Жаклин Мартен - Сорвать розу

• Название: Сорвать розу
• Автор: Жаклин Мартен
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-88590-688-2

В войне за независимость Соединенных Штатов герой и героиня романа оказываются по разные стороны баррикад. Лайза Ван Гулик мечтает о независимой родине, ее возлюбленный – капитан британской армии Торн Холлуэй – разрывается между верностью присяге и всепоглощающей страстью. Сумеют ли влюбленные обрести счастье, и какова будет его цена?

---

Матрос, бросив коробку в экипаж, повернул назад, поблагодарив за щедрую монету, полученную им. Торн вдруг тоже бросил свою шляпу туда же и побежал к Лайзе, успевшей поставить сумку с Гленниз на землю.

Они обнялись, тесно прижавшись друг к другу и просунув руки под плащи. Его рука, откинув ее капюшон, нежно ласкала шею, затем, приподняв волосы, накрутила локоны вокруг пальцев.

– Лайза. – Он произнес ее имя по слогам. – Лайза, если бы ты знала, как я ждал этого момента…

– Я тоже, – прошептала Лайза в порыве откровенности, которую никогда не позволяла себе раньше, и поняла, что это было правдой. – Все еще люблю тебя, – сказала она удивленно и дотронулась до его щеки. – Мы так давно не виделись. Тот день на Гудзоне был как сказка. Позже мне показалось, что его не было вовсе. Больше ни в чем не была уверена… ни в себе… ни в тебе.

– Конечно, ты любишь меня, – повторил он грубовато. – И я, даже когда очень сердился, никогда не переставал любить тебя. Что мы…

Их разговор прервался требовательным криком, раздавшимся в сумке. Это не было прежнее жалобное попискивание, а настоящий вопль здорового ребенка. Лайза быстро наклонилась и подняла сумку с Гленниз. Торн заглянул в нее.

– Боже мой! Она не похожа на прежнего заморыша. Какая цветущая!

– Конечно, – согласилась Лайза, воинственно вздернув подбородок. – Я же говорила тебе, что Эли бен-Ашер именно тот доктор, который спасет ее.

– Искренне рад. – Торн посмотрел на нее с такой любовью, что Лайза на минуту забыла о лежащей на нее вине.

– Ты не взяла с собой Тилли или кормилицу для малышки?

– Она приедет позже. – Страх и робость снова вернулись к ней. Ей все равно придется скоро сказать ему… почему бы не сейчас? Трусиха, обвиняла она себя. Дуреха! И тем не менее, когда экипаж катил по улицам, а он держал Гленниз на коленях и ее в своих объятиях, Лайза хранила молчание, стараясь продлить эти восхитительные минуты любви и мира.

Прошла вечность с тех пор, как он целовал ее. Тем желаннее это сейчас… волнующее ощущение обоюдного биения их сердец… его руки, гладящие и успокаивающие…

Он почувствовал ее слезы на своих пальцах и немного отклонился от нее.

– Лайза, – сказал он охрипшим голосом. – Лайза. – Увидев, что его глаза тоже стали влажными, она вернулась в его объятия, не столько боясь, сколько не желая испортить это редкое сладостное мгновение.

Дорога от причала до Боуэри-Лейн показалась слишком короткой. Лайза стояла на улице, глядя на дом, в котором они жили с первого дня ее замужества.

– Ты… ты снял ту же самую квартиру? – запинаясь, выговорила она.

– Никогда не переставал платить арендную плату, – ответил он просто. – Мне не хотелось, чтобы ты, однажды вернувшись назад, не нашла здесь своего дома.

Лайза наклонилась над Гленниз, пряча и пылающее лицо, и слезы. О Боже, подумалось ей, с каждой минутой все труднее и труднее сказать ему правду.

Комната, которая когда-то принадлежала Торну, а потом Тилли, была приспособлена теперь под детскую: для того ребенка, о котором ее муж знал. Лайза положила Гленниз в заботливо приготовленную колыбель, накрыла фланелевой простынкой, а сверху одеяльцем из прекрасной английской шерсти.

Торн открыл внутреннюю дверь, и она вошла в комнату, которая когда-то была ее, а затем стала их общей, закрыла глаза, непроизвольно вспоминая прекрасные ночи, проведенные здесь.

– Время ленча, и я страшно проголодался, так как не хотелось завтракать, – сказал муж, возвращая ее к реальности. – Несомненно, малышка чувствует то же самое и скоро потребует подкрепления, поэтому мы должны позаботиться об этом. Сейчас середина дня, не очень приличное время для того, чтобы раздеться и отправиться в постель, и слуги будут знать – каким-то образом они всегда все знают, – потом об этом заговорит весь Нью-Йорк. Выложив тебе все разумные причины, по которым нельзя этого делать, – он положил ей на плечи обе руки, – хочу предложить – не лечь ли нам в постель прямо сейчас, Лайза?

– Да, пожалуй, – ответила Лайза. – Думаю, добавила она сдавленным голосом, – что умру, если не сделаем этого.

Торн, подняв ее в воздух, звонко поцеловал, затем снова поставил и объявил голосом, полным сдерживаемого смеха и торжества:

– Бог простит меня, но твоя кончина сегодня будет на моей совести, моя любовь.

После длительной разлуки они никак не могли насытиться своей близостью, и снова и снова неистово бросались друг к другу в объятия, получая после долгого вынужденного воздержания изумительное наслаждение.

Лежа в его объятиях, устроившись на плече, обессиленная и счастливая, Лайза совсем забыла о признании, которое собиралась сделать.

Резкий крик голодного ребенка вернул ее к действительности. Торн услышал его тоже.

– О Боже! – простонал он. – Где мы найдем кормилицу так быстро? – Она подняла голову, и он повернулся к ней. – Поговорить с хозяйкой дома, что ли? – пробормотал он.

Сердце Лайзы благодарно забилось.

– Отдыхай, – прошептала она ему на ухо. – Сама позабочусь об этом, милый.

У нее не было времени одеваться, и так как ее собственная сумка была еще не распакована, она взяла из шкафа старый голубой халат Торна, подпоясала его кушаком и поспешила к Гленниз.

Увидев кресло-качалку, уселась в него с малышкой, с благодарностью думая, как это похоже на Торна позаботиться о таких мелочах. Она откинулась в кресле, Гленниз удовлетворенно сосала грудь, и Лайза чувствовала себя тоже пресыщенной и удовлетворенной.

Приложив Гленниз к другой груди, сквозь свое дремотное состояние смутно услышала, как открылась и закрылась дверь. Открыв глаза, Лайза увидела стоящего перед ней Торна, одетого только в бриджи.

– И-из-звини, – необдуманно вырвалось у нее. – Еще не вытащила собственный халат.

– Так ты за это извиняешься?

– О! – Лайза посмотрела вниз на ребенка, нежно прижимающегося к ее груди… так, как совсем недавно прижимался к ней муж.

– Девочка не моя, если это то, о чем ты думаешь сейчас, – сказала она сквозь стучащие зубы.

– Знаю все! – рявкнул Торн. – Ты думаешь, британская штаб-квартира не выдала мне в полном объеме сведения о тебе, когда вернулся из Джерси и запросил их? Но ясно, как Божий день, что у тебя был ребенок. Скажу генералу, – начал он так язвительно, что Лайза вздрогнула, – надо улучшать службу разведки: муж в этом случае узнает последним. Не сочти за дерзость с моей стороны, когда у тебя был ребенок… и заодно, конечно, от кого?

Лайза побледнела, услышав это нагромождение сарказма и оскорблений, но почувствовала себя более собранной, чем когда-либо с того момента, как прошла по тропинке мимо узников к ожидавшим ее британцам, зная, что гнев Торна, хотя и беспочвенный, – справедлив.

Она спокойно посмотрела на мужа.

– Мне есть в чем считать себя виноватой перед тобой, но только не в нарушении супружеской верности. В апреле 1779 года, когда я жила с бабушкой в Грейс-Холле, за несколько месяцев до ее смерти и еще до того, как дом превратился в госпиталь, у нас – у тебя и у меня – родился ребенок, названный в честь твоего и моего отца, а также в честь бабушки, и зарегистрированный в Морристауне как Джордан Жак Джорис Холлоуэй. В госпитале известен под именем Джей-Джей.

Она посмотрела вниз на Гленниз.

– К счастью для этой крошки, во время поездки за ней в Нью-Йорк твой сын – этот маленький жадный монстр – еще не был отнят от груди. Вот почему она осталась жива.

Торн беспорядочно взъерошил себе волосы.

– Джей-Джей – мой? У меня есть сын? – недоверчиво переспросил он.

– Очень хороший сын, хотя и немножко избалованный.

– И ему больше года?

– Да, Торн.

Она поняла по его прищуренным глазам, что голова у него начала работать в нормальном режиме.

– Ты была беременна, когда оставила меня?

– Да.

– И ты знала это?

– Да.

– И считала правильным не поставить меня в известность, что намечается наследник?

– Думала, – Лайза сделала первую попытку оправдаться, – что родится еще одна девочка.

– И, как всегда безгранично мудрая, решила, к чему мне дочь?

– Нет, Торн, конечно, нет, только…

– Только что? – спросил он с такой злостью, что Лайза откинулась в кресле, крепче прижав к себе спящую Гленниз и плотнее запахивая на себе халат.

– Обещала Эли, – произнесла она дрожащим голосом, – что…

– Опять этот Эли! – гневно прервал он. – Меня тошнит от этого имени: «Эли бен-Ашер, единственный доктор, которому можно доверить жизнь Гленниз». Наши шпионы допустили ошибку в отношении Джей-Джея, считая его ребенком одной из медсестер, – свирепо крикнул он, – но они много знают о твоем кумире… главном хирурге госпиталя… еврее, родившемся в Европе… строгом блюстителе чистоплотности… с удивительно низким уровнем смертности, то ли благодаря ему, то ли потому, что тяжелых больных отправляли куда-то умирать. Очень, очень хороший друг, этот твой Эли, все сообщения об этом говорят.