Белва Плейн - Благословение

• Название: Благословение
• Автор: Белва Плейн
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-151-0

В центре романа «Благословение» американской писательницы Белвы Плейн – драматическая судьба адвоката, внешне преуспевающей Дженни Раковски, чьи родители – евреи – чудом выжили в фашистском лагере смерти.

---

Она поняла, что удивление отразилось на ее лице, и поспешила наклонить голову, думая про себя: «Но ведь ты говорил мне, когда мы разговаривали об этом, что никогда не пойдешь, никогда; что это аморальная, бессмысленная война. Все это говорил ты, Питер!»

– А твои друзья, каково их отношение, Питер? – поинтересовался дедушка.

– О, мы не так много говорили об этом.

Как это можно не говорить об этом! Сейчас все об этом только и говорят – в классе, после уроков, в кафетериях и даже ночью. Можно даже сказать, что это все, о чем мы теперь говорим!

Дед продолжал настаивать:

– Но у них есть какое-то мнение? Лицо Питера сделалось пунцовым.

– Конечно. Естественно, одни думают одно, другие – другое.

– Ну, я надеюсь, ты-то говоришь как настоящий мужчина, а не как презренный трус, и защищаешь своего президента. Ты не должен позволять им вести пораженческие разговоры. Это ослабляет страну. Я надеюсь, что ты не сидишь молча, позволяя им говорить, что вздумается, Питер.

– Нет, сэр, – глухо отозвался Питер. Миссис Мендес вмешалась в разговор.

– Достаточно о политике! Давайте поговорим о более приятных вещах, как, например, завтрашний вечер по случаю дня рождения Синди. – Она объяснила Дженни. – Синди – это кузина, можно сказать, вторая кузина, которой исполняется двадцать один год, и для нее устраивают небольшой официальный прием дома. Надеюсь, что не будет дождя. Ведь танцы решено проводить на улице. Все должно быть чудесно.

«Небольшой официальный прием… Он не сказал мне об этом тоже. Может, он не знал. Но у меня нет платья»… – думала Дженни. Никогда еще она не чувствовала себя так неловко.

Разговор продолжался.

– Вы слышали, что тетя Ли подарила ей?

– Нет, а что? – спросил дядя.

– Лошадь! – сказала миссис Мендес. – Жеребенка, если быть точной. Ты встречалась с нашей тетей Ли, – пояснила она Анне Рут, – она одна держит конюшню.

– Она такая чудная! Настоящий скелет из чулана, – сказала Салли Джун.

– Салли Джун, что за ужасные вещи ты говоришь!

– Но это правда, разве не так?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – сдержанно ответила миссис Мендес.

Салли Джун хихикнула.

– Мама! Ты знаешь!

– Моя сестра всегда была сорванцом, – сказал мистер Мендес, пояснив, вероятно, для Дженни, которая была здесь единственной посторонней.

– Сорванец! – повторила девочка. – Ей уже за пятьдесят. Каждый знает, она…

– Хватит, – сказал мистер Мендес и резко повторил: – Хватит, я сказал!

В тишине было слышно, как звякнуло серебро о фарфор. Салли Джун опустила голову, и краска залила ее шею. Она выглядела испуганной.

Питер прервал тишину.

– Разговор о лошадях мне вдруг напомнил, что, когда я был в Оуинз-Миллз в те выходные, я видел Ральфа верхом на лошади. Мы проехали мимо него на автомобиле. Я не знал, что он сейчас в Джорджтауне.

Как ловко Питер переменил тему разговора! Конечно, он хотел разрядить напряжение. Он продолжал:

– Наверное, он собирается поступать на дипломатическую службу, как и его брат.

– И быть убитым, как его брат, – добавила тетя, вежливо объяснив Дженни: – Это старые друзья нашей семьи. Их сын был убит во время волнений в Пакистане.

– Пятнадцать лет прошло, должно быть, – сказала миссис Мендес, – а его мать все еще носит траур. Это смешно. – Она говорила отрывисто, уставившись в стол. – Я не могу спокойно относиться к людям, которые не хотят смотреть фактам в лицо.

– Это была ужасная смерть, – вежливо напомнил ей Питер.

– Все равно, она должна как-то примириться с этим, – ответила его мать. – Другие же могут. – Неожиданно она повернулась к Дженни. – Питер говорил нам, что твой отец был в концентрационном лагере в Европе.

Так Питер говорил о ней.

– Да, – ответила она. – Он был очень молодым и сильным, он один из немногих, кому удалось выжить.

– Чем он занимается сейчас? Питер не сказал им это.

– У него свой магазин. И кафетерий.

В какой-то миг глаза женщины расширились и сверкнули.

– Ну, так ему повезло. Все перенести и суметь выжить.

– Да, – ответила Дженни. Выжил. Его ночные кошмары. Его безмолвные стоны. И во второй раз за этот день она поймала себя на том, что смотрела на манжеты, сделанные с мастерством, которое сохранило жизнь ее отцу, мастерство, которое он хотел бы забыть.

Она снова взглянула на миссис Мендес, которая уже начала обсуждать другой предмет. У нее нет сердца, подумала она.

Слуга поставил перед ней тарелку, на которой были салфетка и вазочка с мороженым; с каждой стороны вазочки лежали ложечка и какой-то еще прибор, который она никогда раньше не видела. Это казалось чем-то средним между вилкой и ложкой. Не зная, как им пользоваться, она пришла в замешательство, и тогда не меняя выражения лица, негр-слуга положил совсем незаметно свой указательный палец на ручку этого неизвестного ей предмета. И она сразу вспомнила, что слышала о таком приборе, как вилка для мороженого, и поняла, как им пользоваться. Ей захотелось поблагодарить этого человека, и она решила сделать это при первой же возможности. Он увидел ее замешательство. Она подумала, что он знает о ней больше, чем кто-либо еще в этой комнате, За исключением Питера. «Мне здесь не нравится. Здесь все холоднее, чем мороженое».

Мороженое отличалось от того, что ей доводилось пробовать раньше, в нем чувствовался вкус меда и привкус душистого ликера. Она ела его медленно, находя странное удовольствие в его мягкости, словно она была ребенком с леденцом на палочке.

После обеда Питер показал ей окрестности. Позади теннисного корта находился большой бассейн, напоминавший по форме амебу и казавшийся естественным прудом. Хорошенький небольшой домик с верандой отражался в воде. Несколько розовых металлических стульев и столиков стояли под цветными зонтиками на ухоженной траве. Питер включил несколько лампочек, и бассейн осветился изнутри бирюзовым светом. Дженни стояла, не шелохнувшись, глядя на отблеск лучей заходящего солнца, на густой кустарник, на отдаленные темные деревья, и слушала тишину.

– Я не знала, что ты так живешь, – произнесла она наконец. – Я не знаю, что и думать.

– Ничего не думай. Разве имеет значение то, как я живу?

– Полагаю, нет.

– Неужели это важно?

Он стоял так близко, что она могла чувствовать, или воображала, что чувствует, тепло его сильного тела. Конечно, это было неважно. Главным был Питер, а не то, чем он владел или не владел. Но было еще что-то…

– Ты согласился с ними о Вьетнаме.

– Да нет же. Я просто не возражал.

– Это одно и то же.

– Нет. Подумай хорошенько.

– Я-то думаю.

– Все ради сохранения спокойствия, и я просто ненавижу споры. Что толку начинать длинный спор, если он все равно закончится тем, с чего начался? Мы все останемся при собственном мнении. Ведь ты же видела, что там творилось.

Она согласилась с этим. Да, это правильно. Дома лучше не говорить о некоторых вещах. Не ссориться же с папой из-за древнего обычая отделять женщин от мужчин в синагоге. Папа считал это правильным, потому что так давно было заведено, и никто не собирался спорить с ним, да и не надо было. Да, Питер был прав. Он просто пытался предотвратить конфликт, когда увел, например, разговор от обсуждения тети Ли после того, как его отец сильно рассердился. Ей очень нравилась эта его черта.

– Я бы хотел, чтобы мы могли спать вместе, – вздохнул он. – В этом домике было бы так здорово. Там есть софа.

– Питер! Мы не можем. Я бы не осмелилась.

– Я знаю. Ну хорошо, мы скоро вернемся домой. Ей понравилось, что он говорил о колледже, месте, где они были вместе, как о «доме». Затем она подумала о другом.

– Ты не сказал мне, что здесь будет вечер. Я бы привезла вечернее платье.

– Я сам не знал. У меня такая смешная кузина… Господи, кто проводит приемы в наши дни?

– Очевидно, люди еще проводят.

– Я их ненавижу.

– Но что мне делать? Мне нечего надеть. Питер с сомнением посмотрел на нее.

– Нечего?

– Только этот костюм, темно-синее шелковое платье, которое я всегда ношу, и несколько юбок и блузок. Мне даже не хочется идти. Мы должны идти? Полагаю, что да. – Ее голос сошел на нет.

– Мы попросим мою маму. Она подберет что-нибудь для тебя.

– Я не могу сделать этого.

– Я сам попрошу ее. Пойдем в дом. Пойдем прямо сейчас.

– О, дорогая, – произнесла миссис Мендес, – ты уверена, что ничего не привезла?

Дженни покачала головой. Словно в ее саквояже было несколько секретных отделений, из которых она, немного порывшись, могла достать бальное платье и туфельки.

– Боюсь причинить вам беспокойство, – сказала она.

– Никакого беспокойства. Позволь мне подняться наверх и посмотреть в гардеробе Салли Джун. Конечно, ты выше ее, но все-таки… О, дорогая, – повторила она.

Салли Джун и ее подруга лежали на широкой кровати. Миссис Мендес открыла гардероб, где висел длинный ряд платьев и стояло много туфель.