Фредерик Массон - Наполеон и женщины

• Название: Наполеон и женщины
• Автор: Фредерик Массон
• Издательство: Библиотека репринтных изданий издательства «Україна»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Книга историка и биографа Наполеона Фредерика Массона позволяет увидеть Наполеона не как абстрактную фигуру правителя и полководца, политика и вершителя судеб целых народов, но рассмотреть его личность, человеческие качества, понять его «душевные движения», узнать малоизвестные факты его бурной жизни. Для одних Наполеон был устрашающим противником и тираном, для других же любящим супругом, беспокоившимся за судьбу близких. Как подчеркивает Ф.Массон, если бы женщины не играли существенной роли в жизни Наполеона, он никогда не стал бы тем, кем мы его знаем – самым выдающимся из мужчин.

В книге император Франции предстает «как любовник и муж столь же необыкновенный, сколь необыкновенен он был как воин и государственный деятель» – мягкий и вспыльчивый, нежный и страстный, беспощадный и страдающий. Его отношение к Жозефине де Богарне и австрийской принцессе Марии-Луизе, юной Дезире и певице Грассини, актрисе мадемуазель Жорж, пани Валевской и многим другим ярко раскрывает характер его натуры. И влияние этих отношений – непосредственное или косвенное – на его идеи и деяния, как считает автор, «не может быть оспариваемо».

---

V. Госпожа Фуресъ

Въ Тулоне 29 флореаля VI г. съ мостика Океана, – корабля, которому онъ вверилъ свою судьбу, – Бонапартъ смотритъ на платокъ, которымъ машетъ Жозефина, до техъ поръ, пока онъ не скрывается y него изъ глазъ. Онъ еще любитъ эту женшину, уже не съ темъ пыломъ, съ которымъ любилъ ее первое время, но съ признателъностыо удовлетворенной страсти и обласканнаго сердца. Онъ любитъ ее, какъ воплощеніе нежности иизящества, какъ существо женственное въ истинномъ смысле этого слова, первое, которое отдалось ему, которымъ онъ такъ полно обладалъ.

Съ нею y него условлено, что какъ только онъ завоюетъ Египетъ, – a онъ и не сомневается въ томъ, что завоюеть его, – она пріедетъ къ нему; что онъ пришлетъ за нею фрегатъ; что въ ожиданіи этого она отправится на воды. Если Жозефина и была искренна, когда обещала, то вскоре-же мысль объ отъезде, о долтомъ пути и его опасностяхъ, начинаетъ смущать и пугать ее. Въ Париже ею снова овладели прежнія привычки, общество, светъ, a особенно миланскія связи. Бонапартъ, съ своей стороны, начинаетъ кое-что подозревать.

Уже при переезде изъ Тулона на Мальту и въ Александріи его охватываетъ безпокойство. Прежнія подозренія снова приходять на умъ. Онъ хочетъ все знать, онъ разспрашиваетъ, ему разсказываютъ. Обращаясь къ темъ, которыхъ считаетъ своими друзьями, которые меныне другихъ способны оть него скрыть правду, онъ выспрашиваетъ y каждаго изъ нихъ въ отдельности по несколько разъ все, что говорилосъ о ней въ Италіи.

To, что было до его женитьбы на Жозефине, не интересуетъ, не задеваетъ его. Когда 23 преріаля VI г. онъ пишетъ ей изъ Милана: «Все мне было пріятно, даже воспоминаніе о твоихъ ошибкахъ, и о той прискорбной сцене, которая произошла за пятнаддать дней до нашей свадьбы», онъ даетъ здесь ключъ къ своему собственному характеру, къ своему собственному взгляду на любовь. Его право на сердце, чувства, умъ этой жевщины начинается съ того дня, когда она свободно наложила на себя клятвенное обязательство, когда она приняла его любовь, когда она, казалось, разделила ее; но съ этого дня она ему принадлежитъ и если она его обманываетъ, съ ней все покончено[10]

Какъ только y Бонапарта раскрываются глаза, какъ только иллюзія его разсеевается, онъ начинаетъ подумывать о разводе. Онъ считаетъ разорванвой связь, соединявшую его съ женой. Если бы онъ продолжалъ ничего не знать, то несомненно, онъ остался бы веренъ ей въ Египте, какъ былъ веренъ въ Италіи, но теперь, зачемъ сдерживать себя? Изъ-за чего, – среди глубокаго унынія, овладевшаго арміей въ Египте, – отказывать себе въ развлеченіяхъ, которыя несколько месяцевъ тому назадъ возмутили бы его совесть, какъ измена верной супруге, которыя теперь, на его взглядъ, – лишь естественная слабость двадцати девятилетняго мужчины.

Ему приходитъ фантазія познакомиться съ азіатскими женщинами, какъ делали многіе офицеры. Ему приводятъ полдюжины ихъ, но манеры, жирное тело ихъ отталкиваютъ его. Онъ не прикасается къ нимъ и тотчасъ же отсылаетъ ихъ обратно. Съ этого времени нетъ ему равнаго по брезгливости, по чувствительности ко всякимъ запахамъ, по необычайной чуткости и впечатлительности.

Онъ встречаетъ нечто более интересное въ Tivoli égyptien Это – садъ, по образцу парижскаго Tivoli; устроилъ его одинъ эмигрантъ, ізъ бывшихъ телохранителей, некогда товарищъ Бонапарта по бріеннской школе, получившій разрешеніе следовать за арміей. Какъ и въ Париже, здесь имеются клубъ, всякаго рода игры, деревянныя лошадки, разнаго рода качели, затемъ жонглеры, змеезаклинатели, певицы и танцовщицы; публика есть мороженое, слушая военную музыку. Все это было бы прелестно, будь здесь женскій персоналъ парижскихъ садовъ любви; но европейскихъ женщинъ – мало или нетъ вовсе, и армія скучаетъ, a многіе офицеры, отчаявшись, женятся законнымъ бракомъ на египтянкахъ.

Все европеянки, которыхъ можно видеть въ Тиволи, прибыли вместе съ арміей. Но передь отъездомъ былъ отданъ строжайшій приказъ оставить всехъ офидерскихъ женъ при полковыхъ складахъ; и только те, следовательно, прибыли въ Каиръ, которыя хитростью, въ мужскомъ платье, обошли приказъ, ускользнули отъ дозоровъ и переехали, спрятавшись где-нибудь въ трюме.

Это – женщины отважныя, съ душею воина, привыкшія къ приключеніямъ и способныя, какъ жена генерала Вердье, стрелять изъ ружья. Между ними самая хорошенькая – молоденькая женщина съ белокурыми волосами, съ ослепительно-белой кожей, съ чудными зубами, и въ обычное время очень привлекательная, а здесь – обожаемая.

Имя ея – Маргарита-Полина Белиль; ученица одной модистки въ Каркасоне, она женила на себе племянника своей хозяйки, хорошенькаго лейтенанта 22 полка конныхъ егерей, по имени Фуресъ. Въ самый разгаръ медоваго месяца – приказъ отправляться въ Египетъ. Молодая жена переоделась въ форму коннаго егеря и пробралась на судно, на которомъ былъ и ея мужъ. Въ Каире она опять облеклась въ женское платье, «не водится съ другими офицерами; на эту пару указываютъ, какъ на образецъ, достойный подражанія». На праздніке 20 фримера VII г (1 декабря) на Эсебеки, – где после смотра Конте пускаетъ воздушный шаръ, который, какъ онъ надеялся, долженъ былъ невероятно изумить каирцевъ, но даже не заставилъ ихъ повернуть головы, – два молоденькихъ лейтенанта главнокомандующаго, Мерленъ и Евгеній Богарне, показываютъ другъ другу г-жу Фуресъ; они восхищаются ею такъ шумно, что Бонапартъ смотритъ на нее въ свою очередь и наводитъ справки о ней.

Въ тотъ же вечеръ онъ снова встречаетъ ее въ Tivoli égyptien, бросаетъ на нее выразительные взгляды, подходитъ къ ней, говоритъ любезности, долго стоитъ около нея. Потомъ услужливые люди, въ которыхъ неть недостатка, вмешиваются въ дело.

Разсчетъ или добродетель, – но дамочка не сдается сразу. Для этого нужны уверенія, объясненія, шсьма, богатые подарки. Наконецъ, дело налаживается. 17 декабря Фуресъ получаетъ приказъ сесть – на этотъ разъ въ одиночестве – на шебеку Охотникъ, капитана Лорана, съ порученіемъ достичь береговъ Италіи и отвезти депеши Директоріи; въ Париже онъ долженъ повидать Люсьена и Жозефа Бонапартовъ и въ скорости-же вернуться въ Дамьеттъ. Онъ вернулся скорее, чемъ думали.

Тотчасъ же после отъезда Фуреса Бонапартъ пригласилъ дамочку, a также и многихъ другихъ французскихъ дамъ, обедать. Она – рядомъ съ нимъ и онъ очень любезно потчуетъ ее. Но вдругь, симулируя неловкое движеніе, онъ опрокидываетъ графинъ съ ледяной водой и увлекаетъ ее въ свои аппартаменты подъ темь предлогомъ, что ей необходимо привести въ порядокъ туалетъ. «Апаралсы были, – разсказываютъ, – приблизительно соблюдены». – Именно, приблизительно. Только отсутствіе генерала и г-жи Фуресъ длилось слишкомъ долго, чтобы приглашенные, оставшіеся за столомъ, могли сомневаться насчетъ действительнаго характера происшествія.

Сомненія стали еще менее возыожнн, когда увидели, что спешно меблируется домъ по соседству съ дворцомъ Эльфи-Бей, въ которомъ жилъ генералъ; г-жа Фуресъ только что успела поселиться въ немъ, какъ возвращается Фуресъ.

Охотникъ поднялъ паруса 28 декабря и на другой же денъ былъ захваченъ англійскимъ судномъ Левъ; y англичанъ, прекрасно осведомленныхъ о томъ, что происходило во французской арміи, хватило ехидства отпустить Фуреса, взявь съ него слово, что онъ не будетъ служить во враждебной арміи, пока длится война.

Фуресъ, котораго Мармонъ тщетно старался удержать въ Александріи, пріехалъ въ Каиръ совершенно взбешенный и заставилъ свою супругу жестоко поплатиться за все волъности, которыя она себе позволила. «Чтобы избавиться отъ его вспышекъ», г-жа Фуресъ потребовала развода, который и былъ объявленъ въ присутствіи военнаго комиссара при арміи. По возвращеніи изъ экспедиціи въ Сирію, мужъ былъ снова уполномоченъ отправиться во Францію, и морскому комиссару былъ посланъ спешный приказъ облегчить ему путешествіе.

После своего развода г-жа Фуресъ, – которая снова приняла свою прежнюю фамилію Белиль, a въ арміи, какъ прежде въ Каркассоне, была известна только подъ красивымъ именемъ Белилотъ, – держала себя совершенно открыто какъ фаворитка. Она роскошно одевалась, обставила себя съ невероятной пышностью, угощала y себя обедами генераловъ, съ придворными почестями принимала армейскихъ франпуженокъ, на прогулкахъ или каталась съ Бонапартомъ въ карете, y портьеры которой скакалъ дежурный адъютантъ – Евгеній Богарне, наравне съ другими – или гарцовала въ генеральской форме, въ треуголке, на арабской лошади, обученной для нея. «Вотъ наша генеральша», – говорили солдаты. Остряки называли ее Кліупатрой.

На шее, на длинной цепочке, она носила миніатюрный портретъ своего любовника. Это была открытая связь, никого, впрочемъ, не удивлявшая. При каждомъ генеральномъ штабе республиканскихъ армій можно было встретить, после 92 года, молодыхъ женщинъ въ мужскомъ платье, служащихъ иногда адъютантами, – напримеръ, девица де Фернигъ, – a чаще несущихъ иную службу – каковы Иллирина де Моранси, Ида Сенть-Эльмъ и многія другія.