Гилберт Честертон - Человек, который знал слишком много (рассказы)

• Название: Человек, который знал слишком много (рассказы)
• Автор: Гилберт Честертон
• Жанр: Детектив

Содержание

Лицо на мишени. Перевод О. Атлас

Неуловимый принц. Перевод Н. Демуровой

Душа школьника. Перевод Г. Головнева

Бездонный колодец. Перевод В. Хинкиса

Причуда рыболова. Перевод В. Хинкиса

Волков лаз. Перевод Е. Суриц

«Белая ворона». Перевод К. Жихаревой под ред. Н. Трауберг

Месть статуи. Перевод А. Синодова

---

– Это он хорошо придумал – прыгнуть на мост, – сказал Фишер. – Пустая лодка мало о чем говорит. Никто не видел, чтобы он причаливал к берегу, а с моста он сошел, если можно так выразиться, не входя на него. Он опередил преследователей на двадцать четыре часа, а теперь сбреет усы и скроется. По-моему, есть все основания надеяться, что ему удастся уйти.

– Надеяться? – повторил Марч и перестал грести.

– Да, надеяться, – повторил Фишер. – Прежде всего, я не намерен участвовать в вендетте только потому, что кто-то прикончил Гука. Вы, вероятно, уже догадались, что за птица был этот Гук. Простой, энергичный промышленный магнат оказался подлым кровопийцей и вымогателем. Почти о каждом ему была известна какая-нибудь тайна: одна из них касалась бедняги Уэстморленда, который в юности женился на Кипре, и могла скомпрометировать герцогиню, другая – Харкера, рискнувшего деньгами своего клиента в самом начале карьеры. Поэтому-то они и перепугались, когда увидели, что он мертв. Они чувствовали себя так, словно сами совершили это убийство во сне. Но, признаться, есть еще одна причина, по которой я не хочу, чтобы наш венгерец был повешен.

– Что это за причина? – спросил Марч.

– Дело в том, что Хуго не совершал убийства, – ответил Фишер.

Гарольд Марч вовсе оставил весла, и некоторое время лодка плыла по инерции.

– Знаете, я почти ожидал чего-нибудь в этом роде, – сказал он. – Это было никак не обосновано, но предчувствие висело в воздухе подобно грозовой туче.

– Напротив, необоснованно было бы считать Хуго виновным, – возразил Фишер. – Разве вы не видите, что они осуждают его на том же основании, на котором оправдали всех остальных? Харкер и Уэстморленд молчали потому, что нашли Гука убитым и знали, что имеются документы, которые могут навлечь на них подозрение. Хуго тоже нашел его убитым и тоже знал, что имеется письмо, которое может навлечь на него подозрение. Это письмо он сам написал накануне.

– Но в таком случае, – сказал Марч, нахмурившись, – в какой же ранний час было совершено убийство? Когда я встретил Хуго, едва начинало светать, а ведь от острова до моста путь не близкий.

– Все объясняется очень просто, – сказал Фишер. – Преступление было совершено не утром. Оно было совершено не на острове.

Марч глядел в искрящуюся воду и молчал, но Фишер продолжал так, словно ему задали вопрос:

– Всякое умно задуманное убийство непременно использует характерные, хотя и необычные, причудливые стороны обычной ситуации. В данном случае характерно было убеждение, что Гук встает раньше всех, имеет давнюю привычку удить рыбу на острове и проявляет недовольство, когда его беспокоят. Убийца задушил его в доме вчера ночью, а затем под покровом темноты перетащил труп вместе с рыболовными снастями через ручей, привязал к дереву и оставил под открытым небом. Весь день рыбу на острове удил мертвец. Затем убийца вернулся в дом или, вероятнее всего, пошел прямо в гараж и укатил в своем автомобиле. Убийца сам водит машину. – Фишер взглянул в лицо другу и продолжал: – Вы ужасаетесь, и история в самом деле ужасна. Но не менее ужасно и другое. Представьте себе, что какой-нибудь человек, преследуемый вымогателем, который разрушил его семью, убьет негодяя. Вы ведь не откажете ему в снисхождении! А разве не заслуживает снисхождения тот, кто избавил от вымогателя не семью, а целый народ?

Предостережение, сделанное Швеции, по всей вероятности, предотвратит войну, а не развяжет ее, и спасет много тысяч жизней, гораздо более ценных, чем жизнь этого удава. О, я не философствую и не намерен всерьез оправдывать убийцу, но то рабство, в котором находился он сам и его народ, в тысячу раз труднее оправдать. Если бы у меня хватило проницательности, я догадался бы об этом еще за обедом по его вкрадчивой, жестокой усмешке. Помните, я пересказывал вам этот дурацкий разговор о том, как старому Исааку всегда удается подсечь рыбу? В определенном смысле этот мерзавец ловил на удочку не рыб, а людей.

Гарольд Марч взялся за весла и снова начал грести.

– Да, помню, – ответил он. – И еще речь шла о том, что крупная рыба может оборвать леску и уйти.

Волков лаз

На широких ступенях просторного дома в Парке Приора[6] сошлись двое – архитектор и археолог; и хозяин, лорд Балмер, со свойственной ему ветреностью ума, счел натуральным их представить друг другу. Ветреность ума сочеталась в лорде с некоторой туманностью, нечетким сопряжением идей, и в данном случае он руководствовался тем, что архитектор и археолог начинаются с трех одинаковых букв.

Нам остается лишь почтительно гадать, не взялся ли бы он, исходя из тех же предпосылок, знакомить медика с медником, математика с матадором и космополита с косметичкой.

Крупный, светловолосый, коренастый и короткошеий молодой человек, он непрестанно жестикулировал, машинально щелкал себя по руке перчатками и поигрывал тросточкой.

– У вас, несомненно, найдется, о чем потолковать, – сказал он беспечно. – Старинные здания и всякое такое. Это здание, хоть не мне говорить, довольно старинное, между прочим. Простите, я на минутку должен вас оставить. Пойду, пригляжу за приглашениями на рождественский трам-тарарам, который затеяла сестра. Мы, разумеется, на вас всех рассчитываем. Джульетта замахнулась на бал-маскарад. Аббаты, крестоносцы и всякое такое. Мои предки, одним словом.

– Аббат, полагаю, предком быть не мог, – с улыбкой заметил археолог.

– Ну, отчего же, по боковой-то линии, – расхохотался в ответ лорд Балмер. И обежал несколько скачущим взглядом организованный перед домом пейзаж. Искусственный водный покров в центре украшала ветшающая нимфа и со всех сторон обступили высокие деревья, седые, черные и стылые по случаю суровой зимы.

– Дивно подмораживает, – продолжал его светлость. – Сестра надеется, что мы не только потанцуем, но и на коньках побегаем.

– Но если крестоносцы явятся во всех доспехах, – заметил археолог, – вы рискуете потопить своих предков.

– О, вот уж что нам не грозит, – ответил лорд Балмер. – В этом очаровательном озере нигде нет больше двух футов глубины.

И картинным своим жестом он проткнул озеро тростью, демонстрируя его мелководность. Трость преломилась под их взглядами; на миг представилось, будто грузная фигура лорда опирается на надломленный посох.

– Самое ужасное, что мы можем увидеть, это плюхающегося на собственное седалище аббата, – заключил он, удаляясь. – Итак, au revoir. Я сообщу вам о дальнейшем.

Археолог и архитектор остались вдвоем на широких каменных ступенях, улыбаясь друг другу; но несмотря на всю свою общность интересов, внешне они являли довольно разительный контраст; а при живом воображении можно было, рассматривая порознь, и в каждом усмотреть кое-какие противоречия. Первый, мистер Джеймс Хэддоу, явился сюда из сонной конторы Лондонских Судебных Инн[7], набитой пергаментами и старой кожей; ибо юриспруденция была его профессией, история – всего лишь хобби; в числе других своих обязанностей он, между прочим, курировал имение Парк Приора. Сам он, однако, нисколько не был сонным, и совершенно даже напротив. Выпуклые глаза смотрели остро и внимательно, рыжие волосы были так же аккуратно причесаны, как аккуратен был его костюм.

Второй, по имени Леонард Крэйн, явился прямо из шумной и несколько вульгарной строительной конторы, примостившейся в ближнем пригороде за рядом кое-как состряпанных домов с аляповатыми чертежами и аршинными буквами вывесок. Серьезный наблюдатель, однако, со второго взгляда заметил бы в его глазах нечто задумчиво-мечтательное, проникновенное; светлые же волосы его, правда, не подчеркнуто длинные, нельзя было назвать не подчеркнуто опрятными. Словом, как это ни печально, может быть, но в нашем архитекторе совершенно явственно угадывался художник. Но художественность натуры отнюдь не все в нем объясняла; было в нем еще и нечто неопределенное, кое-кого настораживавшее.

При всей своей мечтательности он мог порой огорошить друзей странной выходкой, не вяжущейся с обычной его жизнью, идущей как бы от каких-то прежних его воплощений. Сейчас тем не менее он поспешил отмежеваться от хобби собеседника.

– Не стану прикидываться, – сказал он с улыбкой, – я, признаться, слабо себе представляю, что, собственно, такое археолог. Ну разве что смутные остатки греческого мне подсказывают, что это человек, исследующий старые вещи.

– Да, – ответил Хэддоу угрюмо. – Археолог – это человек, исследующий старые вещи и обнаруживающий, что они новые.

Крэйн на мгновение остановил на нем внимательный взгляд, потом снова улыбнулся.

– Осмелюсь ли предположить, – сказал он, – что иные из вещей, которых мы, например, сейчас коснулись, принадлежат к числу старых, которые оказываются новыми?

Мистер Хэддоу в свою очередь минутку помолчал, и улыбка на суровом его лице несколько поблекла, когда он спокойно ответил: