Сесил Форестер - Коммодор

• Название: Коммодор
• Автор: Сесил Форестер
• Жанр: Путешествия и география

1812 год. Хорнблоуэр во главе отряда кораблей отправляется в Россию и принимает участие в обороне Риги.

---

Всё было очень мирно. На баке несколько матросов под руководством парусного мастера раскладывала для починки грот. Другие на шкафуте скребли палубу «медвежьей шкурой» — огромным матом из копры, смоченным и набитым песком, чистить которым палубный настил было гораздо эффективнее, чем пемзой. На шкафуте штурман проводил занятие по навигации; штурманские помощники и мичмана стояли вокруг него полукругом с секстанами в руках. Хорнблауэр прогуливался достаточно близко, чтобы услышать, как один из мичманов, еще совсем ребенок, тонким детским голоском пропищал ответ на заданный ему вопрос.

— Параллакс предмета измеряется дугой вертикального круга между условной линией, проходящей через центр Земли и линией… и линией… линией…

Мичман вдруг осознал, что коммодор находится в ужасающей близости от него. От неожиданности он поперхнулся и замолчал, хотя до этого момента ему удавалось цитировать определение слово в слово по «Основам навигации» Нори. Это был молодой Джерард, племянник второго лейтенанта с «Сатерленда», которого Буш взял на свой корабль в память о дяде, который все еще томится во французской тюрьме. Штурман нахмурил брови.

— Продолжайте, продолжайте же, мистер Джерард, — проговорил он.

Хорнблауэр вдруг мысленно представил себе молодого Джерарда перегнутым через казенник пушки и гибкую боцманскую трость, которая весьма доходчиво убеждает мальчишку в необходимости на всю жизнь запомнить «Основы» Нори. Он поспешно вмешался.

— Между условной линией, проходящей через центр Земли, — произнес он, стоя за спиной Джерарда — и линией, проведенной от глаза наблюдателя через центр этого предмета. Правильно, мистер Тус?

— Абсолютно верно, сэр, — откликнулся штурман.

— Полагаю, мистер Джерард как раз хотел это сказать. Не так ли, юноша?

— Д-да, сэр!

— Так я и думал. Я и сам был в вашем возрасте, когда учил это же определение.

Хорнблауэр продолжил свою прогулку, уверенный в том, что спас нежную кожу на тыльной части мистера Джерарда от наказания. Неожиданная суета вахтенного мичмана, бросившегося за грифельной доской, подсказала ему, что, очевидно, один из кораблей эскадры подал сигнал. Спустя две минуты мичман вытянулся перед ним и отдал честь, держа в левой руке записанное сообщение. «„Лотос“ — коммодору. Вижу землю на зюйде».

Это, должно быть, мыс Питрэга, южная оконечность входа в Рижский залив.

— Ответьте: «Лечь в дрейф и ждать коммодора», — приказал Хорнблауэр.

Если бы видимость была лучше, то на севере с салинга уже был бы виден остров Эзель. Итак, они на пороге новых приключений. В каких-то семидесяти милях прямо по курсу, в глубине залива, лежит Рига, которую, вполне возможно, как раз в это самое время осаждают войска Бонапарта. При таком слабом ветре эскадра доберётся до города спустя добрых двое суток. Тот факт, что они вновь входят в русские воды, накладывал на привычную корабельную жизнь заметный отпечаток. Все оживилось, но Хорнблауэр в глубине души чувствовал, что многие из тех, кто сейчас входят в Рижский залив, уже никогда не выйдут из него, если вообще кто-либо из них вернется обратно. Даже под ласковыми лучами солнца, сияющего с голубого неба, Хорнблауэр вдруг ощутил холодок тревожного предчувствия, от которого было трудно избавиться. Ведь и он сам — странно было думать, что и его тело может быть погребено в далекой России — в самом странном из всех мест, в которых он побывал.

Кто-то — русские, шведы или финны — тщательно обозначили фарватер буями, что значительно облегчало путь среди коварных мелей Финского залива. Однако ночью эскадре все же пришлось встать на якорь, когда посвежевший и слегка изменивший свое направление ветер не позволил кораблям пройти весь залив до вечера следующего дня. В полдень они приняли на борт лоцмана — бородатого мужчину, который, не смотря на ясный день, был одет в высокие штормовые сапоги и тяжелую куртку. Он назвался англичанином по имени Кэркер, признался, что не был на родине уже двадцать четыре года и только по-совиному заморгал, когда Хорнблауэр засыпал его вопросами о том, как идет война. Да, несколько французских и прусских конных пикетов были замечены под Ригой. Последние новости с основного театра военных действий касались отчаянной битвы под Смоленском и все предполагали, что Бонапарт будет там разбит. Насколько было известно лоцману, Рига готовилась к осаде — по крайней мере, вчера, когда он выходил на своем тендере, в городе было полно солдат и всюду были развешаны прокламации, призывающие жителей сражаться до конца, хотя никто по-настоящему не верил, что французы предпримут серьезную атаку. В конце-концов терпение Хорнблауэра лопнуло и он отвернулся от лоцмана, который, как и многие представители гражданского населения не только не был в курсе дела, но даже не отдавал себе отчета в серьезности складывающейся ситуации. Ливония, которая столетиями была ареной самых жестоких сражений в северной Европе, не видала вражеских войск на протяжении жизни уже трёх поколений и попросту забыла, каково это — пасть жертвой нашествия. Хорнблауэр абсолютно не намеревался вводить свою эскадру в устье Двины (какие странные эти русские названия!), если существовал хоть малейший шанс, что ему отрежут пути к отступлению. Стоя на палубе он внимательно рассматривал в подзорную трубу низкий зеленый берег. Почти прямо по корме эскадры солнце опускалось за горизонт, утопая в мягкой постели из облаков, но оставалось еще, по крайней мере, два часа светлого времени и «Несравненный» продолжал медленно приближаться к Риге. Буш подошел к нему и дотронулся до шляпы.

— Прошу прощения, сэр, не слышали вы что-нибудь? Например, канонаду?

Хорнблауэр насторожился.

— Да, пушки, клянусь Богом, — ответил он.

Низкий, неясный гул долетал из глубины суши.

— Лягушатники добрались сюда быстрее нас, сэр, — заметил Буш.

— Приготовиться к постановке на якорь, — бросил Хорнблауэр. «Несравненный» крался вперед, приближаясь к берегу на скорости в три-четыре узла; вода вокруг стала коричневато-желтой от ила, выносимого в море могучей рекой. До устья Двины оставалось не более одной-двух миль, а после таяния снегов и весенних дождей река должна быть полноводной. Буи, обозначающие отмель на баре, помогли Хорнблауэру уточнить свое место; cейчас эскадра находилась на расстоянии дальнего пушечного выстрела от этого плоского зеленого берега. Справа по носу над желтой водой виднелась церковь, с луковкой купола, увенчанного крестом, в котором, даже на таком расстоянии, отражались красные отблески заката. Должно быть, это селение Даугавгрива, лежащее на левом берегу. Если оно занято французами, то вход в реку опасен, а если они установили там тяжелые пушки, — то и абсолютно не возможен. Может быть, они как раз успели это сделать.

— Капитан Буш, — произнес Хорнблауэр, — я буду вам очень признателен, если мы встанем на якорь.

Канат загрохотал, вытравливаясь из клюза и «Несравненный» развернулся на ветер, пока матросы, разбежавшись по мачтам, убирали паруса. Другие корабли эскадры также подошли и готовились встать на якорь, когда Хорнблауэр вдруг почувствовал, что слишком поспешил или, вернее, ощутил горькое сожаление оттого, что ночь наступит раньше, чем он успеет установить связь с берегом.

— Вызовите мою барку, — приказал он, — капитан Буш, я буду на «Гарви». Вы примите командование эскадрой на время моего отсутствия.

Маунд встретил Хорнблауэра на верхний палубе, как только тот перешагнул через низкий фальшборт «Гарви».

— Приготовиться к бою, мистер Маунд. Мы подойдем к берегу в направлении этой церкви. Пошлите толкового моряка с лотом на руслень.

Бомбардирский кеч с якорем готовым к отдаче медленно двинулся вперед по спокойному морю. Было еще достаточно светло, так как здесь, на широте 57° N, да еще за несколько дней до солнцестояния, солнце не опускалось слишком низко за горизонт.

— Через час взойдет Луна, сэр, — доложил Маунд, — фаза — три четверти.

Вечер был волшебный — прохладный, бодрящий и тихий. Только легкий шелест воды, рассекаемой форштевнем кеча, скользящего по серебристой поверхности моря. Хорнблауэр неожиданно пришло в голову, что им не хватает только нескольких хорошеньких женщин и гитары — а то вполне можно было бы организовать приятную парусную прогулку. Но что-то на берегу вдруг привлекло его внимание и он вскинул к глазу свою подзорную трубу; стоящий рядом Маунд сделал то же мгновением позже.

— Огни на берегу, — сказал он.

— Это — бивачные огни, — уточнил Хорнблауэр.

Ему и прежде приходилось видеть ночные биваки: костры армии Эль Супремо в Центральной Америке, огни десантной партии перед атакой на Росас. Расположенные длинными почти правильными рядами, они вспыхивали и мерцали в сгущающихся сумерках. Проведя трубой по горизонту, Хорнблауэр обнаружил еще одну группу огней; между обоими биваками было широкое темное пространство, на которое Хорнблауэр указал Маунду.