Эдмон Лепеллетье - Римский король

• Название: Римский король
• Автор: Эдмон Лепеллетье
• Издательство: Дайджест
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-7685-0008-1

В романе «Римский король» прекрасно описана попытка государственного переворота, предпринятая во Франции во время знаменитого Бородинского сражения под Москвой. Интересны подробности похода Наполеона в Россию, увиденные глазами французского писателя.

---

– Русские на все способны; кто их знает! – буркнул он.

Действительно, Наполеону и в голову не могло прийти, что, продолжая последовательно развивать свой план, Барклай де Толли хотел только симулировать защиту Смоленска, но совсем не собирался ставить из-за него на карту всю судьбу будущего.

Правда, русские оказали геройское сопротивление, и, несмотря на то, что сильная канонада из французских орудий вызвала в городе ряд пожаров и русским солдатам пришлось сражаться среди моря пламени, Наполеону не удалось в двухдневной битве добиться никаких решительных успехов; все-таки ночью с пятого на шестое августа (с 24 на 25 июля) 1812 года русские войска оставили Смоленск. Как донес Барклай де Толли своему императору, цель защиты Смоленска была только в том, чтобы дать возможность армии князя Багратиона добраться до Дорогобужа. «Дальнейшее удержание Смоленска не могло иметь никакой пользы, наоборот – оно могло бы повлечь за собой только напрасное истребление храбрых солдат. Поэтому решился я после удачного отражения приступа неприятельского оставить город и со всей армией взять позицию на высотах против Смоленска, делая вид, будто ожидаю его атаки».

На заре 6 августа французские пушки снова забухали, закидывая ядрами Смоленск. Но Наполеон был поражен, что из города ему не отвечают. Присмотревшись, он заметил, что на стенах не видно солдат. Были посланы разведчики – они донесли, что в городе не видно ни малейшего присутствия защитников. Тогда французская армия заняла Смоленск – русские снова отступили, не понеся значительного урона, не допустив генерального сражения!

Въезжая в объятый пожаром город, Наполеон задумался о словах Лефевра, что «русские на все способны». Эта тактика окончательно сбивала его с толку – он не знал, что ему делать. Идти вперед? Но до каких пор? Ведь таким образом его армия очень скоро растает – под одним Смоленском полегло около десяти тысяч! Но, с другой стороны, ни повернуть назад, ни остановиться не представлялось возможным. Наполеон уже приказал послать в Париж и дружественным державам реляции о взятии Смоленска, в которых описывал страшный разгром русских и геройскую победу французской армии. Это было необходимо, так как о действиях французского оружия уже давно не было ничего слышно. Но если теперь остановиться, то у всех за границей невольно встанет вопрос: «Почему же армия остановилась, раз она осталась победительницей?»

Значит, ничего не осталось, как продолжать идти вперед, вперед! В Москву! Там император Александр подпишет мир, с войной будет кончено! Да и какой эффект произведут декреты, рассылаемые по всей Европе, с пометкой: «даны в Кремле такого-то числа»! Нет, нельзя было остановиться в Смоленске, в этих развалинах, когда их ждала Москва, столица царей!

Но была еще и другая причина, заставлявшая Наполеона быстрым маршем двинуть войска по московской дороге.

Он получил извещение, что русское дворянство, не посвященное в планы Барклая де Толли, формируя на свой счет батальоны, громко выражало неудовольствие отступлением русской армии. В такую эпоху, которую переживала Россия, особенно важно было прислушиваться к голосу общественного мнения. А ведь не только дворянство, формировавшее ополчение, но и купечество, щедро сыпавшее денежные пожертвования, и солдаты, рвавшиеся в бой, – все негодовали на Барклая и упрекали его в измене.

Поэтому императору Александру пришлось прислушаться к общему голосу и назначить главнокомандующим всех русских армий престарелого Кутузова, ученика и сподвижника великого Суворова. Это назначение казалось Наполеону очень счастливым: Кутузов, следуя примеру своего учителя, не знавшего отступлений, непременно даст французам генеральное сражение. Но нельзя было дать ему время укрепиться и собрать все силы, которыми располагала Россия. Надо было налететь на него, поразить быстротой натиска, смять, растоптать! А что в случае генерального сражения так именно и будет – в этом Наполеон ни минуты не сомневался.

Но все генералы, во главе с Неем, пытались отговорить императора от продолжения похода в глубь России и делали ему вполне резонные представления. Вот уже несколько дней, как лил беспрестанный дождь, и болотистая местность окончательно размокла. Орудия вязли в грязи, лошади падали, издыхая в упряжи, но не будучи в силах стащить с места тяжелые осадные пушки. Лихорадка свирепствовала в рядах солдат и уносила больше жертв, чем вражеские пули и ядра. Так почему бы не обождать в Смоленске?

Наполеон задумался и как будто поколебался. Наконец он сказал:

– Да, погода нам не благоприятствует. Эта страна совершенно непроходима из-за болотистой почвы. Если погода не изменится, то завтра я дам приказ повернуть к Смоленску!

Но, к несчастью для французов, погода переменилась. На следующий день, 23 августа, яркое солнце заиграло на безоблачном небе, позлащая палатки Великой армии и весело отражаясь в полированных частях оружия. Свежий ветерок подсушивал дороги. Надежда и радость возвращались вместе с солнцем.

– Да разве можно повернуть назад в такую погоду! – весело сказал Наполеон, хватаясь за этот предлог, чтобы отказаться от исполнения данного обещания, счастливый возможностью снова двинуться вперед. – Да ну же! Даву, Мюрат, встряхнитесь, черт возьми! Вперед на русских! Мы скоро нагоним их и славно отдохнем в Москве!

Солнце, как позднее снег и холод, оказалось союзником России!

Если бы дождь не перестал, то, сознавая невозможность двигаться вперед с артиллерией по болотам, Наполеон был бы вынужден вернуться в Смоленск и стать там на зимние квартиры. Таким образом война затянулась бы до весны 1813 года, и неизвестно тогда, какой оборот приняла бы она для русских.

Но этого не хотела судьба. Солнце Аустерлица светило теперь врагам.

И Наполеон двигался все вперед, вперед навстречу ожидавшей его пропасти.

XIV

После ухода Анрио генерал Мале остался наедине с женой.

Она была в курсе замыслов мужа, хотя и не знала подробностей проекта. Единственно, что она знала, – это конечную цель, заключавшуюся в уничтожении империи. Но она не понимала, каким образом можно было рассчитывать на подобный переворот.

После недолгого молчания Мале резко сказал ей:

– Решено! Сегодня вечером, дорогая жена, я попытаюсь освободить этот угнетенный народ!

Госпожа Мале вскрикнула и, беспокоясь и боясь неуспеха, спросила:

– А ты рассчитываешь на успех? У тебя, вероятно, имеются какие-нибудь новости?

– Да, и очень важные. Император умер, я получил это известие из России от верного друга, – ответил Мале. – Правительство еще ничего не знает о смерти Наполеона. Только ночью, а может быть, даже завтра утром Парижу станет известно великое событие. Заблаговременное сообщение о счастливой катастрофе и эта ночь не пройдут для меня даром. Я намерен воспользоваться изумлением одних и растерянностью других. Я соберу всех желающих блага народу, постараюсь возбудить энергию патриотов; благоразумные старые партии предоставят мне свободу действовать в надежде извлечь свою выгоду во время общего замешательства. Да, я вырву власть из рук неспособных и преступных бонапартистов; впрочем, они и сами по первому сигналу поспешат засвидетельствовать свою покорность. Я рассчитываю сегодня же ночью или – самое позднее – утром, на рассвете провозгласить новое правительство. Я – истый республиканец и не желаю власти лично для себя. Правительственная комиссия обсудит, какую форму правления лучше всего предложить французскому народу. Если партийные и частные интересы заставят комиссию отказаться от Республики, я уйду совсем. Я не воспользуюсь предоставленной мне властью. Убедившись, что препятствия слишком велики, чтобы победить их, и установив изустный порядок в стране, я покину Францию и уеду вместе с тобой, моя дорогая, куда-нибудь подальше, в колонии, может быть. Во всяком случае я буду чувствовать себя удовлетворенным, сознавая, что все-таки сделал много для своего отечества, освободив его от военного деспота, который угнетал народ и купал его в крови. Я почти уверен, что все последуют за мной, хотя нынешние французы с великой радостью идут под иго. Приходится силой и хитростью срывать с них цепи, – прибавил Мале с загадочной улыбкой.

Предупредив жену, чтобы она ничего не рассказывала о смерти Наполеона до тех пор, пока это известие не станет общим достоянием, он поручил ей отнести его генеральский мундир к монаху Каманьо, жившему на улице Сен-Жиль.

Пробил час, когда посторонние посетители должны были удалиться из лечебницы. Мале поцеловал несколько раз жену, которая медленно ушла, стараясь скрыть слезы от швейцара. Мале проводил ее до решетчатых ворот сада; здесь была граница, за которую выход строго воспрещался всем пансионерам-узникам.

В шесть часов раздался звонок, призывающий пансионеров к обеду. Мале прошел в столовую и спокойно сел за стол со своими обычными компаньонами. Ничто в его поведении не выдавало того важного решения, которое он принял. Мале обладал такой силой воли, таким умением владеть собой, что прошел после обеда в салон и засел играть в партию виста, как это делал ежедневно. В десять часов он поднялся, с довольным видом сосчитал свой выигрыш и, пожелав своим партнерам большого успеха в дальнейшей игре, простился с ними и отправился в свою комнату. В одиннадцать часов вся лечебница погрузилась в сон; в окнах не видно было ни одного огонька; всюду царила полнейшая тишина.