Евгений Дырин - Дело, которому служишь

• Название: Дело, которому служишь
• Автор: Евгений Дырин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Летчики стояли в положении "вольно" под деревьями в ста метрах от землянки.

- Может, боевой вылет монтируется? - вполголоса спросил Белаш своего соседа, старшего лейтенанта Синицына.

- Дождешься, - хмуро ответил тот. - Откроется академия на целый день. Повторение пройденного...

- Летать тоже будем, - не унимался Белаш. - Вон технари бомбы подвешивают.

- Это разве полеты? По кругу да по кругу. Ты мне дай по настоящему дзоту гвоздануть.

- Дождешься! - сказал другой сосед Синицына, лейтенант Плотников. Из-под шлема у него выбивался клок вьющихся светлых волос, зачесанных на висок.

Синицын недружелюбно взглянул на него и промолчал.

Плотников говорил с ним, не поворачивая головы, глаза его, добродушно-ласковые, прикрытые выгоревшими на солнце длинными ресницами, были устремлены на пыльный проселок.

- Можно и другого дождаться, - продолжал он, как бы рассуждая сам с собой. - Спросит пехота по радио: "Что за мазила там у вас, правый ведомый? Бьет по дзоту, а летит в болото... Мне лягушат незачем стращать, мне надо немцев бить! Взялись помотать, так помогайте!"

Намек был очень прозрачен. Синицын зашипел от злости, но тут раздалось:

- Смирно! Равнение направо!

Все вытянулись н повернули головы. Полбин поздоровался с летчиками, послушал, наклонив голову набок, как лесное эхо повторило дружный ответ, и спросил:

- Ко мне как к командиру корпуса вопросы есть?

Молчание. Неподалеку в строгих позах стояли Дробыш и Пчелинцев. Дробыш был маленького роста, рядом с широкогрудым командиром полка он казался щуплым. Фуражка у него, как у Полбина, была низко опущена на лоб, прикрывая глаза от солнца.

Белаш знал, что вопрос Полбина остается без ответа не потому, что летчиков стесняет присутствие непосредственных начальников. Каждый раз, прилетая в полк, - а прилетал он, начиная с мая, почти ежедневно (когда только успевал побывать на аэродромах других полков!) - Полбин задавал этот вопрос и подробно, обстоятельно отвечал летчикам, если кто-либо интересовался боевой работой соседних подразделений, ближайшими перспективами учебы... Но сегодня все молчали, даже Синицын, обычно спрашивавший:

"Когда в бой, товарищ полковник?" Полбин обводил взглядом лица и задерживался на каждом долю секунды, поворачивая голову короткими, почти незаметными рывками. Встретившись с этим взглядом, Белаш почему-то отвел глаза. Он увидел тонкие, плотно сжатые губы Полбина, хорошо выбритый подбородок, крепкий, угловатый, без ямочки. Ворот гимнастерки туго охватывает загорелую шею, подворотничок свеж и подшит весьма тщательно. К тонкой шерстяной гимнастерке прикреплены два ордена Ленина, два боевого Красного знамени. Над орденами - "Золотая Звезда", под ними, на муаровых лентах, две медали - "За оборону Москвы" и "За оборону Сталинграда". На правой стороне груди красно-золотой эмалевый знак "Гвардии". Полбин всегда появлялся перед строем летчиков в этой гимнастерке с орденами и очень строго отчитывал тех, кто не носил своих наград, заставляя тотчас же бежать за ними и надевать при нем. Белаш скосил глаза на свою медаль "За отвагу".

- Я знаю, - твердо, громко заговорил Полбин, - некоторые из вас думают: почему из-за того, что молодое пополнение не обучено пикированию, должны сидеть за партой и мы, старички? Почему мы раз в неделю летаем на бомбежку противника, а каждый день занимаемся повторением пройденного, ковыряем землю около аэродрома?

Он помолчал, в глазах исчезла усмешка, они стали жесткими.

- Я отвечу так, как отвечал уже некоторым товарищам в отдельной беседе: во-первых, потому, что у нас есть твердые и точные приказы высшего командования на сей счет, а приказы нужно исполнять твердо и точно; во-вторых, потому, что на нашем участке фронта в данный момент оперативная пауза, относительное затишье, и это дает нам возможность подготовить не только отдельных снайперов бомбометания, но и сделать все экипажи пикирующими; в-третьих, потому, что ни в одном деле, а особенно в летном, нет предела совершенствованию, а значит, наряду с молодежью должны учиться, непрерывно улучшать свои результаты и так называемые старички... Вопросы есть?

Нет, вопросов быть не могло. Все знали, что командир адресует свою речь только "некоторым". Кроме Синицына, сказанное приняли на свой счет еще два-три человека.

- Сейчас пройдем на опушку, оттуда лучше виден полигон.

Пчелинцев дал команду, и летчики двинулись вдоль стоянок строем по три, экипаж за экипажем. Полбин быстрой легкой походкой шел в стороне и говорил что-то Дробышу. На середине пути Дробыш коснулся козырька фуражки, остановился, дослушал последнюю фразу командира корпуса и направился обратно, к штабу.

В конце аэродрома летчики выстроились полукругом, открытым в сторону полигона. Полбин сломал гибкую ветку орешника и, оборвав листья, превратил ее в указку.

Пчелинцев доложил ему, что личный состав собран для выслушивания задачи, и сделал шаг в сторону.

Полбин взмахнул прутиком, опустил его к начищенному сапогу.

- Товарищи, - сказал он, - авиация существует для того, чтобы помогать пехоте, вообще наземным войскам; помогать им, взаимодействовать с ними. Это понимают все. Уясняя каждую нашу задачу, мы должны исходить из этой общей установки. В ближайших операциях нам придется бить по целям, которые называют малодоступными. Это будут переправы, мосты, а иногда даже отдельные огневые точки противника, его артиллерийские батареи. Что значит промахнуться в этом случае? Это значит поставить под удар своих. Кого - своих?..

- Пехоту, - сказал Белаш и смутился, так как его голос одиноко прозвучал в тишине.

- Правильно, пехоту. Значит, нужно каждую бомбу класть в цель. Теперь смотрите... Он указал прутиком в сторону полигона:

- Малый круг с крестом - цель. Ее размеры выражаются в нескольких метрах. Это вражеская долговременная огневая точка, дот. Трудно поразить такую цель? Он быстро повел глазами по лицам. - Лейтенант Плотников! Ваше мнение?

Плотников вздрогнул, моргнул белесыми ресницами:

- Нелегко, товарищ полковник! - и добавил поспешно: - Но если это дот, то я его любой ценой разделаю!

- А если пока только мишень?

- Тоже.

- Что "тоже"?

- Ну, уничтожу.

- Любой ценой? - Полбин склонил голову набок, сощурился, ожидая ответа. Плотников медлил только секунду:

- Да.

- Неверно! Плохой ответ, не годится. Не любой ценой, а точным попаданием с первого захода! Положенным количеством бомб - и не больше.

- Как утку влет, со вскидки, - сказал низким басом Пчелинцев. - И не дуплетом, а из одного ствола...

- Правильно, охотник! - едва заметно улыбнулся Полбин. - Можно даже дуплетом - ведь бомбим часто серией, - но с одного захода, с одного выстрела. Чем дольше будешь висеть над целью, тем скорее тебя зенитки снимут. "Любая цена" может оказаться ценой жизни. Стало быть, точность расчетов, точность удара - первое требование...

Глава III

Генерал-майор авиации Крагин, заместитель командира корпуса по политической части, был старше Полбина годами. Безусым юнцом он участвовал в гражданской войне, а затем долгое время находился на политической работе в самых различных родах войск, исключая только флот. Был комиссаром кавалерийского эскадрона, артиллерийского дивизиона, работал в саперных войсках, в мотомеханизированной дивизии, в войсках связи. Перед самой войной попал в авиацию.

И везде, куда бы его ни посылала партия, он помнил одно: техника техникой, а главное все-таки люди.

Он умел командовать по-кавалерийски, растягивая слова, знал толк в "аллюрах", "вольтах", мог собрать и разобрать полевой телефонный аппарат и устранить его неисправность, знал устройство и режимы работы танкового мотора, хорошо разбирался во всех видах авиационной техники, но лучше всего знал советского солдата, все этапы роста которого прошел сам - от вестового командира роты до генерала. Если бы в служебных анкетах, в графе "профессия", было принято писать "комиссар", Крагин мог бы сказать это о себе с полным правом.

Он был среднего роста, полный, с добродушным круглым лицом, которое становилось строгим, когда он, делая доклады на собраниях, надевал очки в светлой оправе. Обычно очков он не носил. Припухшие верхние веки придавали его лицу постоянное выражение только что проснувшегося человека. Это выражение не исчезало, даже если Крагину приходилось провести одну-две ночи без сна.

Минувшую ночь Крагин почти не спал. До двух часов он знакомился с партийными документами летчиков, прибывших из запасных полков, а в пять утра начались полеты в дивизии Рубакина. Крагин был на аэродроме вместе с Полбиным, а когда тот улетел к Дробышу, остался на совещании комсоргов подразделений. На совещании обсуждался вопрос о мерах помощи молодым летчикам, осваивающим пикирование. Это была важная, едва ли не центральная задача дня, и Крагин считал своей обязанностью участвовать в каждом таком совещании.