Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

• Название: Благородство поражения. Трагический герой в японской истории
• Автор: Айван Моррис
• Издательство: Серебряные нити
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89163-003-6

Книга А.Морриса — это сборник новелл из японской истории, посвященных людям, которые доказали «что в жизни существует нечто гораздо более значимое, чем материальное изобилие и преследование собственных эгоистических интересов». Этот трагический образ обреченного на поражение героя, демонстрирующего величие духа в безвыходной ситуации, является частью великой древневосточной культуры.

---

Несмотря на то, что эта книга основательно критиковалась историками конца XIX века, как сочинение, полное романтических измышлений, в последнее время наметились тенденции к ее реабилитации. «Большинство [современных] ученых, — пишет профессор Варлей, — принимают [Тайхэйки] в качестве книги, на которую в целом можно полагаться, считая присущую ей гиперболизацию в сущности стилистическим приемом.» (Varley, Imperial Restoration, p. 128.) См. частичный перевод Helen McCullough, The Taiheiki, (New York, 1959); критическая оценка и исследование периода можно найти в «Императорской Реставрации» Варлея. Гораздо менее знаменитым, чем Тайхэйки, трудом, но намного более точным исторически является Байсёрон, составленный в 1349 году. Написанный сторонником Асикага, он помогает исправить искажения более поздней работы, — по этой же причине его недолюбливали националисты довоенной поры.

256

В большинстве довоенных учебников его рождение датируется 1294 годом, однако это — чистый домысел, основанным на данных истории XIX века Нихон Гайси, где сказано, что Масасигэ было 42 года в момент смерти. По источнику эпохи Муромати (Тайхэйки хёбан), «хотя Масасигэ и дожил до пятидесяти лет, он всегда считал Ёсицунэ своим учителем». Если это верно, то он родился приблизительно в 1286 году. Обсуждение этих дат есть у Уэмура, Масасигэ, с. 195.

257

Рассматриваемый документ датируется 1335 годом, когда Годайго был восстановлен на троне, а Масасигэ стал почитаемым членом императорского правительства. Вполне возможно, что он приписал себе происхождение из семейства Татибана, поскольку это соответствовало его положению в императорской гвардии; либо же подобной генеалогической похвальбой мог заниматься его отец или дед ради упрочения позиции своей семьи в их провинции. Уэмура, Масасигэ, с.31.

258

Некий воин по имени Кусуноки сопровождал Ёритомо во время его триумфального въезда в Киото в 1190 году, однако неизвестно, принадлежал ли он к тому же семейству, что и Масасигэ. Другой генеалогический кульбит (обнаруженный в 1957 году) состоит в том, что Масасигэ мог быть дядей первого великого драматурга театра Но, Канъами. Курода Тосиэ, Моко Сюрай (Токио, 1965), с. 456.

259

В последних исследованиях предполагается, что Кусуноки Кавати-но Нюдо мог в действительности быть дедом Масасигэ, а не его отцом. Чем больше мы исследуем окружение и жизнь героя, тем более сомнительными предстают детали традиционных описаний. Именем его отца обычно считается Масаясу, однако другие источники дают Масато и Масакуро. В любом случае, элемент маса («истинность») постоянно фигурирует в именах членов его ближайших родственников, включая брата Масасуэ и сыновей Масацура и Масанори.

260

Например, «… над Кусуноки Масасигэ тяготеет репутация акуто». Курода, Моко Сюрай, с. 457.

261

Цитируется у Уэмура, Масасигэ, с. 44–45.

262

Умэмура, Масасигэ, с. 36.

263

«Когон Тэнно Синки», цитируется у Уэмура, Масасигэ, с. 25.

264

Тайхэйки («Хроника Великого Спокойствия»), изд. «Нихон котэн бунгаку тайкэй» (Токио, 1960) с. 112. Рокухара — место, где располагалась ставка военного командования в Киото. Ср. сентиментальность этого пассажа с начальными строками «Сказания о Доме Тайра». Очарование (аварэ), внутренне присущее мимолетности человеческой славы, — постоянная тема в японской традиции: в час своего поражения даже самый надменный человек может стать фигурой трагической и импонирующей.

265

Вскоре Годайго стал настаивать, что те регалии (зеркало, драгоценность и меч), которые он был вынужден передать Когон в 1331 году, были фальшивыми и, таким образом, лишенными всякого сакрального значения. Вся проблема аутентичности императорских регалий остается неясной.

266

Дого, место ссылки Годайго, представляет из себя один из группы островов Оки. И снова Ходзё действовали, основываясь на прецеденте. Приблизительно за столетие до этого император Готоба был сослан на соседний остров Додзэн за попытку противостоять власти Камакура. Именно подобное оскорбительнейшее поведение Бакуфу в отношении императорского дома вызывало бешенную ярость у таких роялистов, как Тикафуса и Масасигэ.

267

Во времена ссылки Готоба не было и намека на подобные массовые роялистские настроения, — престиж Ходзё в стране был тогда высок.

268

Хотя представляется вполне возможным, что этот достойный джентльмен не существовал вовсе, являясь плодом вымысла, придуманного для подкрепления образа неудачливого героя, Кодзима почитали на протяжении веков все японские традиционалисты. Искренность его эмоций, выраженная в знаменитой надписи на вишневом дереве, представлялась гораздо более важной, чем какая бы то ни было практическая помощь, которую он мог бы оказать Годайго; неудача же, постигшая его план спасения императора, представала уже не просто прискорбным фиаско, но служила подтверждением его благородного облика. Кодзима Таканори был одним из героев г-на Ямагути — молодого ультранационалиста, убившего главу японской социалистической партии (г-на Асанума) в 1960 году, а после этого совершившего самоубийство в тюрьме.

269

Курода, Моко Сюрай, с. 469.

270

Курода, Моко Сюрай, стр. 482. Есть вполне резонная причина сопоставить «бандитский» (акуто) аспект образа Масасигэ с его успехами партизанской войны, однако, разумеется, это не является частью легенды.

271

По последним подсчетам — 40000 тысяч человек.

272

«Это было прискорбным отступлением от традиции, поскольку ранее Бакуфу не стало бы подкупать своих воинов столь открыто; объявлять же о вознаграждении за убийство принца, что было сделано тогда же, являлось оскорблением традиции, немыслимым для Бакуфу в первые годы его существования». (Sansom, History of Japan 1334–1615, р. 13.)

273

«Слово сиро (замок) дает несколько преувеличенное представление о таких местах, как Акасака и Тихая. В действительности „замки“ того периода представляли собой скорее просто укрепленные позиции, обнесенные палисадниками и заграждениями, чем массивные, продуманные строения, служившие постоянными ставками военного командования. Важными считались прежде всего позиции, а не строения. Приверженцы Годайго… были принуждены полагаться на укрепления, где им можно было бы укрыться, чтобы избежать уничтожения, откуда можно было бы сдерживать наступление превосходящих сил противника. Такое укрепление, или замок, не было впечатляющим бастионом европейского типа. Это было прежде всего место, — место, которое можно было легко оборонять, и трудно захватить, например вершина крутой горы. Постройки на этом месте могли представлять из себя не более, чем здания синтоистского святилища или буддийского монастыря, избранные из-за их стратегического положения. Если позволяло время, защитники загромождали подходы простыми препятствиями из деревьев, срубленных неподалеку, возводили деревянные стены (иногда обмазанные грязью для защиты от стрел), копали рвы и возводили неуклюжие башни, служившие сигнальными вышками и удобными местами для лучников. В некоторых случаях роль стен играли скалы». (McCullough, The Taiheiki, p. xxxvi.)

274

«Хроника Великого Спокойствия», наш основной источник информации о сражениях при Акасака и Тихая, весьма преувеличивает силы Камакура ради того, чтобы еще более восславить деяния героя. В описании первой атаки на замок Акасака она упоминает «300000 всадников», которым противостояло около 5000 тысяч людей Масасигэ. Такие относительные сведения, которыми мы располагаем, дают основание предположить, что в большинстве сражений 1332–1333 годов силы противника превосходили Масасигэ где-то в десять раз.

275

Многочисленные ягура (башни, башенки) возводились на воротах и стенах так называемых замков, служа наблюдательными пунктами, а также позициями, с которых в атакующего противника запускались снаряды с горючей смесью.

276

Тайхэйки, 1:114.

277