Владимир Щербаков - Чаша бурь

• Название: Чаша бурь
• Автор: Владимир Щербаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1985

В романе обсуждаются вопросы, связанные и с современностью, и с дальным прошлым Земли. Где располагалась Атлантида? С кем воевали атланты? Можно ли прдставить атлантов, доживших до наших дней? Эти и многие другие вопросы связаны с положением нашей планеты в Солнечной системе, ее геологическим прошлым, а также с влиянием космических факторов.

---

Покупаю свинцовые пули для духового ружья. Целюсь в яблочко электронной мишени. Рядом со мной - сетования на сбитый прицел. Ну что ж, если в этом тире подают ружья со сбитой мушкой, попытаем все же счастья. Бью в десятку двенадцать раз. Промахов нет, в чем я лишний раз убеждаюсь, когда кладу винтовку на полку и ловлю удивленный взгляд коренастого хозяина тира.

- У вас есть деньги? - спрашивает крепыш ошарашенно.

- Разумеется, - говорю я.

- Не попробовать ли вам сбить вон тот самолет. - И он показывает рукой на дюралевый аэроплан, подвешенный на тросе. - Знаете, сегодня только трое смогли попасть в этот моноплан, это самая трудная цель в нашем тире. И не только в нашем. Даже в Сочи стрелять неинтересно после того, как вы собьете эту мишень... кстати, за попадание полагается премия - еще один выстрел.

Все это он выговорил одним духом, глядя мне в глаза и одновременно давая жестом понять посетителям, что сетования на плохие ружья обижают его.

- Что ж, - говорю я ему. - Риск невелик. Но ведь если я попаду, то деньги не пропадут, и я получу право еще на один выстрел, так?

Он растерянно мигает, соображая, не валяю ли я дурака. Что ж тут прикидывать, папаша, я действительно валяю дурака, у меня отпускное настроение, несмотря на мелкие неприятности.

Мой выстрел заставляет самолет тревожно выть, он слетает по стальному шнуру вниз, ударяется о пружину, и в тот же момент автоматически включается бравурный марш. Первое попадание.

Несколько прохожих остановились у тира, румяная от солнца блондинка в шортах заглянула в открытую дверь, тоже остановилась. Хозяин сам заряжает винтовку, подает мне, утвердительно кивает. Ни звука - лицо его становится важным.

Самолет медленно поднимается на свою позицию. Прикладываюсь к легкому теплому ложу, нажимаю на спуск. Все повторяется. Самолет гудит, гремит музыка в мою честь, на этот раз - первый Бранденбургский концерт Баха. Это подкупает. За спиной собирается народ, публика. Морской воздух всегда действует на меня так, что я не узнаю себя подчас. Еще выстрел. Снова попадание.

Откладываю ружье с гримасой: неинтересно. Но кто-то за моей спиной требует продолжения:

- Браво! Еще разок, пожалуйста!

Ну что ж, нужно продолжить. Времени у меня хоть отбавляй. И проблема вполне конкретная, имеет только одно решение. Спорт.

Четыре попадания подряд. Блондинка зовет свою подругу:

- Ты посмотри, Таня, как он стреляет! Ни одного промаха!

Еще пять попаданий. Нужно бы кончить забаву, как-никак она привлекает к моей персоне внимание. Но не могу. Не могу - и все тут! Снова вой сбитого самолета и музыка, восхищенные возгласы, хмыканье одного из оппонентов, впрочем, вполне понятное: он не попадает даже в тройку электронной мишени.

Хозяин тира с изумленно-растерянным лицом, чисто выбритым, потным, загорелым, заряжает ружье и подает его мне так, как будто это музыкальный инструмент, флейта, например. Еще несколько выстрелов, после которых я решаю: пора промазать хоть один раз, чтобы уважаемый публикум меня наконец отпустил. И в этот момент я слышу возглас:

- Ого! Этруски на огневом рубеже!

Делаю вид, что прицеливаюсь, а сам ищу зеркало. Вот оно, немного влево; и я вижу отражение в нем двух старых знакомых. За ними - третий. На них сиренево-лиловые рубашки и джинсы, на том, что дальше от меня, светлая шляпа. Лицо его в тени, но узнать нетрудно. Кажется, поняли... поворачиваются, отходят. Откладываю ружье, протискиваюсь за троицей следом, но меня кто-то хватает за рукав, кто-то упрашивает повторить, мимо проплывают васильки женских глаз, темные очки следят за мной, но я уже за дверью. Троица поспешает по тротуару в сторону кинотеатра "Луч". Значит, мы скоро будем на вокзальной площади, с той стороны, где в зелени упрятано детское кафе "Веселые картинки".

Они переходят улицу у самого кафе, бегут к автобусной остановке. Автобуса нет. Можно не спешить. Рядом шуршат шины. Та самая "Волга", которая подбросила меня сюда. Шофер открывает дверцу, почти кричит, настойчиво, тревожно:

- Садитесь. Да садитесь же!

Ну нет; на площади показался автобус, подошел к остановке, трое нырнули в его салон. Я в три прыжка пересекаю улицу, направляюсь к остановке. Однако автобус отошел, не дождавшись других пассажиров. И тогда, точно по мановению волшебной палочки, делает широкий разворот еще один автобус, я прыгаю на подножку, успев убедиться в том, что маршрут его тот же. Кроме меня, в салоне десяток пассажиров. Точно два корабля, плывут оба автобуса по сиреневой ленте шоссе сквозь море платанов, ясеней и кипарисов, а минутой позже я различаю среди машин, следующих за нами, "Волгу" и вижу испуганное лицо шофера за ветровым стеклом. Что это означает? Почему я не воспользовался его услугами? Не знаю, не знаю... Будь что будет.

Справа ленивое море, корпуса белоснежного санатория "Волна". Ниже река, подвесной деревянный мост и еще один мост, железнодорожный, за ним открывается вид на пляжи, где темнокожие, загорелые люди наводят меня на мысль о лежбище котиков. Мыс Видный показал свой серый нос, уткнувшийся в море, зеленые свои склоны и пятиэтажное здание санатория.

Автобус качало на поворотах, мы объезжали горные щели, по которым струились ручьи, слева высилась зеленая стена гор, и только у Кудепсты открылась долина с рекой. Мы ехали по старой дороге, а новое шоссе висело над самым берегом, и я сообразил, почему не прыгнул в легковую машину: шофер наверняка не понял бы моего замысла следовать за автобусом по сумрачно-зеленым виражам. Иного шофера и не уговоришь теперь свернуть на старую, допотопную дорогу, которая оставлена как местная достопримечательность - вместе с автобусными маршрутами.

За деревянным мостом через речку, на первой же остановке, троица выпрыгнула и устремилась к гостинице "Перевал". Через минуту я шел следом. Чемодан оттягивал руку, и я всерьез подумывал о том, чтобы спрятать его где-нибудь в кустах, а потом вернуться за ним. Один из троих, в светлой кепочке, оглянулся. Перед ними открылась стеклянная дверь вестибюля. Некоторое время спустя я нырнул в нее. Их шаги раздавались по лестнице, которая вела на второй этаж. Странно, что меня никто не окликнул и не остановил внизу. Словно гостиница поджидала меня. Я поднялся на второй, на третий этаж. Но еще не догнал их. Еще один этаж... Когда я ворвался за ними в номер, то не сразу сообразил, почему комната была пуста. Видно, сдали нервы, я устал, мне надоело вслушиваться и вглядываться в происходящее. Между тем это входило в их расчеты. Я поставил чемодан на пол, огляделся. Здесь, в номере, была только софа, кресло, столик и цветная гравюра. Я знал: дверь за мной была заперта. Но я все же подошел и толкнул ее. Она недружелюбно гуднула, и послышались осторожные шаги за ней, в коридоре. Так я оказался в этой гостинице.

Уж лучше бы мне остаться во Владивостоке и купаться в пятнадцатиградусной воде весь октябрь, чем оказаться в плачевном положении на лучшем из курортов. Подошел к окну: как и следовало ожидать, под ним была бетонированная дорожка, за ней - низкая кирпичная ограда. Выпрыгнуть из окна я не мог. Но если бы я решился на это, то двое беседующих джентльменов с теннисными ракетками в руках, вон там, правее фонтана, незамедлительно взяли бы меня под руки и водворили на место. Что мне грозило?

Вряд ли они решились бы покончить со мной сразу. Были серьезные основания предполагать, что этого не произойдет.

Истина проста. Час назад, когда грозила беда, мне всеми силами старались помочь. Черная легковая машина послана друзьями, но я сбежал от нее. Ясно как день: шофер не мог сказать напрямую, кто его послал. Слово тоже оружие, особенно если становится достоянием врага. Хорош был бы я сам, к примеру, если стал бы рассказывать Лене Абашеву или директрисе музея во Владивостоке, почему меня интересуют пропавшие экспонаты.

Да узнай я правду о шофере, я замучил бы его расспросами. Вместо дела вышла бы целая повесть - в конечном счете адресована она была бы любознательным атлантам.

Все сходилось: чтобы убедиться в действенности микрокиборгов, разряжающих клетки памяти, атланты должны слышать меня, следить за мной. Но если я нем или почти нем, меня выдают мои поступки, как это было во Владивостоке и ранее.

Окончательная проверка произошла в тире. Именно там я откликнулся на имя "этруск", значит, память при мне. И мои посещения запасника музея и интерес к Атлантиде - не простое любопытство. Не выдать себя я не мог.

Хотелось пить. На столике темного дерева стоял графин с водой. Рядом стакан... Я налил уж было воды, но потом отдернул руку от стакана. Мало ли что могло произойти. Я был пленником. Может быть, вся гостиница была инопланетным кораблем, который отдал здесь невидимые посторонним швартовы, чтобы изучать, наблюдать, ловить нерасторопных этрусков вроде меня. Здесь же, на столике, был телефон. Снял трубку, набрал номер наугад. Молчание. Открыл ящик стола, где обычно лежат рекламные проспекты и телефонные списки. И то и другое было налицо. Полистал лощеные страницы. Набрал номер администратора гостиницы.