Бернард Корнуэлл - Экскалибур

• Название: Экскалибур
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-2447

VI век. Темные времена в Британии. Хаос вот-вот охватит территории, подвластные Артуру. Его власть ослаблена мятежом Ланселота и предательством Гвиневеры. Но Артур все еще владеет Экскалибуром, одним из тридцати Сокровищ Британии. Мечом, дающим власть. И поэтому Артур, презрев превратности судьбы, бросает вызов своим врагам. 

«Экскалибур» — жесткое реалистическое повествование о раннем средневековье, написанное одним из лучших авторов современного исторического романа Бернардом Корнуэллом.

---

Ветер стих. Луна снова спряталась за громадной грядой облаков, что нависла над Арморикой, но над нами небеса расчистились. Звезды, жилища богов, ослепительно сияли в пустоте. Кулух уже вернулся во дворец и теперь стоял у окна рядом с нами: мы жались друг к другу, вглядываясь в ночь. Пришел и Гвидр; впрочем, ему очень скоро надоело таращиться в промозглую тьму, и он отправился к приятелям из числа дворцовой стражи.

— Когда начнется обряд? — спросил Артур.

— Не скоро, — предупредил я. — Кострам должно полыхать в течение шести часов, прежде чем приступят к магическому ритуалу.

— А как же Мерлин отсчитывает часы? — полюбопытствовал Кунеглас.

— В уме, о король, — отвечал я.

Мертвые плыли сквозь нас. Ветер совсем улегся, и в наступившем безмолвии в городе завыли собаки. Звезды в обрамлении посеребренных облаков пылали по-нездешнему ярко.

И тут внезапно, из черноты посреди резкой ночной тьмы, на широкой, обнесенной стеной вершине Май Дуна вспыхнул первый костер — и обряд призывания богов начался.

ГЛАВА 4

Миг — и пламя, чистое и яркое, заплясало над укреплениями Май Дуна, а затем огонь растекся по спиралям, и вот уже обширная чаша, образованная травянистыми насыпями крепостных стен, заполнилась тусклым дымным светом. Я словно видел, как люди суют факелы в самую глубину высоких и широких завалов и бегут, бегут с огнем к центральной спирали и вдоль внешних кругов. Поначалу костры занимались медленно, шипящие языки с трудом пробивались сквозь отсыревшие ветки верхнего слоя, но жар постепенно вытопил сырость, дрова разгорались все пуще, и вот наконец-то заполыхал весь сложный, прихотливый узор и свет засиял в ночи победно и яро. Гребень холма превратился в огненный кряж, в бурлящий круговорот пламени; к небесам клубами тянулся подсвеченный алым дым. В Дурноварии замелькали тени — отсветы слепящих костров. На улицах толпились люди, кое-кто даже на крыши взбирался — полюбоваться на далекий пожар.

— Шесть часов? — недоверчиво переспросил Кулух.

— Так мне Мерлин объяснил.

— Шесть часов! — сплюнул Кулух. — Я бы успел к рыжей сбегать.

Однако с места он не стронулся, равно как и никто из нас, все мы завороженно наблюдали за пляской пламени над холмом. То был погребальный костер Британии, финал истории, призывание богов, и мы глядели и ждали в напряженном молчании, словно ожидали увидеть, как, разорвав пелену синевато-багрового дыма, на землю снизойдут боги.

Но тут заговорил Артур — и напряжение схлынуло.

— Поесть бы, — буркнул он. — Если нам тут торчать шесть часов, так неплохо бы и заморить червячка.

За едой говорили мало, по большей части о короле Мэуриге Гвентском и об ужасной вероятности, что он, чего доброго, не пустит своих копейщиков на войну. Если, конечно, война и впрямь начнется, неотвязно думал я, беспрестанно посматривая в окно — туда, где плясало пламя и бурлил дым. Я попытался отслеживать время, но на самом-то деле я понятия не имел, один час прошел или два, прежде чем трапеза закончилась, и вот мы снова столпились у громадного распахнутого окна, неотрывно глядя на Май Дун, где впервые в истории Сокровища Британии были собраны воедино. Была там Корзина Гаранхира — ивовая плетенка, в которой поместились бы хлеб и пара-тройка рыбин, хотя ныне прутья так поизломались, что любая уважающая себя хозяйка давным-давно выкинула бы корзинку в огонь. И Рог Брана Галеда — почерневший от времени бычий рог с выщербленным оловянным ободком по краю. И Колесница Модрон — она давно развалилась на части, и притом была так мала, что ехать на ней смог бы разве что ребенок — если, конечно, ее удалось бы собрать заново. Был там Недоуздок Эйдина — истрепанная веревка с проржавевшими железными кольцами: даже беднейший из крестьян этим воловьим поводом погнушался бы. И Кинжал Лауфродедда — с затупившимся широким лезвием и сломанной деревянной рукоятью; и стертое Точило Тудвала — такого любой ремесленник устыдился бы. И Куртка Падарна — латаные-перелатаные нищенские лохмотья; и все же сохранилась она куда лучше, чем Плащ Регадда: он якобы наделял своего владельца невидимостью, но ныне износился до невесомой паутины. И Миска Ригенидда — плоская деревянная посудина, вся растрескавшаяся и никуда не годная, и Игральная Доска Гвенддолау — старая, покоробленная деревяшка с полустертой разметкой. Кольцо Элунед смахивало на самое обыкновенное кольцо воина: вот такие простенькие металлические ободки копейщики любили мастерить из оружия убитых врагов, но всем нам доводилось выкидывать за ненадобностью кольца куда более приглядные с виду, нежели Кольцо Элунед. Лишь два Сокровища обладали истинной ценностью: Меч Риддерха, Экскалибур, откованный в Ином мире самим Гофанноном, и Котел Клиддно Эйдина. Теперь все они, и никчемный хлам, и роскошные драгоценности, покоились в кругу огня, дабы подать знак далеким богам.

А небеса все прояснялись, хотя над горизонтом на юге по-прежнему громоздились облака: мы все глубже погружались в эту ночь, ночь мертвых, а в тучах между тем замерцали молнии. Молнии — первое предвестие богов, и, устрашившись, я тронул железную рукоять Хьюэлбейна; ну да молнии полыхали далеко, очень далеко, может, над морем или еще дальше, над Арморикой. С час или более молнии беззвучно полосовали южное небо. Раз целое облако словно осветилось изнутри: мы все так и охнули, а епископ Эмрис осенил себя знаком креста.

Но вот далекие молнии померкли, остался лишь гигантский костер в кольце укреплений Май Дуна. Этому сигнальному огню суждено было преодолеть Бездну Аннуина, это сияние изливалось во тьму между мирами. Что, интересно, думают про себя мертвые? — гадал я. Сонмы призрачных душ, верно, уже обступили Май Дун — поглядеть, как станут призывать богов? Я представил себе, как отсветы пламени мерцают на стальных лезвиях моста мечей, а может, озаряют и Иной мир, и не скрою, что испугался. Молнии погасли, ничего нового не происходило: бушевал гигантский костер, и только, но, думается, все мы сознавали, что мир дрожит на грани перемены.

Часы шли, и вот нежданно-негаданно был явлен следующий знак. Первым увидел его Галахад. Он перекрестился, завороженно уставился в окно, словно не веря глазам своим, а затем указал наверх, туда, где гигантский султан дыма застилал звезды.

— Вы видите? — спросил он, и все мы высунулись в окно и поглядели ввысь.

И я увидел: то зажглись огни ночных небес.

Такие огни всем нам доводилось видеть прежде, хотя и нечасто, но появление их в эту ночь нельзя было расценить иначе как знамение. Сперва во тьме замерцала синяя дымка; постепенно дымка густела, разгоралась, и вот уже алая завеса огня слилась с синей и затрепетала среди звезд, точно колеблемое ветром полотнище. Мерлин, помнится, рассказывал мне, что небесные огни нередки на дальнем севере, но эти повисли на юге, а в следующий миг нежданно-негаданно все пространство над нашими головами ярко расцветилось синими, серебряными и малиновыми каскадами. Мы все спустились во двор, чтобы лучше видеть, и оттуда благоговейно взирали на сияющие небеса. Костры Май Дуна оттуда уже не просматривались, но зарево их затопило южные небеса, а над головами у нас роскошной аркой переливались огни потусторонние.

— Ну теперь-то ты веришь, епископ? — спросил Кулух. Эмрис словно утратил дар речи. Но вот он вздрогнул и дотронулся до деревянного креста на шее.

— Существования иных сил мы никогда не отрицали, — тихо отозвался он. — Просто мы верим, что наш Господь — единственный истинный Бог.

— А прочие боги — кто они? — спросил Кунеглас.

Эмрис нахмурился, явно не желая отвечать, но честность заставила.

— Они — силы тьмы, о король.

— Скорее уж, силы света, — благоговейно проговорил Артур, ибо увиденное потрясло даже его. Артур, который предпочел бы, чтобы боги вовсе оставили нас в покое, видел свидетельства их могущества в небесах — и дивился небывалому чуду. — А что будет дальше?

Вопрос свой он обращал ко мне, но ответил епископ Эмрис:

— Смерть, господин.

— Смерть? — переспросил Артур, решив, что ослышался.

Эмрис загодя отошел в тень галереи, словно опасаясь мощи магии, что мерцала и растекалась потоками слепящего света на фоне звезд.

— Все религии используют смерть, господин, — педантично пояснил он, — и даже наша верит в искупительную жертву. Но в христианстве это сам Сын Божий позволил себя убить, дабы никому больше не пришлось ложиться под жертвенный нож на алтаре; я не знаю ни одной религии, в таинствах которой не задействовалась бы смерть. Озирис погиб. — Епископ вдруг осознал, что рассказывает о поклонении Изиде, этом проклятии Артуровой жизни, и торопливо продолжил: — И Митра тоже умер, а в мистериях Митры умерщвляют быков. Все наши боги умирают, господин, — подвел итог Эмрис, — и все религии, кроме христианства, воспроизводят эти смерти как часть культа.