Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

• Название: Мой-мой
• Автор: Владимир Яременко-Толстой
• Жанр: Современная проза

Душераздирающая сексуальная драма, происходящая на фоне питерских богемных тусовок. Правдивая история любви русского поэта и финской дипломатки.

---

У них в действительности были хорошие упругие тела, да и сами они были веселыми и ласковыми. В квартире тогда меняли пол. Как раз завезли листы 15-ти миллиметровой фанеры, предназначавшейся основой под паркет. Пакеты с буковым паркетом стояли в углу. Мы собирались немного выпить и закусить вечером с художником Будиловым и Маленьким Мишей. Тогда я остался дома, а Миша поехал за Будиловым на машине.

– У нас для тебя сюрприз! – торжественно закричали они с порога.

Я не сразу понял, что этим сюрпризом были две молодые проститутки. Мы разложили по полу листы фанеры, из пакетов с паркетом сделали импровизированные стол и стулья. Выпили водки и закусили мандаринами. Время шло.

– Ладно, раздевайтесь! – сказал я, заметив, что Миша делает мне красноречивые знаки. – Я вас сначала хочу немного пофотографировать.

Они разделись, и я стал фотографировать их на фанерных листах. С ними было легко работать. Они сами проявляли игривую инициативу. Начали целоваться, гладить и возбуждать друг друга.

– Давайте! – кивнул я Будилову с Мишей.

– Нет, сначала – ты! – уверенно произнес Миша, протягивая мне презерватив.

Когда я утолил свой первый голод, на Аню и Дашу набросились перевозбужденные Будилов и Маленький Миша. Все получалось как-то легко и весело. Миша привез их и на следующий день. Потом я уехал в Вену.

– А как там сейчас Даша и Аня? – вдруг спрашиваю я.

– Да они как-то сильно сдали за последние месяцы, – грустно констатирует Миша. – Их тут еще однажды избили. За что, непонятно. Но, вроде бы, били какой-то доской. Они долго не работали. Я недавно видел их снова. Привезти?

– Нет, не надо. Я не хочу больше ебать проституток. Все! Конец!

– Хорошо, как ты захочешь. А я вот двери и батареи в ИКБ покрасил, – осторожно вставляет Миша.

То, что дверь в ванную и батареи выкрашены омерзительным синим цветом, я заметил уже при входе, но пока еще не знаю, как на это отреагировать. На самом деле, я в ужасе. Это – цвет советских общественных туалетов. Но Мишу мне обижать не хотелось бы. У него и без того много комплексов и слабых мест. Он чуток и излишне раним.

Одной из его основных слабостей, кроме любви к проституткам, является пристрастие к творчеству французского художника Ива Клайна, покончившего с собой после ряда творческих неудач в конце 50-х или начале 60-х. Миша считает себя его последователем. В свое время он мечтал попасть во Францию, дабы воочию увидеть работы своего кумира. Ему повезло. Через норвежского вице-консула Марит, покупавшую в свое время картины художника Будилова, он познакомился с француженкой Изабель, женился на ней и переехал в Лион.

Удача сопутствовала ему. Он был благосклонно принят в художественном бомонде, и его концептуальные произведения стали покупать за большие деньги. Но произошло страшное. По крайней мере, это было страшно для Миши, но я не думаю, что для его жены – она ему изменила.

И она ему в этом созналась во всех подробностях. Самолюбие художника не позволили простить ему неверность супруги. Он бросил все и вернулся в Россию. Поселился в пригороде у родителей и перестал заниматься искусством. Жена искала его, хотела с ним объясниться. Приезжала в Россию. Он от нее умело скрывался. Тогда она через общих знакомых стала требовать развода и, просто так, или чтобы сделать ему больно, переспала с его лучшим другом.

После этого Миша полностью залег на дно и порвал со всеми друзьями, кроме Будилова, который меня с ним и познакомил, когда осенью прошлого года я срочно искал надежного человека способного заняться ремонтом у меня в квартире. Сам Будилов заниматься ремонтом не захотел, но вместо себя предложил мне Мишу.

Когда я начал готовить почву для возвращения в Россию, то первым делом, естественно, решил отремонтировать и привести в человеческий вид свою квартиру на улице Чайковского. За те долгие года, когда в ней никто не жил, квартира сильно обветшала. В мое отсутствие там часто останавливались мои друзья и знакомые из заграницы, тоже ее сильно засравшие.

Необходимо было менять все – окна, полы, канализацию, электрическую проводку, ставить надежную металлическую дверь. Квартира была однокомнатной и очень тесной, с маленькой комнаткой в 17 квадратных метров, маленькой кухней и длинным неудобным коридором. Подумав, я решил снести часть стен, превратив все в одно большое пространство. Отделенными стенами должны были остаться только туалет и ванная.

А так – все вместе. Чтобы получился своего рода мини-лофт или студия, если говорить иностранным языком. Для России это не совсем обычное решение. Мне было важно создать себе для жизни максимальный жизненный комфорт, и, вместе с тем, определенный имидж. Жилье должно быть удобным и красивым, особенно в России, где вокруг грязь, убожество и нищета. Мне нужен был свой маленький мир, в котором я мог бы чувствовать себя в полной безопасности.

Миша взялся ломать стены и срывать полы. Когда я приехал перед Новым Годом на Рождественские каникулы, стен уже больше не существовало, кирпичи и строительный мусор был вывезен, полы сорваны, потоки оштукатурены и покрашены белым цветом. Правда, часть денег явно была израсходована на проституток.

– Интересуют услуги интимного характера, – произносил Миша свою коронную фразу, останавливая свой синий "Фольксваген-гольф" на Суворовском проспекте и обращаясь к наклоняющимся к приоткрытому окошку машины девушкам.

Машина Миши была покрашена в ИКБ – изобретение французского художника Ива Клайна. ИКБ переводится как "синий Ива Клайна". Этим цветом Ив Клайн рисовал монохромную живопись, красил скульптуры и автомобили, а также женщин, делая с них потом оттиски на куски бумаги или холста. В ИКБ Миша предложил покрасить мне батареи и двери, и я легкомысленно согласился. Кроме батарей и дверей он покрасил в ИКБ и столешницу от моего круглого стола – единственный предмет мебели, оставшийся от былой обстановки.

В свое время я распорядился выбросить все, за исключением круглого стола. Миша выполнил мои указания, однако, стол сломали. У него были варварски выломаны все его четыре ноги. Дотошное служебное расследование, проведенное мной, показало, что причиной поломки стола явился тот факт, что Миша с Будиловым заставляли плясать на нем проституток.

Эта, покрашенная синим столешница, лежит сейчас на полу и на ней расставлены чайные принадлежности. Будилов несет закипевший чайник.

– Давай, выпьем чая! – говорит Миша.

Я усаживаюсь, скрестив по-турецки ноги, прямо на паркет и думаю о том, что это не ИКБ, а просто ядовитая советская краска для туалетов. Синий Ива Клайна был совершенно другим, я видел его живьем в музее современного искусства в Ницце, он озарял и радовал, а не угнетал, как этот омерзительный цвет.

Есть синий и синий. Есть белый и белый. Эскимосы Гренландии различают более ста оттенков белого, которые выделяют в отдельные цвета, и для обозначения каждого из них у них имеется свое особое слово.

"Жалкая подделка! Убожество вкуса! Уродство!" – хочется крикнуть мне Мише в лицо, но я сдерживаю себя. Лучше я перекрашу все это потихоньку сам, ведь Миша искренне старался и хотел сделать все только как лучше. Не нужно его упрекать и ранить. Он ведь и так весь изранен и упрекан жизнью, родителями и самим собой настолько, что дальше некуда. И у меня вдруг возникает сильнейшее желание сказать ему что-нибудь хорошее и ободряющее.

– Да уж, прекрасно! Супер! – говорю я. – Знаете, а я ведь такой голодный. Двое суток в пути. Давайте пойдем, пообедаем в "Колобок", я приглашаю!

На двери я оставляю записочку для Гадаски на тот случай, если он появится и будет меня разыскивать, и мы уходим.

Глава 4. В "КОЛОБКЕ". ПРИВИДЕНИЕ. ЯВЛЕНИЕ ГАДАСКИ.

Мы шлепаем по безбрежным лужам. Но я переобут уже в сухие непромокаемые немецкие ботинки свиной кожи и мне ничего не страшно. Дождь перестал, словно и не начинался. Запах весенней оттепели и влаги неподвижно висит в воздухе.

– Миша, а как привидение? Оно приходило опять?

– Да, и мне наконец-то удалось установить с ним контакт. Вернее – я его видел, а не только чувствовал, как обычно.

– Расскажи!

– Сейчас, до "Колобка" дойдем – там расскажу! – и с этими словами он виртуозно перепрыгивает через широкую лужу.

Привидение появилось в квартире недавно, после того, как были снесены стены. Очевидно, его как-то потревожили или вспугнули. Первым его появление заметил Миша. Затем я, когда приезжал перед Новым годом и ночевал в квартире один.

Проявляло оно себя всегда одним и тем же образом. Примерно в четыре часа ночи человек просыпался от ледяного могильного холода и страха. Согреться было невозможно. Можно было только переждать минут двадцать-тридцать, двигаясь по квартире с включенным светом. Когда со мной это произошло впервые, я рассказал о своих ощущениях Мише, еще не зная, что это привидение.