Грэм Хэнкок - Ковчег завета

• Название: Ковчег завета
• Автор: Грэм Хэнкок
• Издательство: «Вече»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1999
• ISBN: 5-7838-0436-3

Ковчег Завета, который древние израильтяне почитали как воплощение самого Господа, как знак его присутствия на земле и орудие его неизъяснимой воли — один из самых знаменитых и загадочных библейских артефактов. По преданию, в этом выложенном чистым золотом ларце хранились каменные скрижали, на которых перстом Бога были написаны десять заповедей. Только Моисей и царь Соломон, знавший «науки египетские», могли управлять ковчегом и при помощи него беседовать с Всевышним. В тайну ковчега пытались проникнуть многие. Она вдохновила охотников за сокровищами на организацию многочисленных экспедиций. Поисками древней реликвии занимались крестоносцы, тамплиеры, иезуиты, масоны, нацисты. И лишь английскому исследователю Грэму Хэнкоку, автору бестселлеров «Следы богов» и «Власть Талисмана», удалось обнаружить следы утраченного ковчега. На основе исторических документов и свидетельств, более поздних, нежели библейские тексты, Хэнкок установил, что на самом деле представлял собой ковчег Завета, а также куда он мог исчезнуть после смерти Соломона и где находится сейчас.

---

Вот почему я с немалым оптимизмом вглядывался сквозь разделяющие нас мили в зеленые склоны острова Дага, вздымавшегося из сверкающих вод как пик погруженной в воду горы.

ДАГА СТЕФАНОС

К Даге мы причалили в 8.30. Солнце уже поднялось высоко, и несмотря на большую высоту (озеро Тана расположено на высоте шесть, с лишним тысяч футов над уровнем моря), утро выдалось жарким, душным и безветренным.

На деревянной пристани нас встретила депутация монахов в удивительно грязных одеяниях. Они явно следили за нашим приближением и не проявили и намека на то, что рады нас видеть. Вондему переговорил с ними, и в конце концов с явной неохотой они повели нас по небольшой банановой плантаций, а затем по круто взбирающейся спиралью тропе к высшей точке острова.

По пути я стянул с себя пуловер, развел руки в стороны и сделал несколько глубоких вдохов. Тропинка извивалась по густому лесу с высокими искривленными деревьями, ветви и листья которых образовывали полог над нашими головами. Воздух был наполнен глинистым запахом недавно вскопанной земли и ароматом тропических цветов. Пчелы и другие крупные насекомые трудолюбиво жужжали вокруг нас, а издалека доносился монотонный гул традиционного каменного колокола.

Наконец на высоте футов трехсот над уровнем озера мы приблизились к низким, крытым соломой круглым зданиям — жилищам монахов. Дальше мы прошли под аркой в высокой каменной стене и в конце концов оказались на лужайке, в центре которой возвышалась церковь святого Стефана. Это было длинное прямоугольное сооружение, закругленное на концах, с крышей, свисающей над дорожкой, идущей вокруг него.

— Она вовсе не смотрится такой уж древней, — сказал я Ричарду.

— Да она и не старая, — ответил он. — Первоначальное здание сгорело в распространившемся по траве пожаре лет сто назад.

— Именно в ту, я полагаю, они привозили ковчег в шестнадцатом веке?

— Да. Некое подобие церкви существовало на этом месте по меньшей мере тысячу лет. Может, даже дольше. Дата считается одним из самых святых мест на озере Тана. Поэтому здесь и хранятся мумифицированные тела пяти императоров.

Вондему в роли самозванного гида и собеседника что-то негромко внушал монахам. Затем подвел одного из них — одетого немного чище остальных — к нам.

— Это, — с гордостью объявил он, — первосвященник Кифле-Мариам Менгист. Он ответит на ваши вопросы.

Первосвященник, казалось имел собственное мнение по этому вопросу. На его сморщенном, красновато-лиловом лице проявилась любопытная смесь враждебности, негодования и алчности. Он молча оглядел нас с Ричардом, потом повернулся к Вондему и прошептал что-то на амхарском.

— Ах… — вздохнул наш гид. — Боюсь, он требует денег. Для приобретения свечей, благовоний и… э… других необходимых церкви вещей.

— Сколько? — спросил я.

— Сколь вам не жалко.

Я предложил 10 эфиопских, быров — около пяти долларов США, но Кифле-Мариам подсказал, что этой суммы недостаточно. В самом деле, заявил он, предложенного банкнота было настолько недостаточно, что он даже не мог принудить себя взять ее у меня.

— Полагаю, вам следует заплатить больше, — вежливо шепнул Вондему мне на ухо.

— Я с радостью сделаю это, конечно, — ответил я. — Но хотел бы знать, что получу взамен.

— Взамен он будет говорить с вами. Иначе он окажется слишком занятым.

После дальнейшего обсуждения мы сошлись на 30 бы-ах. Банкноты были поспешно сложены и мгновенно исчезли в какой-то складке или подобии мешочка в одежде священника. Затем мы подошли к окружающей церковь ограде и присели в тенечке под навесом крыши, крытой соломой. За нами последовали несколько монахов, которые сновали вокруг, делая вид, что не прислушиваются к нашему разговору.

Кифле-Мариам Менгист начал с рассказа о том, что провел на острове восемнадцать лет и стал докой во всех вопросах бытия монастыря. Словно желая доказать это, он ударился в некое подобие краткого курса истории и говорил, говорил…

— Ладно, — прервал я его, когда Вондему передал нам смысл его наводящей скуку речи. — Я хочу-таки получить общую картину, но прежде хотел бы задать первосвященнику один конкретный вопрос. Говорят, что сюда был доставлен ковчег завета в XVI веке, когда Аксум осадили полчища Ахмеда Грагна. Знает ли он эту историю? Правда ли это?

Минут пятнадцать-двадцать длились непонятные споры, в заключение которых Вондему объявил, что священник точно ничего не знает об этой истории. Больше того, раз он ее не знает, значит, и не может сказать, правда это или нет.

Я прибег к другой тактике:

— Есть ли у них свой собственный табот? Здесь, в этой церкви? — Я выразительно показал пальцем на алтарь, видневшийся через открытую дверь в темной глубине храма.

После нового тура вопросов и ответов на амхарском Вондему объявил:

— Да, конечно, у них есть свой табот.

— Хорошо. Я рад, что мы по крайней мере установили это. Теперь следующий вопрос: считает ли он, что их табот — это копия оригинального табота, хранящегося в Аксуме?

— Может быть, — прозвучал загадочный ответ.

— Понятно, о'кей. В таком случае, я хотел бы спросить, знает ли он хоть что-нибудь о ковчеге завета. Как он попал в Аксум? Кто привез, его? И тому подобное. Пусть он расскажет все собственными словами.

Последовал немедленный и небрежный ответ.

— Он говорит, что не знает этой истории, — несколько мрачно перевел Вондему. — Говорит, что он не специалист по таким вопросам.

— А нет ли здесь другого специалиста? — в отчаянии спросил я.

— Нет. Кифле-Мариам Менгист — старший священник на острове. Если уж он не знает, тогда невозможно, чтобы это знал кто-то другой.

Я посмотрел на Ричарда:

— Что здесь происходит? Я еще не встречал эфиопского священника, который не знал бы историю ковчега из «Кебра Нагаст».

Историк пожал плечами:

— Я тоже не встречал. Это весьма странно. Может, тебе следует предложил ему… новое поощрение?

Я даже застонал. В конце концов, все дело всегда оказывается в деньгах. Если еще несколько быров помогут разговорить скрытного старого пройдоху, тогда лучше заплатить побыстрее. Все же я прилетел сюда аж из Лондона, дабы проверить «версию» острова Дага-Стефанос, и в данный момент катер «Дахлак» стоит на приколе у пристани и его счетчик отсчитывает примерно доллар в минуту. С мрачной покорностью я передал еще горсть смятых банкнотов.

Однако новое проявление щедрости ни к чему хорошему для меня не привело. Священник не мог ничего больше сказать по любому интересовавшему меня вопросу. Когда это наконец дошло до меня — а на это понадобилось какое-то время, — я откинулся спиной к одному из столбов, поддерживавших крышу, и тщательно обследовал свои ногти, пытаясь сообразись, что делать дальше.

Подходили, сообразил я, два возможных объяснения кажущегося неведения Кифле-Мариама Менгиста. Первое, наименее вероятное: этот человек просто тупица. Второе, гораздо более вероятное: он лжет.

Но зачем бы ему лгать? Этому тоже, размышлял я, могло быть два объяснения. Первое, наименее вероятное: он скрывает нечто важное. Второе, гораздо более вероятное: он жаждет заполучить еще больше банкнотов из моей катастрофически уменьшающейся пачки эфиопской валюты.

Я встал и сказал Вондему:

— Спросите его еще раз, привозили ли сюда в шестнадцатом веке ковчег завета из Аксума. И спросите, находится ли ковчег сейчас здесь. Скажите ему, что я хорошо заплачу за его время, если он покажет мне его.

Наш гид вопрошающе приподнял одну бровь. Я только что сделал не совсем приличное предложение.

— Давайте же, — настаивал я, — спросите его. Последовал еще один долгий разговор на амхарском, затем Вондему обратился ко мне:

— Он говорит все то же самое, что и раньше. Он ничего не знает о ковчеге завета. И также утверждает, что уже давным-давно на Дага Стефанос ничего не привозили извне.

Группа монахов, стоявшая полукругом и слушавшая наш разговор с Кифле-Мариамом Менгистом, в этот момент разбрелась. Один из них — босой, беззубый и одетый в такое тряпье, что смог бы сойти за попрошайку с улиц Аддис-Абебы, — провожал нас, пока мы спускались по крутой тропинке к пристани. Прежде чем мы поднялись на борт катера, он отвел Вондему в сторонку и прошептал что-то в его ухо.

— Что он сказал? — резко спросил я, ожидая нового требования некой суммы.

Но на этот раз речь шла вовсе не о деньгах Вондему нахмурился:

— Он говорит, что нам следует отправиться на Тана Киркос. Похоже на то, что там мы сможем узнать кое-что о ковчеге… что-то важное.

— Что такое этот Тана Киркос?

— Еще один остров… к востоку отсюда. Довольно далеко.