от пестрой чересполосицы; поля казались лоскутным одеялом, сшитым из желтых, зеленых, коричневых и черных прямоугольных кусков. Странными казались и города: в центре тесные массивы старинных домов, прорезанные узкими, кривыми средневековыми улочками; от этой темной сердцевины, где торчат шпили обязательной ратуши и костелов, во все стороны радиально расходятся асфальтированные магистрали с нарядными, утопающими в зелени коттеджами по бокам; железные дороги рассекают город; вокзалы рядом с магазинами центральных улиц...

Один такой город недалеко от Вислы немцы превратили в опорный пункт. Они выгнали жителей из предместий, сделали из окон домов бойницы (пишется "дом", а читается "дот", говорили наши пехотинцы) и, окружив себя кольцевой обороной, задержали наше наступление.

Нужен был мощный удар авиации. Мощный и точный, ибо сразу за поясом немецкой обороны находились жилые дома, в которых ютились ждавшие освобождения поляки.

Полбин внимательно изучил планшеты фоторазведки. Группу самолетов он поручил возглавить Дробышу, а сам на У-2, который теперь в память конструктора Поликарпова был переименован в По-2, вылетел в район боевых действий. На машине он добрался до наблюдательного пункта командира пехотной дивизии, штурмовавшей город Н.

На опушке леса его встретил полковник в пыльной гимнастерке с плотно привинченными к ней двумя орденами Красного Знамени.

- Карташов, - назвался он. - Пройдемте к рации, товарищ генерал.

На холме под березами стоял маленький столик, на нем три телефона. К верхушке березы на шесте прикреплена метелочка антенны. Радист, молодой белобрысый парень с вытянутым худым лицом и толстыми губами, не снимая наушников, поднялся навстречу.

Полбин посмотрел на часы, повернув стекло так, чтобы в нем не отражались солнечные зайчики.

- Тринадцать сорок пять. Сейчас подойдут.

- Надо по артиллерии сначала, - сказал Карташов, поднимая бинокль. - Левее красного здания водокачку видите? Там три батареи и минометы.

Полбин взглянул по направлению руки полковника. За холмистым полем, покрытым редким кустарником, вставала окраина города. В бинокль было видно, что в красном здании у водокачки окна без стекол.

- Это отметка семнадцать. Так? - спросил Полбин.

- Точно.

- А в длинных серых сараях что у них? Пехота?

- Да. И противотанковая там же. Надо тоже жахнуть.

- Жахнем, - сказал Полбин без улыбки. - Это за кустарниками, ближе ко мне - ваши?

- Да, мои. Залегли, ждут подмоги с неба. Один из трех аппаратов на столе зазвонил. Полбин взял трубку, потом, выслушав, посмотрел на карту, придавленную к столу бурым комком земли.

- Сейчас подойдут.

Он поднял голову. Над лесом, на большой высоте появились "Петляковы". Они летели в кильватерной колонне пятерок. С земли их полет напоминал осеннюю тягу журавлей: впереди вожак, за ним два справа и два слева. Клинья двигались спокойно, даже несколько торжественно.

Полбин взял из рук радиста микрофон:

- "Клен", "Клен", слушайте меня. Я - "Береза". Слушайте меня. "Клен", вы над моей головой. Идите к отметке семнадцать, артпозиции... Я - "Береза".

"Петляковы" в небе резко меняют курс. Строй их вытягивается, они на ходу принимают боевой порядок - пеленг.

Немецкие зенитки начали огрызаться. Но самолеты уже рассредоточили строй, снаряды рвались в чистом небе, прыгая, как ватные шарики.

Ведущий самолет развернулся в сторону красного здания с водокачкой и отошел от группы. Секунда - и он понесся в стремительном пике. За ним на глиссаду пикирования, как на скользкую крутую дорожку, ступил следующий, потом еще, еще...

Доходя до невидимого пункта, точно рассчитанного еще на земле, "Петляковы", как бы оступаясь у края стремнины, с нарастающим гулом моторов летели вниз.

Вверху над ними кружились истребители прикрытия. Часть "Лавочкиных" опоясала "вертушку", охраняя ее с боков.

Ведущий сбросил бомбы. С разворотом и набором высоты он выходил из пикирования, его длинное тело блеснуло под солнцем. На красный дом с водокачкой полетели бомбы.

Они падали в одну точку. Еще не успевал рассеяться дым одного взрыва, как вспыхивало пламя другого, третьего... Через равные промежутки времени на опушку леса доносились глухие удары, и листья берез тихонько вздрагивали.

Ведущий закончил боевой разворот, набрал высоту и оказался в хвосте последнего самолета группы, растянувшейся в небе.

Кривую, описанную ведущим, повторил "Петляков", летевший вслед за ним. По этой же кривой лезли вверх остальные. Встав вровень с теми, кто был на исходной высоте, они спешили к краю невидимого обрыва и снова падали вниз...

Теперь уже трудно было пометить самолеты номерами, ибо первый и последний делали одно и то же: отбомбившись, каждый гнался за хвостом идущего впереди, взбирался на высоту и, скользнув по линии боевого пути, снова шел к земле, стонавшей от грохота разрывов...

Полбин поднес к глазам бинокль. Водокачки не было. Толстое круглое основание ее рассыпалось и было придавлено грузно осевшей крышей, как монгольской шапкой, надетой набекрень. Из обгорелых стен красного здания рвались кверху языки пламени, бледные, почти незаметные в сиянии безоблачного дня. Черный дым косо стелился по ветру.

На бугристой равнине среди кустов виднелись выгоревшие гимнастерки пехотинцев. Многие поднялись из укрытий и, заслоняясь руками от солнца, смотрели на пожарище. Кто-то повернулся лицом к Полбину и помахал над головой пилоткой, словно призывая: "Вперед! Путь свободен!"

"Петляковы" стали собираться в строй. Полбин услышал по радио голос Дробыша:

- "Береза", я "Клен". Цель накрыта. Вижу прямое... Я - "Клен"...

Вмешался чей-то другой, задорный голос:

- Бомбили отлично, подтверждаю!

Мелькнула мысль: Звонарев! Но нет, о нем давно ничего не слышно.

- Кто вы? - спросил Полбин.

- Я - "Тюльпан"...