Павел Зырянов - Адмирал Колчак, верховный правитель России

• Название: Адмирал Колчак, верховный правитель России
• Автор: Павел Зырянов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02952-6

Александр Васильевич Колчак прожил недолгую (всего 45 лет), но бурную и насыщенную событиями жизнь. Он был участником трех арктических экспедиций, защищал Порт-Артур, во время Первой мировой войны командовал Черноморским флотом. В разгар Гражданской войны возглавил «белое» государство, объединившее Сибирь, юг и север России и боровшееся против большевиков. На этом посту он потерпел поражение и погиб.

Имя Колчака долго разъединяло Россию. Теперь, когда наступает время единения и согласия, необходимо вернуться к этой загадочной и трагической фигуре.

Автор, известный историк П. Н. Зырянов, попытался воссоздать подлинный облик Адмирала, осмыслив большой массив исследований и источников.

Колчак обладал сложным мировоззрением. Большое влияние на него оказала японская философия с ее догматом самоотречения. В то же время это был человек действия. В книге он представлен со всеми своими поисками, разочарованиями и ошибками, что не умаляет его мужества, стойкости, искренней преданности России, чьи интересы он ставил выше интересов своего режима и собственной судьбы.

---

27 августа, к удивлению многих, ни один японский снаряд не разорвался в городе. Затишье продолжалось вплоть до первых чисел сентября. Все вздохнули с облегчением. Поползли слухи, что ввиду больших потерь японцы снимают осаду.[316]

* * *

15 июня 1904 года крейсер «Громобой», из Владивостокского отряда крейсеров, потопил в открытом море японский военный транспорт «Хитачи-Мару», направлявшийся к Порт-Артуру. Кроме команды, потонуло более тысячи солдат и офицеров, а также 18 осадных гаубиц калибра 11 дюймов (280 миллиметров).[317] Вместо потонувших подкреплений армия Ноги вскоре получила новые, а с гаубицами произошла задержка, и это на несколько месяцев продлило жизнь Порт-Артуру и запертой в гавани эскадре.

Гаубица – орудие для навесной стрельбы по укрытым целям. Благодаря тому что гаубица может стрелять, очень высоко задрав жерло, её можно поместить в укрытие, недоступное для настильного артиллерийского огня. В военно-технических условиях начала XX века гаубицу могла поразить только гаубица. Морские суда не использовали гаубиц, а в распоряжении осаждённой армии их было очень немного, снарядов же к ним имелось очень ограниченное количество. Это и решило судьбу Порт-Артура и эскадры.

6 сентября японцы начали второй штурм Порт-Артура. Их удары были направлены против редутов Водопроводного и Кумирненского, они стремились также захватить горы Длинную и Высокую. Три первые точки обороны были захвачены, а на Высокой японцы укрепились в части окопа на вершине. Однако в ночь на 10 сентября в результате смелой атаки лейтенанта Н. Л. Подгурского они были оттуда выбиты.[318] Высокую на этот раз удалось отстоять.

Тем временем шло оборудование позиций 11-дюймовых гаубиц, прибывших в сентябре из Японии. Их устанавливали за сопками, в специально оборудованных углублениях. В дальнейшем особый вред причиняли гаубицы, установленные за горой Панлуншань, потерянной во время первого штурма в августе.

С середины сентября 11-дюймовые гаубицы вступили в действие. Японская военная техника не была безупречной, и значительная часть снарядов не рвалась. Но разорвавшиеся снаряды причиняли огромные разрушения. Попадая в корабли (при вертикальном полёте), они пробивали три стальные палубы, а в казематах – все бетонные перекрытия вплоть до нижнего этажа. В каменистом грунте снаряд зарывался на три метра в глубину. Превратить в Старом городе китайскую фанзу в кучу мусора мог снаряд и меньшего калибра. Но теперь сносилось чуть ли не полквартала.

Участились попадания в суда, стоявшие в гавани. Поэтому с 19 сентября канонерские лодки и миноносцы были переведены на бессменное дежурство у входа на внешний рейд. Изредка выходили ставить мины. Так, в ночь на 23 сентября вышел с этой целью в море «Сердитый», но из-за крупной зыби должен был вернуться, не выполнив задания. 28 сентября группа миноносцев, в том числе «Сердитый», вновь вышла в море и поставила мины под огнём японских крейсеров.

12 октября «Сердитый» вышел на внешний рейд для осмотра берегов бухты Тахэ, занятых неприятелем. На борту миноносца были генерал Кондратенко, адмирал Вирен и комендант крепости генерал Смирнов.[319] О чём совещались руководители обороны, Колчак, конечно, не знал, но боевое задание он выполнил безукоризненно. Иногда японцы начинали обстреливать то место у входа в гавань, где стояли миноносцы. Тогда приходилось выходить на внешний рейд. Служба на миноносце стала совсем однообразной. Когда стояли на обычном месте, Колчак мог видеть пожары в городе, поднимающиеся к небу клубы дыма, а далее, в горах, – маленькие огоньки, вспыхивающие и быстро гаснущие. Это рвались снаряды на передовых позициях. И Колчак, наверно, думал, что снова он не в гуще событий, не там, где решается судьба битвы, не там, где он должен быть. И он подал рапорт с просьбой перевести его на сухопутный фронт, где уже воевали многие его друзья. Колчак командовал «Сердитым» до 18 октября, а затем поступил в распоряжение командира Порт-Артурского порта контр-адмирала Григоровича для назначения на сухопутные позиции.

Кровавая жатва

4 ноября было солнечно, с небольшим морозом. Прошедший накануне снег прикрыл в Старом городе мусорные кучи на месте домов. При свете заходящего солнца они окрашивались в розоватые цвета. Время от времени со свистом пролетали снаряды и ухали взрывы. Пройдя через притихший и сильно опустевший город (население Порт-Артура сократилось более чем вчетверо, особенно много уехало китайцев), Колчак поднялся в горы, на правый фланг обороны. Уже поздно вечером он разыскал Скалистую гору, где размещалось несколько артиллерийских батарей и куда он был назначен.

С первого же взгляда можно было заметить, что матросы и офицеры на сухопутных позициях имели далеко не флотский вид. Чёрные морские бушлаты, фуражки и бескозырки мало подходили к заснеженной местности, зимнему холоду и ледяному ветру. И вот на многих появились солдатские шинели, полушубки, папахи.

«Сегодня я перешёл на береговые позиции, покончив дело с флотом или, вернее, с эскадрой» – так начинается первая запись в порт-артурском дневнике Колчака, сделанная в блиндаже Скалистой импани.[320] Импань – это комплекс китайских казарм, обнесённый глинобитной стеной. А блиндаж представлял собой низкий подвал с бревенчатыми стенами, потолком и стойками. Пол – земляной. По стенам – нары, посредине – грубо сколоченный стол. Несколько свечей в бутылках освещали это убогое помещение, а согревалось оно маленьким камельком.

Прежде Колчака здесь поселились два офицера. Старший – лейтенант Александр Хоменко, бывший командир «Скорого», в паре с которым «Сердитый» не раз тащил трал и ходил на другие задания. Младший – 24-летний мичман Г. П. Круссер.

Наутро Колчак пошёл осматривать орудия на своём участке.

Артиллерийская позиция, на которой оказался Колчак, носила название «Вооружённый сектор Скалистых гор». Общее командование им осуществлял Хоменко. С фронта эта позиция прикрывалась Залитерной батареей, Большим Орлиным гнездом и линией передовых окопов. На вершине горы разместилась батарея из десяти 75-миллиметровых орудий под командой Круссера. Она обстреливала ближайшие тылы японцев, в том числе железную дорогу, которую они провели по периметру своих позиций.

Хозяйство самого Колчака оказалось сильно разбросанным. Две небольшие батареи из 47-миллиметровых пушек были поставлены на случай прорыва японских войск сквозь линию укреплений и фактически не использовались. На склоне небольшой горы стояло 120-миллиметровое орудие, которое вело перекидную стрельбу за линию сопок по определённым квадратам, а также по видимым удалённым целям. И наконец, недалеко от батареи Круссера стояла очень активно действующая батарея из двух 47-мм и двух 37-мм пушек. Она могла вести огонь по японским окопам, которые медленно, но верно вползали на гласис (земляную пологую насыпь) перед укреплением № 3 и приближались к форту № 3. Расстояние от Скалистых гор до укрепления № 3 составляло 800 саженей (1,7 километра).

Первый обход показал Колчаку, что 120-мм орудие хорошо прикрыто и японцам трудно его достать. А вот батарейка из четырёх орудий защищена плохо: брустверы не закрывают пушек, ненадёжны прикрытия от шрапнели.[321] В течение нескольких дней Колчак работал в основном на этой батарейке. Под его руководством матросы укрепляли бруствер и углубляли ходы сообщений. Велась также пристрелка по японским окопам. Снаряды из колчаковской батареи летели над несколькими передовыми батареями, а также и над штабом командующего фронтом генерала В. Н. Горбатовского. В случае недолёта можно было ударить по своим. На третий день после вступления в должность Колчак начал ставить на пушки ограничители, предотвращающие недолёты. Но именно в этот день, 7 ноября, японцы начали стрелять по Скалистым горам 75-мм снарядами. Осколки летели со всех сторон, и Колчак приказал матросам уйти в блиндаж, но ограничители всё-таки поставил.

В это же время неприятель начал обстреливать тяжёлыми снарядами укрепление № 3 и форт № 3. В 4 часа дня сильнейший ружейный и пулемётный огонь возвестил о том, что японцы двинулись на штурм этих позиций. В дневнике Колчака красочно описан этот первый сухопутный бой, в котором он участвовал:

«В пятом часу открыли огонь почти все японские и наши батареи; броненосцы стреляли 12-дюймовыми по Кумирненскому редуту. Через 10 минут сумасшедшего огня, сливавшегося в один сплошной гул и треск, все окрестности заволоклись буроватым дымом, среди которого совершенно не видны огни выстрелов и взрывания снарядов, разобрать ничего было нельзя;…среди тумана поднимается облако чёрного, бурого и белого цветов, в воздухе сверкают огоньки и белеют шарообразные клубы шрапнелей; корректировать выстрелы невозможно. Солнце тусклым от тумана блином зашло за горы, и дикая стрельба стала стихать. С моей батарейки сделали по окопам около 121 выстрела».[322] В этот день японцы прорвались до бруствера форта № 3, но были отброшены.