Евгений Лотош - Корректор. Книга первая: Ничьи котята

• Название: Корректор. Книга первая: Ничьи котята
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Научная Фантастика

Этот мир жесток и холоден. Тех, кто возвышается над толпой, преследуют всегда. Взрослым проще: они знают правила игры, они могут затаиться, замаскироваться, не выдавать себя. Но детям, которым не известно о существовании правил, спрятатся невозможно. Особенно детям, чьи особые способности не может объяснить современная наука. Усилием воли они рвут листовую сталь и крушат железобетон, но беспомощны перед лицом равнодушной государственной машины, перемалывающей судьбы. Любая технология в первую очередь используется для создания оружия – а если ее нет, ее следует создать. Пусть даже для этого потребуется истязать десятилетних.

Тем, кто попал в западни секретных лабораторий, не вырваться. Темные стальные камеры, дурман в крови, ошейники-блокираторы и "научные стенды", более всего напоминающие пыточные машины – вот их судьба. Девиантами становятся в возрасте от восьми до десяти лет, и если дети не в состоянии сознательно помочь военным создать новое оружие, тем хуже для них. Надежды нет ни для кого: даже родные родители не в состоянии защитить своего ребенка от Акта о принудительной спецопеке. А сироты… кто когда-нибудь вспоминал о сиротах?

И даже тем, кому чудом удалось сбежать, вырваться из страшных лабораторий Института человека и не умереть от превентивно введенного смертельного яда, голода и болезней, все равно не выжить. Ищейки идут по следу, и давно заброшенный отель в старой мароновой роще на окраине южного приморского города может стать местом, где пуля спецназовца поставит точку в финальном акте затянувшейся трагедии.

Ей тринадцать. Ее зовут Карина. Она девиант. Она забыла лица своих давно умерших родителей. И у нее нет будущего – если только молодая пара, с которой свела ее судьба, не сумеет укрыть ее от жестокого холода окружающего мира…

---

– Что принес? – спросил он, прикрывая за собой дверь.

– Вот, – Палек протянул ему пелефон.

– Дрянь штучка, – поморщился скупщик. – Сама по себе дешевка, да еще и редкая, обвеску к ней не найдешь. И с кодом. Двести.

– Мало! – обиделся Палек. – Как же редкая, вон, я недавно такой же видел на Парковой в витрине. И не дешевка – он пять тысяч стоит, если новый.

– Вот именно, если новый и в комплектации, – буркнул Морж. – Ладно, четыреста. Последняя цена. Бери или топай отсюда, шкет.

– Ладно, – с неохотой согласился Палек. Он рассчитывал на пятьсот как минимум, но по опыту знал, что больше одного раза Морж цену не повышает. Он сунул отсчитанные скупщиком бумажки в карман, где уже лежали оставшиеся от похода в магазин восемнадцать маеров и выскользнул в дверь. По лицу скупщика скользнула тень презрительной ухмылки.

– Тысячи за три с половиной уйдет, пожалуй, – пробормотал он под нос. – Интересно, сколько в нем денег? Сейчас, дружок, мы тебя поставим на разблокировку…

Он прошел в неприметную дверцу, сунулся в шкаф и, порывшись, достал оттуда интерфейсный кабель. Подцепив его одним концом к пелефону, а вторым – к стоящему на столе терминалу, он поводил пальцами над сенсорной панелью, запуская программу взлома.

– Вот так, – удовлетворенно кивнул он. – Авось к завтрашнему утру справится.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, он вышел обратно в подсобку – и остолбенел. В его собственном кресле сидел, играя выкидным ножом, совершенно не знакомый ему парень.

– Ты кто? – резко спросил скупщик. – Что ты здесь делаешь?

Парень медленно поднял на него безразличный взгляд.

– Я тут сижу, – пояснил он скучным голосом, словно разговаривая с идиотом. – Тебя жду. Вот, дождался.

Скупщик растерялся. Гость явно не принадлежал к числу известных ему воров – ни к тем, кто приносил краденое, ни к тем, кто изредка приходил от Касама за данью. Кто-то новенький? Но к нему никогда не являются с улицы, только по рекомендации. И рекомендующий в первый раз обязательно присутствует сам. Или он не вор?

Между тем парень неторопливо поднялся, приблизился к скупщику и приставил ему к животу лезвие ножа.

– К тебе только что приходил мальчик, – все тем же скучным голосом произнес он. – Он принес вещь. Я ее забираю.

– Но я ему честно заплатил… – прошептал скупщик, теряя голос.

– Твои проблемы. Мне плевать, что ты скупаешь краденое. Я не занимаюсь чисткой города от мелкоуголовной швали вроде тебя. Но сейчас ты отдашь мне эту вещь, или я выпущу тебе кишки. Понял? Или повторить?

Скупщик мелко затряс головой. Нет, это не вор. Да наплевать, кто он, пусть подавится! Потом можно накапать Касаму, что уличная шпана совсем оборзела, и слишком много думающего о себе придурка возьмут за яйца. Но сейчас пусть берет, что надо, и убирается. Тем более, что и надо-то ему не так много.

Он ткнул пальцем в сторону дверцы:

– Там. Там лежит.

– Неси.

Скупщик краденого юрко, несмотря на преклонный возраст, проскользнул в дверь и пару секунд спустя вынырнул оттуда со злополучным пелефоном в руке. Парень выхватил устройство, бросил на него небрежный взгляд, и взял Моржа за горло железной рукой.

– Теперь слушай меня внимательно, дядя. Если ты еще раз возьмешь у этого мальчика хоть что-то, хоть пустую бутылку из-под газировки, я тебя изувечу так, что тебя до конца жизни в цирке показывать станут, в отделении "Уроды мира". А если попробуешь жаловаться кому-то, сдохнешь очень неприятной смертью.

Перед глазами скупщика взблеснуло лезвие, на мгновение оторванное от его живота, и он мелко закивал. Вот так попал! Да уж он в следующий раз лучше сам щенка в полицию сдаст, чем снова с этим психом дело иметь станет. Нет уж, пусть с ним Касам разбирается.

– Понятливый. Молодец, – удовлетворенно произнес парень. – Ладно, дядя. Бывай.

Он толкнул дверь подсобки и вышел. Скупщик стоял, часто и тяжело дыша, и смотрел ему вслед. А не староват ли он для такой жизни? – вдруг пришло ему в голову. Может, пора бы уже остепениться? Уже накопленных денег ему хватит до старости, а общаться с чокнутыми каждый раз становится все напряжнее.

Сглотнув вязкую слюну, он поплелся в торговый зал. Нет, определенно стоит задуматься, не пора ли отойти от дел…

Палек вприпрыжку бежал по дорожке, предвкушая, как удивится Яна, увидев содержимое пакета у него в руках. Мороженое следовало съесть в первую очередь, но и до засахаренных лимонов, и до заварных пирожных дело тоже дойдет. На жалкие восемнадцать маеров, оставшихся от денег Дзинтона, разумеется, такого не купить. Он причмокнул, предвкушая пиршество. Интересно, а нельзя ли как-то приспособить янины способности для того, чтобы таскать пелефоны и кошельки?

– Палек!

Мальчик повернул голову и удивленно остановился. Рядом с дорожкой, у ствола старого толстого марона, скрестив руки на груди, стоял Дзинтон. Отлепившись от ствола, он подошел к мальчику и задумчиво посмотрел на него сверху вниз.

– Хорошее настроение, да? – непонятным тоном спросил он. – Решил еще раз сбегать за покупками? И даже деньги нашел на дороге?

Палек вздрогнул. Он как-то не подумал, как станет объяснять Дзинтону, откуда взялись деньги.

– Ну-ка, друг милый, пошли, потолкуем под сенью златой листвы, – парень крепко ухватил Палека за плечо и отвел в сторону от дорожки, к старому полусгнившему пню. – Присаживайся, родной. Ты мне ничего сказать не хочешь?

Палек тупо помотал головой. Вот попался так попался! Почему же он сразу не подумал? Все, кранты. Теперь Дзинтон точно сдаст его в полицию. Или нет, полицию он не любит. Тогда, значит, выгонит из дома. Ну и подумаешь!

– И даже эта вещичка тебе не знакома?

Тот самый пелефон возник в руке Дзинтона словно из воздуха. Палек сглотнул. Откуда у него эта штука? Он что, следил за магазином Моржа? Но как Морж отдал ему?…

Дзинтон взял его подмышки и усадил на пень. Потом присел на корточки, так что их глаза оказались вровень.

– Палек, зачем ты воруешь? – спросил он. – Ты не наелся сегодня утром? Так попросил бы добавки, нашлось бы. Или ты просто привык к легким деньгам? Ты ведь не первый раз этим занимаешься, верно?

Мальчик насупился. Ну вот, сейчас начнет читать нотацию. Лучше бы сразу дал по шее да выгнал.

– Не первый. Так почему? Впрочем, я и так знаю. Ты думаешь, что это легко. Деньги, которые почти что сами идут в руки. И почти безопасно – никто не обращает на тебя внимания, а если и поймают ненароком, то можно пустить слезу и разжалобить, авось и отпустят. Тебе всего десять, а ты уже можешь купить себе еду и вещи, которые не могут позволить дети даже из не самых бедных семей. Благодаря этому ты чувствуешь себя значимым, чувствуешь превосходство над остальными. Так?

На последнем слове голос Дзинтона резко изменился, хлестнув мальчика по ушам словно кнутом, и тот машинально кивнул. Ну да, все так. А что плохого в том, что чувствуешь себя крутым?

– Так вот, ты ничуть не лучше блох, которые живут на собаке, – голос Дзинтона наотмашь сек его по живому. – Они, наверное, тоже думают, что крутые – ведь собака весь день бегает в поисках пропитания, а им достаточно лишь запустить хоботок ей под шкуру, чтобы вдоволь насосаться крови. Ты – вошь, гордящаяся тем, что она паразит. У всех вокруг есть какие-то мечты, стремления, жизненные планы, а что есть у тебя? Мысли о том, что бы украсть, как повыгоднее продать краденое, а на вырученное нажраться и напиться? Что у тебя в будущем, кроме Инспекции по делам несовершеннолетних, детдома для малолетних преступников, а потом полицейского инспектора, наркотиков и тюрьмы? Ты именно такой жизни ищешь – жизни вора и беглеца от закона? Именно такая мечта тебе нужна – не попасться завтра на очередной краже? Зачем ты вообще живешь на свете? Отвечай!

Палек вздрогнул и опустил голову.

– Я хотел накопить денег, чтобы путешествовать, – угрюмо сказал он. – Билеты на поезд дорогие. Я же не беру много! – вдруг яростно сказал он, вскидывая взгляд. Ему почему-то страшно захотелось убедить Дзинтона, что он не такой. – Я не ворую все время! Подумаешь, один пелефон! Он же богатый, он себе другой купит! И потом, если он такой лох, то сам и виноват!

– Путешествовать… – голос Дзинтона снова изменился, стал мягче и глуше. – Вот, значит, как. И из детдома ты убегаешь, потому что тебе нравится бродить по миру? Понятненько… Палек, скажи мне честно – а если бы ты мог путешествовать без денег, ты бы стал воровать?

– Нет, конечно, – буркнул мальчик. – Что я, не понимаю, что ли, что красть нехорошо?

– Не понимаешь, – отрезал Дзинтон. – Понимал бы – не крал. Палек, каждый человек от рождения наделен свободой выбора. Люди – не тролли, которые без чувства долга и чести превращаются в диких зверей. И не орки, жизнь которых по большей части с младых ногтей определяется общиной. Люди могут выбирать, и я свободу выбора за ними признаю, пусть даже сам выбор мне не всегда нравится. Но в моем доме нет и никогда не появится воров и бандитов.