Эмма Драммонд - Прозрение

• Название: Прозрение
• Автор: Эмма Драммонд
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-338-6

Увлекательная любовная интрига романа разворачивается в экзотической обстановке Африки времен англо-бурской войны. Две женщины преданы герою, какая же из них окажется ближе, роднее, необходимее в его полной превратностей жизни?

---

– О Боже, как я взволнована! – проговорила она. – Ах, мой милый Александр, тебе не суждено было узнать материнскую любовь, у меня… у меня никогда не было сына. Я верю, что судьба дает нам обоим возможность восполнить недостающее: я стану тебе матерью, а ты мне – сыном. – В порыве чувств пожилая женщина приподнялась на цыпочки и горячо поцеловала Алекса.

Молодой человек вздрогнул, но мужественно перенес атаку будущей тещи. Потом он подошел к миссис Девенпорт и, громко чмокнув ее в щеку, со скрытой издевкой произнес:

– А вы, уважаемая миссис, вы готовы стать мне второй матерью?

– Ну что вы, молодой человек?! – невозмутимо парировала та. – Как вам могла прийти в голову такая глупая мысль?! Едва ли во всем мире сыщется такая женщина, которая могла бы стать вам матерью… – Она обернулась в сторону Джудит и добавила: – Надеюсь, Алекс, ты понимаешь, как тебе повезло? Моя племянница – необыкновенная девушка.

– Я уже имел возможность в этом убедиться, – с иронией произнес Алекс, и никто, кроме Джудит, не понял, что он имел в виду.

Прислуга принесла в гостиную шампанское, полетели к потолку пробки, завязалась непринужденная светская беседа. Улучив удобный момент, миссис Девенпорт взяла Джудит за локоть и прошептала ей на ухо:

– Что с тобой, милая, ты совсем лишилась рассудка? Я пыталась поймать твой взгляд, но тщетно: ты не сводила с него глаз. – Заметив волнение племянницы, она поспешила добавить: – Не беспокойся, милая, он слишком занят тем, чтобы выглядеть как можно более свирепым, поэтому он не заметит того, что так ясно видно мне.

Джудит в изумлении уставилась на тетку:

– Так, значит, ты сразу поняла, что я собираюсь принять его предложение?

– Ну конечно, дорогая моя, как не понять? Да, молодой Рассел действительно неотразим – я не видела его целых пять лет и даже представить себе не могла, что он станет таким красавцем… Я все понимаю: наверное, ни одна женщина на твоем месте не смогла бы устоять перед ним. Но он темная лошадка… И помни, дорогая: я тебя обо всем предупредила. Связывая свою жизнь с этим человеком, ты добровольно взваливаешь на свои плечи тяжелый крест.

– Но ты ведь сама только что сказала, что он неотразим… – пролепетала Джудит.

– Да, неотразим, – кивнула миссис Девенпорт. – Впрочем, как ты могла заметить, я и не пытаюсь этого отрицать. Речь не о нем, а о тебе, милая Джудит. Тебе предстоит проявить силу и решительность. Ах, будь я лет на тридцать моложе… – Тетушка Пэн глубоко вздохнула. – Справедливости ради должна признать, что у тебя есть оба этих качества: и сила, и решительность. Беда в том, что, помимо этого, в тебе слишком много романтизма, который достался тебе в наследство от матери. Ты чересчур сентиментальна. Девушке, решившейся связать свою жизнь с таким молодым человеком, как Александр Рассел, не пристало быть сентиментальной. Боюсь, он может сильно ранить тебя…

Джудит обернулась и посмотрела в дальний угол гостиной: стоя под картиной Гейнсборо, – той самой, которую какой-нибудь час назад он созерцал с таким вниманием, – Алекс держал в руке высокий бокал с шампанским и пил за грядущую свадьбу, – свадьбу, которая была ему навязана и которую он так хотел избежать… Офицер с блестящим будущим, он был разбит наголову в битве за независимость… Не выдержав сурового натиска отца, молодой честолюбец наверняка попытается добиться реванша в отношениях с будущей супругой…

– Наверное, ты права, тетушка Пэн, – тихо ответила Джудит. – Но пойми: у меня не было выбора.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Алекс возвратился в казармы в невеселом расположении духа. Все оказалось еще хуже, чем он предполагал. Гордость молодого человека была уязвлена… Едва переступив порог казармы, он набросился на денщика, который, занося в комнату чемодан, неосторожно решил поинтересоваться:

– Как провели выходные, сэр?

– Послушай, ты! – грубо оборвал его Алекс. – Тебе платят за то, чтобы ты чистил сапоги и держал в порядке сбрую, а ты лезешь в мою частную жизнь!

– Извините, мистер Рассел, – пролепетал удивленный денщик: он ни разу не видал Алекса в таком состоянии. – Позвольте взять ваш мундир и сапоги?

Алекс открыл шкаф, в котором он хранил бутылку бренди.

– Я вынесу их за дверь, – проворчал он, наполняя стакан. – Не вздумай меня больше беспокоить!

– Слушаюсь, сэр! – солдат с шумом опустил чемодан на пол и, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты.

«Наверное, он ненавидит меня, – с огорчением подумал Алекс, отхлебывая бренди. – Не удивлюсь, если через пару дней он подаст рапорт о переводе на другое место…» Почувствовав приятное тепло от глотка спиртного, молодой человек опустился на стул и, запрокинув голову, уставился в потолок.

Они стояли сейчас перед его глазами – эта компания, обмывающая удачную сделку: отец, крайне гордый успешным осуществлением своего замысла, тетушка Алисия, пускающая слезы от счастья, и, наконец, сама Джудит—такая холодная и неприступная в своем строгом платье, сияющем белизной. И лишь один человек выделялся на их фоне – это была тетушка Пэн. Только в ее поведении сквозило что-то живое, человеческое, только ее присутствие хоть немного скрасило этот вечер.

Молодой человек допил первый стакан и снова потянулся за бутылкой. Как жаль, что эта холодная красавица Джудит пошла не в тетку! Или уж, на худой конец, была бы такой же дурой, как мать, – все равно лучше, чем эта высокомерная гордыня! Какое она имела право делать ему замечания, называть его подруг распутницами?! Алекс нахмурился. Конечно, было бы смешно говорить о том, что эта девушка некрасива… И все-таки Алекс так и не мог понять, что же заставило ее согласиться на предложение отца. Если уж ей так нужны свобода и богатство, то почему она не выбрала какого-нибудь состоятельного старика, который через пару лет отправился бы в могилу, сделав ее единственной обладательницей громкого титула и состояния?

Медленно потягивая бренди, Алекс стал вспоминать эту злосчастную беседу в розовом саду. Допив последний глоток, он с размаху поставил стакан на стол: право, эта девчонка не стоила того, чтобы из-за нее расстраиваться! Ей нужен «бесстрастный» брак? Что ж, он согласен и на это! К тому же он всегда отдавал предпочтение темноволосым девушкам с живыми, веселыми глазами, которые не строили из себя невесть что. Бледные белокурые красавицы никогда не пробуждали в нем страстного желания… Тут Алекс вздрогнул: он готов был отдать голову на отсечение, что «бесстрастная и холодная» Джудит трепетала в его объятиях. «Впрочем, – подумал Алекс, мгновение спустя, – какая из них не трепетала в ответ на мое прикосновение…»

Алекс с тоской обвел взглядом стены казармы: как ненавидел он это место! Условия жизни были здесь намного тяжелее, чем в университете: строжайшая дисциплина, беспощадные наказания за малейшие нарушения… Молодой человек прекрасно понимал, что главная задача старших офицеров – выбить из него сам дух сопротивления и независимости… Куда бы ни шел Алекс—в офицерскую столовую, в спальню, на плац, он постоянно ощущал на себе недреманное око полковника Роулингса-Тернера, добросовестно исполнявшего обещание, данное своему старому другу, – перевоспитывать его непослушного сына. Каждое его движение было под контролем. Алекса обучали дисциплине, заставляли выполнять приказы, не рассуждая; по всей видимости, только таким образом сэр Четсворт надеялся «сделать из своего сына человека».

Сэр Четсворт сократил ежемесячное пособие до минимума, полковник Роулингс-Тернер строго следил за тем, чтобы Алекс не вздумал ни у кого занять в долг, – так что молодому человеку приходилось вести почти что монашескую жизнь; этот вынужденный аскетизм стал даже предметом насмешек со стороны остальных младших офицеров. Алекс вообще держался особняком: ему не доставляло ни малейшего удовольствия целыми часами болтать о чести полка, священном долге подданного британской короны и о славных воинских традициях…

Сослуживцы недолюбливали Алекса, но это лишь доставляло ему удовольствие: он сознательно противопоставлял себя однополчанам, считая армию неким нелепым и уродливым институтом. Большинство офицеров были потомственными военными: единственное, о чем они могли говорить, – это о битвах, походах и героических подвигах… Если Алексу и случалось против воли оказаться вовлеченным в такой разговор, он никогда не выдерживал больше пятнадцати минут и покидал компанию, произнося напоследок весьма нелицеприятные тирады.

Алекс снова потянулся к бутылке с бренди. Потягивая третий за этот вечер стакан, он стал думать о том конфликте, который давно уже назрел в его отношениях с другим младшим офицером по фамилии Форрестер. Этот малый был сыном весьма заслуженного ветерана и больше всего на свете любил воинские традиции. Форрестер был любимцем офицеров, а может быть и всего полка, вплоть до нижних чинов, и его бесило само существование Алекса, не скрывавшего своего презрения к полковым традициям.