Мик Джексон - Подземный человек

• Название: Подземный человек
• Автор: Мик Джексон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12337-7

Англия, конец XIX столетия. Общество считает пятого Герцога Портлендского сумасшедшим: мало кто может постичь смысл его безумных замыслов - например, строительства грандиозной сети тоннелей под его огромным таинственным поместьем. Дряхлое тело терзает боль, которой его деятельный ум вкупе с богатым воображением находит самые причудливые толкования. Но куда сильнее боль душевная - боль обрывочных воспоминаний и непонятных видений, которым невозможно найти рациональное объяснение. Боль, приводящая к сокрушительному финалу...

Роман "Подземный человек", готическая фантазия английского писателя Мика Джексона, в 1997 году вошел в короткий список Букеровской премии.

---

Я с интересом наблюдал, как она бросила якорь на коврике у камина и поставила суп на стол рядом со мной. Когда она наклонилась, моему взору открылся ее пышный груз, великолепно уложенный и обвязанный, и, увидев, что я подглядываю за ней, она окатила меня своим ледяным взглядом. Теперь все сходилось как нельзя точнее, и я бесцеремонно подмигнул ей. Я как бы говорил этим: «Все кончено, миссис Пледжер!» Но она не собиралась выкладывать карты. О, нет. Она только поджала губы, этакая цаца. Я понял, что мне придется вытягивать из нее правду.

— Вы крупная леди, миссис Пледжер, — сказал я и подождал, глядя, как подействовало мое замечание. Она уставилась на меня, но не произнесла не слова, так что я продолжил: — Будьте так добры, миссис Пледжер, расскажите мне о костях.

Она изо всех сил постаралась принять скептический вид, но было ясно, как день, что я ее прищучил.

— Про какие это кости вы спрашиваете, Ваша Светлость? — ответила она, краснея.

— Ну, как же, про китовые кости, которые скрепляют нас всех, — хладнокровно парировал я и, наклонившись к ней, добавил: — А может, про те, секретные, благодаря которым вы такая статная.

Она была по-настоящему напугана. Я торжествующе откинулся на стуле.

Полагаю, я запросто могу оказаться первым мужчиной, понявшим важность китовых костей, зашитых в каждый женский корсет. Не удивлюсь, что в эту самую минуту миссис Пледжер посылает сигналы костяным сообществам. Возможно, именно поэтому женщины такие странные. Все они в заговоре с китами.

Каковы бы ни были истинные корни всей этой истории — а я полагаю, копать до них еще порядочно, — поведение миссис Пледжер не оставляло сомнений, что она задета за живое. Раскрыта целая эпоха спрятанных костей!

Я еще раз подмигнул ей и увидел, как она прошествовала через всю комнату. Она остановилась у фруктовой вазы, взяла апельсин, повернулась и швырнула им в меня. Он летел мне аккурат между глаз. Я слишком поздно пригнулся; он отскочил от макушки и плюхнулся прямо в суп.

Мы секунду помолчали.

— Превосходный выстрел, миссис Плед-жер, — объявил я.

Она выскочила из комнаты, которая потом долго продолжала сотрясаться.

Так вот, я ничуть не против держать на службе женщину, по уши затянутую в кости. Миссис Пледжер прекрасная женщина — я всегда это говорил, — и я искренне надеюсь, что хозяева не накажут ее из-за моих разоблачений. В конце концов, никто из нас не безгрешен по этой части — мы все прячем свои кости.

Апельсин покачивался среди остатков овощей.

— Опять в моем супе фрукты, — сказал я.

19 февраля

Даже не помню, как давно я нездоров. И наверху, и внизу. Задолго до того, как та боль отправилась гулять по мне, меня начало что-то терзать. Что-то всегда меня терзало.

Наша беда, как я постепенно начинаю понимать, в том, что все мы в плену нашей собственной кожи. Наши тела с их невероятными возможностями — это и наши казематы, где мы осуждены томиться. Наши ребра — решетки наших крохотных камер. Мы заточены в плоть и кровь.

Рано или поздно слабость нашего тела начинает тащить нас вниз, и нам не остается ничего другого, как следовать за ней. Болезнь, поражающая нас, — это пытка, которую мы обречены терпеть. Мы не можем устраниться.

Бывает, что мои чувства — загадка для меня самого. Как правило, самое большее, на что я могу надеяться, — это выдержать их, постараться не быть смытым волной. Как чудесно было бы отпустить мысли блуждать на волю, не отягощая их веригами кожи и костей. Иметь возможность собраться всем вместе и общаться со всеми другими душами.

Теперь я понимаю, что во мне два очень разных человека. Сознание и мешок костей, который оно таскает за собой. Я думаю, тело — это просто вместилище. И пускай кто угодно смотрит на него как на храм, о какой службе может идти речь в этих грязных, обветшалых развалинах?

Трансцендентности жаждет душа моя. Я хочу дать глубочайшей части меня вознестись и вдыхать воздух. Ужасная раздвоенность жизни, навязанная мне плотью, — вот что со временем стало тяготить меня.

Все, чего я хочу, — это впустить немного света. Выпустить хотя бы часть себя наружу.

24 февраля

Бритва была странной на ощупь. Незнакомой. И ножницы тоже. Был так возбужден, что все мое тело чесалось. Есть что-то странное в том, чтобы сбрить бороду после стольких лет, прожитых бородачом. Теперь мне кажется, что моя кожа совершенно голая. Мясистая, как свежеощипанный гусь.

За пару минут ножницы состригли большую часть — комки белых волос скатываются в раковину. Маленькие кустистые шарики покоятся на фаянсе, затем смываются поворотом крана. Я приобрел буквально измятый, потрепанный вид. Но потом, после мыла и бритвы, я стал чуть менее диким. Моя шея разрушилась, пока была сокрыта от глаз. Дряблое изобилие мешковатой плоти свисало поверх пары тугих растяжек.

В общем и в целом, признаюсь, зрелище поразительное, как я, собственно, и ожидал. Подбородок совсем не такой, какой я похоронил много лет назад под щетиной. Ямочка исчезла. Как любопытно вновь узнать самого себя. Обнаружить, что наши самые близкие отношения изменились.

Когда я начал кромсать ножницами волосы на голове, меня стал разбирать смех. Я просто не мог сдержаться. Ощутил, как сильно кружится голова, а когда я стал ее мылить (восхитительное чувство), понадобилось снова подавлять хохот. Пришлось медленно дышать и взять себя в руки. Всего лишь мои глаза глядят из зеркала. Спокойствие. Спокойно.

Весь мой купол белый от пены, не считая нескольких кровавых цветков там, где я порезался. Лезвие громко скрежещет за ушами. Вел бритву от них, чтобы не отхватить их, если дрогнет рука. Оставил брови в покое, от греха подальше, и не успел оглянуться, как уже смывал последние пузырьки.

Может, я пропустил пару-тройку клочков на затылке. Для них мне понадобится второе зеркало. И все же, наконец, вот он я — откровенно гадкое зрелище. Теперь уже не смешно. Чахлый обрубок человека. Испугался, что сейчас заплачу, как младенец.

Припудрил все тальком, чтобы прикрыть крохотные порезы и постараться отвлечься. Затем с минуту или две сидел в спальне и старательно делал вид, что читаю. Встал и вернулся к зеркалу.

Уже гораздо спокойнее. Голова не так кружится. Не встревожен, как раньше. Постоял перед каминным зеркалом, говоря: «Да. Именно это и надо было сделать». И тут я внезапно увидел ее. Она прямо-таки бросилась мне в глаза. Справа от моего отражения со своим обычным непроницаемым видом стояла фарфоровая голова Фаулера, и теперь, когда моя макушка белела от талька, мы вдвоем напоминали родственников. Как странно. Никогда бы не пришло в голову. Недостает лишь надписей и разделительных линий.

Развязал халат и подошел к большому зеркалу. Снял брюки. Какой бледный старик. Смотрел на себя, пока не превратился в незнакомца. Через некоторое время увидел во плоти схему из «Целительства в Древнем Китае», со всеми притоками, журчащими вверх и вниз по моим рукам и ногам.

Я вообразил свой живот, набитый разными травами миссис Пледжер. Обнаружил, что нашпигован ими, как индейка.

Я увидел те же органы, тех же сонных рыбин, что видели во мне сестры Дубли.

И посреди всего этого я нашел свое дерево костей, свой личный скелет.

С головой, совсем как Фаулерова, примостившейся сверху, и с двумя глазами, что уставились на меня из пустоты, я увидел в себе подобие живого синтеза. Слияние всех географических карт человека.

25 февраля

Я заперся в спальне и немного походил. Отпер дверь, крикнул «не беспокоить» и постоял, пока слова пронеслись вскачь туда и обратно по коридору. Я уже основательно захмелел, израсходовав четверть бутылки бренди. Возможно, я даже немного пошатывался, отправляя себя обратно в комнату и запирая за собой дверь. Я еще не перешел той грани, чтобы напиться до беспамятства, но не сомневался, что во мне уже достаточно обезболивающего.

Сгорбился у туалетного столика, где были разложены все инструменты и полотенца. Зеркало, которое обычно стоит над камином, я положил на поверхность стола. Триптих туалетных зеркал я наклонил вперед где-то на 45 градусов и расположил голову между ними почти так же, как ее засовывают в пасть льва. Слегка поправив верхнее зеркало, я нацелился на макушку. Бутылка бренди была под рукой, на случай если мне понадобится глотнуть еще.

Я помню, как постучал пальцем по верхушке черепа, прежде чем начать. Кожа была податливой и теплой. Затем я взял скальпель и сделал первый надрез — около двух дюймов в длину — со стороны затылка вперед. Я нажимал, пока не почувствовал, как лезвие скребется о кость. В ушах моих заскрежетало. Почти сразу же из аккуратной линии выступила кровь; одинокая черная бусина покатилась вперед, и другая подобная ей — назад. Я сделал второй надрез, примерно той же длины, в точности рассекающий первый пополам, так что теперь на моей макушке был крест — и к тому же кровоточащий.