Дмитрий Липскеров - Пространство Готлиба

• Название: Пространство Готлиба
• Автор: Дмитрий Липскеров
• Жанр: Современная проза

В "Пространстве Готлиба" воспроизведены поиски своего "Я" между воображаемым прошлым и хрупким настоящим.

Главная тема романа – история любви двух инвалидов, Анны и Евгения, в силу обстоятельств вступивших в переписку. Верность и предательство, страстная любовь и лютая ненависть, мечты о счастье и горькое отчаяние, уход от суровой реальности в спасительную мистификацию сплелись в этом виртуальном романе с неожиданным и непредсказуемым финалом.

---

Рука называлась – Горький. Именно ее я решила попробовать, оставляя Лучшую Подругу как-нибудь на следующий раз.

Следуя инструкциям, прежде чем начать использовать конечность, я тщательно размассировала ее по всей длине и только потом нажала на костяшку пальца. Раздался щелчок, но, как и в случае с Лучшим Другом, Горький даже не пошевелился.

Надо давать конкретное задание, – вспомнила я и громко сказала:

– Вымой посуду.

Никакой реакции.

– Свари кофе!

Безрезультатно.

Тогда я попробовала воздействовать на руку с помощью иглы, воткнув ее в ложбинку между безымянным пальцем и мизинцем.

– Приклей крючок в ванной! – приказала я, но и тут Горький даже не вздрогнул.

Вероятно, на этот раз без адреналина не обойтись, решила я и прикрыла дряблую руку Горького большим махровым полотенцем.

В дверь позвонили, и сердце мое рухнуло в желудок, оборванное воспоминанием о Владимире Викторовиче.

– Кто?!! – громко и стараясь быть бесстрашной, спросила я.

– Это Соня, – донеслось из-за двери. – Почтальонша.

– Вы зачем?

– Газеты принесла.

– Я ничего не выписываю.

– Это бесплатные. С кроссвордами и телевизионной программой.

– Положите в ящик.

– Откройте, пожалуйста! – жалобно попросилась Соня. – Мне нужно с вами поговорить!

– О чем?

За дверью помолчали, а затем я услышала всхлипывания.

– Вы одна?

– Одна, одна! – ответила Соня голосом плачущего ребенка. – Владимир Викторович с утра уехал в Петербург.

Я открыла дверь и впустила ее, маленькую, всхлипывающую в варежку, с газетами и журналами в огромной кожаной сумке на боку.

– Спасибо, – благодарила почтальонша, усаживаясь за стол в кухне. – Большое спасибо за то, что пустили!

Я налила ей горячего чаю в большую кружку и пододвинула банку с конфитюром.

– Холодно на улице?

– Ой, мороз, – ответила Соня и много хлебнула из кружки.

– Я вас слушаю, – сказала я, и почтальонша опять заплакала, проливаясь слезами в чай.

– Я… Я… – скулила она. – Я не знаю, почему плачу. Вероятно, потому что я очень слабая женщина… У меня… меня… У меня очень мало сил, и я ничего не могу поделать с этой слабостью!.. Вот вы – очень сильный человек, и мне всегда хотелось дружить с вами! Но вы… Вы…

Она обильно залилась слезами, пуская губами пузыри.

– Милая Соня! – сказала я, испытывая огромное чувство жалости к этой несчастной женщине с покрасневшим от слез носом. – Милая Соня! Я прекрасно к вам отношусь. Скажите, что случилось?

От моей ласки почтальонша взревела в голос и заколотила ладошкой по столу.

– Возьмите себя в руки немедленно! – закричала я, и Сонин плач прервался вдруг на самой высокой ноте; женщина уставилась на меня, широко раскрыв от удивления глаза. – Что случилось, еще раз спрашиваю?!

И она, втянув носом слезы, начала докладывать по-деловому:

– После того вечера, как я вас застала с Владимиром Викторовичем, он перестал даже смотреть на меня!

– Стоп! – прервала я. – Давайте сначала выясним главное! Кем вам приходится Владимир Викторович?

Почтальонша опустила глаза в пол и закраснелась щечками, словно светофор зажегся.

– Только честно! Он же вам не брат!

– Ну не брат, и что с того? – с некоторым кокетством ответила она.

– Ничего… Только зачем это скрывать? От этого столько недоразумений может случиться!

– Так не моя это инициатива! Это он настоял!

– Не понимаю.

– И я не понимаю. Но на самом деле я и не вдумываюсь, зачем? Мне главное, чтобы Владимир Викторович не бросил меня! Я его люблю! – с чувством сказала Соня. – А он после того случая с вами, когда я все разглядела, он не смотрит на меня даже. Я перед ним и так и этак, а он физиономию кривит! Я перед ним во всяком интимном, а он кроссворды решает!.. Что же это он в вас такого нашел, что я, женщина здоровая, с крепкими ногами, не интересна ему, а вы, вся парализованная, милее!

Я хмыкнула. Глупая Соня даже не поняла, какую бестактность допустила, а потому я не обиделась и сказала:

– Я сама удивляюсь, что ему от меня надо!

В порыве воодушевления Соня потянулась ко мне через стол и горячо зашептала:

– Анна Фридриховна! Я для вас все! Вы, главное, попросите!.. Но только, умоляю вас, не отбирайте у меня Владимира Викторовича! Я вам и газеты все буду приносить бесплатно, и в магазин схожу, когда надо! Рыбку свежую принесу, он ее из-подо льда тягает!

– Да что вы в самом деле! – возмутилась я. – Мне ваш Владимир Викторович задаром не нужен! Глаза бы мои его не видели во веки вечные!

– А он мне говорил, что это ваша инициатива была! – не унималась почтальонша. – Что это вы его за штаны ухватили!

– Эка наглость! – задохнулась я от возмущения. – Вот негодяй!

– Негодяй, негодяй! – закивала Соня.

– Если хотите знать, у меня друг есть!

– Правда? – обрадовалась она.

– Абсолютнейшая! Достойнейший во всех отношениях мужчина!

– Ну и славно! Дай Бог счастья всем, и здоровым, и убогеньким! Как я рада за вас, Анна Фридриховна! От него письма получаете?

– Вы, самое главное, его предупредите, – завелась я, – что, если он еще раз явится ко мне со всякой гадостью, мой друг ему хребет переломит!

– Конечно, предупрежу! – улыбалась во все лицо Соня. – А как же! Но друг же в Москве живет? Приехал, значит…

Она встала со стула, оправила юбку и, сияя, лучась счастьем, пошла к дверям.

– Вот, газетки бесплатные, – сказала. – С кроссвордами и программой.

Я кивнула.

– Злой он на вас. Как бы не убил, – добавила почтальонша и вышла вон.

Я осталась одна, в прескверном настроении от беседы с Соней и все смотрела в окно, наблюдая, как жухнет в небе новогодний мандарин.

В самом деле, что ли, кроссворд поразгадывать, подумала я и подъехала к стопке газет, оставленных почтальоншей. Выбрала одну, на последней странице которой были помещены целых три кроссворда, и, вооружившись ручкой, прочла вслух первый вопрос:

– Дворовая птица из шести букв? И сама же ответила:

– Голубь. Подходит… – записала. – Мальчик, герой французской революции?.. Гаврош, – отгадала я и записала по вертикали. – Автор романа "Отчаяние"?.. Горький! – сказала я громко и вдруг увидела, как из-под махрового полотенца, откинув его, показалась старческая рука и, будто рассматривая меня, застыла на столе.

– Здравствуйте! – обрадовалась я. – Что же мы с вами будем делать?

Рука не шевелилась.

– Господин Горький, – приказала я. – Идите, пожалуйста, сюда!

Несколько мгновений рука находилась в раздумье, а потом, словно нехотя, с трудом перевалилась через край стола и, обхватив широкой старческой ладонью ножку, заскользила к полу.

В отличие от Лучшего Друга Горький не бегал на пальчиках юношей, а передвигался медленно, наподобие гусеницы, подтягивая плечевой сустав к ладони, выгибая локоть к потолку.

Возраст, поняла я и протянула навстречу Горькому руки.

Он постучал большим и желтым ногтем по полу, а затем, приняв решение, с чувством собственного достоинства улегся мне в ладони.

– Здравствуйте, господин Горький, – еще раз поприветствовала я руку, вознося ее на колени. – Давайте разгадывать кроссворд дальше? – и прочитала следующий вопрос. – Вид литературы? Из одиннадцати букв?

Безусловно, я знала ответ, но слово застряло в моей голове, словно наткнулось на что-то, и никак не хотело всплывать перед глазами.

– Черт подери! – выругалась я.

И тогда Горький взял из моей руки карандаш и аккуратно заполнил горизонталь правильным ответом.

"Драматургия", – написал он.

– Правильно! – обрадовалась я и захлопала в ладоши. – А как называется термин, обозначающий половое влечение, руководящее всей человеческой жизнью, придуманный немецким врачом Фрейдом?

Поглаживая газетный лист, рука на некоторое время задумалась, а затем начертала: "Либидо".

– Замечательно!

Таким образом мы разгадали весь кроссворд, а за ним и два оставшихся. Горький неутомимо вписывал правильные ответы в клеточки и ни разу не ошибся.

Затем, когда я просто сидела и думала о вас, Евгений, рука вдруг легла на мою правую руку всей ладонью и принялась ощупывать пальцами кольцо со змейкой.

– Вам нравится? – спросила я.

Горький крутил колечко на моем пальце, но снять не пытался.

– Хотите посмотреть?

Сняв подарок Лучшего Друга, я положила драгоценность себе на колено.

Горький тыкнулся в нее указательным пальцем и замер.

– Померьте, – разрешила я, но рука не шелохнулась.

– Не стесняйтесь.

Рука вновь проигнорировала мое разрешение и попросту лежала на коленях, отдыхая.

– Как хотите.

Я пожала плечами и, взяв колечко двумя пальцами, вновь рассмотрела на его внутренней стороне какое-то слово, выгравированное на незнакомом языке.

– Что же это может обозначать? – спросила я вслух.

Горький взял карандаш и написал на обрывке газеты два слова.